Секреты атомного проекта и звезды кино: как снимали знаменитый фильм «Девять дней одного года»

Как снимали киноленту о советских ученых «Девять дней одного года», рассказывает корреспондент агентства «Минск-Новости».

24 января исполнилось 120 лет со дня рождения советского режиссера и педагога Михаила Ромма. В его мастерской учились студенты, ставшие классиками белорусского кино.

О чем кино

1960-е годы. Молодой ученый-ядерщик Дмитрий Гусев одержим продолжением экспериментов, которые не успел закончить его учитель Синцов, погибший от смертельной дозы радиации. Его приятель Илья Куликов настроен более скептически. Реалист со здоровой долей цинизма, он против самопожертвования ради науки. Считает, что работа должна быть сдержанной и обдуманной. Оба ученых влюблены в девушку Лёлю.

Ранее Гусев получил облучение, врачи пытаются предостеречь его. Повторная доза может стать для него смертельной. Но он продолжает изыскания и все-таки попадает под воздействие ядерной реакции.

Гусев скрывает этот факт от всех, в том числе от Лёли. Видя, что эксперимент оказался удачным, Куликов пытается довести работу до конца. Но обнаруживает, что открытие, из-за которого пострадал приятель, не станет переломным, но внесет свою лепту в астрофизику как науку. У Гусева в борьбе за жизнь остается один шанс — пересадка костного мозга.

Личная высота

Фильм — запечатленное время оттепели, свидетельство настроений начала 1960-х. В те годы наравне с космонавтикой развитие мирного атома будоражит умы жителей Советского Союза. Особенно учитывая, что тема сверхзасекречена. И всех интересовало, что же там, за завесой тайны. Преодолевая запреты, вето на разработку сценария об ученых-ядерщиках, сценарист Даниил Храбровицкий смог завершить литературную работу. Он пришел с ней к режиссеру М. Ромму, с которым развил драматургические линии. Сценарист не думал, что мастер решит снимать сам. Скорее рассчитывал на его учеников. В те годы на курсе Ромма учились студенты, все без исключения ставшие позже крупными советскими режиссерами: Василий Шукшин, Андрон Кончаловский, Андрей Тарковский, Элем Климов и другие. Михаил Ильич же еще в 1930-е получил все преференции от власти за лениниану. Фильмы «Ленин в Октябре» (1937), «Ленин в 1918 году» (1939) и прочие сделали его сказителем ранней советской эпохи. Но в 1950-е он уже этим был недоволен и даже стыдился своих работ. В 1956 году, решив кардинально изменить тематику своей фильмографии, он снимает «Убийство на улице Данте». Картина пользуется успехом у зрителей, но в среде профессионалов считается популистской, попсовой. Поэтому взяться за «Девять дней одного года» Ромма подтолкнули его личный творческий кризис и желание доказать себе, что он чувствует пульс нового времени не хуже молодых режиссеров. Хотя, учитывая, каких мастеров он воспитал, вряд ли ему требовалось что-то доказывать. Чьи воспоминания режиссеров-шестидесятников ни возьми, почти каждому помог Михаил Ильич. Ведь он не только педагог, но и руководитель Третьего творческого объединения киностудии «Мосфильм». Его помощь в производстве лент, в успехе которых все сомневались, была неоценима.

Устоявшийся вкус

Ромм видел в роли Гусева Олега Ефремова. Сценарист считал, что Олег Николаевич слишком уверенный в себе человек для ученого, и предлагал попробовать Алексея Баталова. Споры соавторов длились долго. Режиссера смогла переубедить роль Баталова в фильме «Дама с собачкой» (1960), где он сыграл исконно русского интеллигента.

