Вежливый юноша, благочестивая девушка, начальник, умеющий ставить задачи или спрашивать за их решение без матерных слов, нынче стали вызовом матерящемуся большинству.
На днях стал невольным свидетелем телефонного разговора двух вроде как интеллигентных дам. Обе с высшим образованием, при солидных должностях. И если одна излагала аргументы настойчиво, но вежливо, в рамках приличий, то барышня на другом конце провода то и дело срывалась на крик и отборный мат.
Себя бы тоже хотел отнести к людям культурным. Однако, похоже, не смею. К ним, сказывают, относятся не только те, кто не матерится в присутствии женщин, но и те, кто не замечает, когда это делают дамы. Если с первым у меня проблем нет, то со вторым, увы. Женщина, злоупотребляющая матом, для меня перестает быть женщиной. Попросту не могу относить к прекрасной половине человечества того, кто извергает изо рта гнилость, как говорил о сквернословии святитель Иоанн Златоуст. И я такой не один: когда матерится барышня, даже отпетый пошляк морщится.
Сквернословие давно стало одной из примет постигшей нас культурной катастрофы, потому что перестало быть прерогативой только пьяного грузчика в магазине или маргиналов, тусующихся в переходах метро. Матерщина потоком льется в коридорах престижных вузов, со сцены и с экрана. Увы, анахронизмом звучит и одно из основополагающих правил этикета: не выражаться при дамах. Некоторые из этих дам уже в подростковом возрасте способны заткнуть за пояс любого бомжа. Можно стать тому свидетелем, гуляя по улицам родного города.
Если недавно засилье мата пытались объяснить намеренным эпатажем, вызовом обществу, потугами разрушить общепринятые правила приличия, то сейчас всё наоборот. Вежливый юноша, благочестивая девушка, начальник, умеющий ставить задачи или спрашивать за их решение без матерных слов нынче стали вызовом матерящемуся большинству.
О злоупотребляющих матом начальниках сказ особый. Как и спрос. Матерное словцо в устах руководителя — не только признак невоспитанности и бескультурья. (Еще Сократ заметил: каков человек, такова и его речь.) Куда более грустно то, что мат в устах руководителя — попытка прикрыть собственное бессилие, сила не нуждается в ругательствах. Поэтому чем слабее доводы, тем крепче выражения. И это, подчеркну, заметил не я, а великий Фёдор Михайлович Достоевский.
Женщины, чей телефонный разговор я услышал, тоже начальники. Причем из числа тех, кто находится на государственной службе. Нетрудно догадаться, кто из них выше по служебной иерархии. Естественно, та, что позволила себе перейти на мат. Принцип «я начальник — ты дурак» никто не отменял.
О причинах сквернословия и борьбе с ним сказано и написано много. Думаю, корень зла нынешней культурной катастрофы и в том, что мат стал нормой не только в подворотнях, но и в руководящих кабинетах. Рыба гниет с головы. Признается это и на государственном уровне, поэтому в кодексе поведения государственного служащего, который готовится, будет введен запрет на нецензурную речь. С одной стороны, данный факт радует.
С другой — еще больше озадачивает. Ведь тогда надо прописать, что госслужащий должен регулярно чистить зубы, мыть руки, здороваться, уступать место старшим… То есть всё то, без чего немыслим культурный и воспитанный человек.
Утешить может лишь несравненная Фаина Раневская, утверждавшая, что лучше быть хорошим человеком, ругающимся матом, чем тихой, воспитанной тварью. Хотя Аристотель с ней бы поспорил. Он-то был убежден: из привычки сквернословить развивается и склонность к совершению дурных поступков.