На роль Куликова утвердили сначала Юрия Яковлева. Но накануне съемок он попал в автоаварию, сломал ключицу. На предложение Ромма заменить Яковлева Иннокентием Смоктуновским худсовет ответил отказом. Это был 1960 год, Иннокентий Михайлович еще не сыграл Гамлета, Деточкина, как киноактер он был еще малоизвестен. Перед пробами режиссер посоветовал актеру понаблюдать за молодым А. Кончаловским. В нем была именно та беззастенчивость и доля цинизма, требовавшаяся образу. Еще Ромм рекомендовал слегка поправиться. Полнеть Смоктуновский не стал. Просто сыграл на пробах вальяжность, и его утвердили.

Образ Лёли сразу достался актрисе «Современника» Татьяне Лавровой, несмотря на возражения коллег. Она была похожа на супругу режиссера Елену Кузьмину. На все возражения мастер отшучивался: «Не спорьте, я в возрасте, у меня устоявшийся вкус».

Коллег-физиков, находившихся в окружении главных героев, сыграли как студенты ВГИКа, так и молодые московские актеры. Среди них Валентин Никулин, Евгений Евстигнеев, Михаил Козаков, Илья Рутберг. Товарищами Гусева по науке стали на экране и будущие белорусские режиссеры Игорь Добролюбов и Валентин Виноградов. В год съемок они тоже студенты Ромма.

Несчастье помогло

Съемки в основном проходили в Москве. В павильоне «Мосфильма» выстроили декорации квартир, почтамта, отчасти лабораторий. Сцену в ресторане, где встречаются три главных героя, снимали в «Арагви».

Большинство эпизодов с экспериментами снимали в искусственных условиях. Но произошло невозможное. Группу допустили в Институт атомной энергии Академии наук СССР. Дело в том, что именно в год съемок, 7 февраля 1960-го, руководитель института Игорь Курчатов ушел из жизни. С Роммом его связывали добрые отношения. Учитывая, что лента отдавала дань памяти физикам-ядерщикам, было принято решение допустить киношников в некоторые лаборатории. И в кадре есть установки, которые не смогли бы воспроизвести рукотворно. Единственным условием стало то, что участники съемок дали подписку о неразглашении увиденного за кадром. После премьеры газеты нахваливали художников-постановщиков, мол, насколько точно им удалось воссоздать пульты и технику атомщиков. Никому не приходило в голову, что на пленке всё настоящее.

Прототип и запреты

Не историческим прототипом, а прообразом Гусева Ромм считал своего коллегу режиссера Владимира Скуйбина. Однажды Михаил Ильич пригласил Баталова в соседний павильон, где снимали картину «Суд». Прямо в ворота склада декораций въехала легковая машина, из нее вынесли парализованного человека, усадили в кресло, и только с помощью голоса обездвиженный управлял кинопроцессом в течение девяти часов. Ему было 34 года. Он ни на секунду не дал повода усомниться присутствующим, что всё контролирует. Снял свой последний фильм до конца.

Гусев тоже на финальных экспериментах безнадежно болен. И Баталов должен был перенять эту цельность и энергетику воли.

К сожалению, Ромму запретили снимать некоторые сцены. Это и похороны педагога Гусева, умершего от облучения, и момент, когда ослепший главный герой приходит на могилу матери. События словно движутся к трагической кульминации, но на экране эта развязка отсутствует. Запреты на максимальную трагичность сюжета связаны не с секретностью, а с опасением руководителей атомной отрасли, что это отпугнет молодых людей от профессии физика-ядерщика. Но режиссеру удалось так сплести эпизоды, что финал четко подразумевается без экранного воплощения, в этом заслуга Ромма. И произошел обратный эффект. Посмотрев ленту, сотни выпускников школ выбрали именно эту стезю.

Фильм попал в международный кинопрокат, получил дипломы международных кинофестивалей в Сан-Франциско (1962) и Мельбурне (1965), многочисленные призы на родине и в странах соцлагеря.

М. Ромм больше в своей жизни не снимал художественное кино. Следующим его творением стал шедевр документалистики «Обыкновенный фашизм».