В кинотеатре «Победа» состоялся общественный просмотр нового телефильма хорошо известной в Беларуси творческой «Мастерской Владимира Бокуна», производителя популярного исторического проекта «Обратный отсчет».
Народу было много, причем ползала – молодежь. Фильм назван так: «Хроника Минского гетто-2. За честь и свободу».
Первый фильм «Хроника Минского гетто» был снят и показан два года назад. Вчера, в траурный юбилей уничтожения Минского гетто, мы увидели фильм второй. Если найдутся деньги, будет и третий, может, и четвертый… Тема Минского гетто огромная, о чем говорили люди после просмотра, обидевшиеся либо сетовавшие, что так мало информации вместила лента. «Почем не рассказали о моем отце?», «Почему такие скупые сведения о девяти еврейских партизанских отрядах, где воевали узники…»
Гетто до сих пор болит. В фильме есть потрясший всех эпизод: в наши дни на другом конце земли, в США, здоровенный дядя плачет, раскладывая на столе четыре пары сношенной детской обувки. Это все, что осталось от четверых еврейских ребятишек, погибших в Минском гетто. Обувку своих детей нашел на руинах родного города вернувшийся с войны отец. Более 70 лет прошло. Семья хранит и, даже уезжая жить в другую страну, везет, как осколки в сердце, – сандалики, тапочки тех, чьи косточки уже давно истлели.
Идея снять историко-документальный фильм «Хроники Минского гетто» принадлежит одному из лучших белорусских журналистов, общественному деятелю Борису Герстену. Он автор сценариев обоих фильмов. Это первое и пока единственное теле-кино-прикосновение к теме.
О трагедии гетто много лет никто ничего не говорил, не снимал, хотя это огромный пласт минской жизни. 100 000 человек – вот примерная цифра узников Минского гетто. В Минске в 1935 году, согласно переписи, жили 200 000 человек. Так что, считайте… Минское гетто — четвертый по масштабу концлагерь Европы в годы Второй мировой войны. По неофициальному статусу – международный, так как фашисты везли в Минск на смерть евреев из Западной, Центральной и Восточной Европы.
Новый фильм Бориса Герстена развенчивает миф о том, что евреи безропотно спускались в ад. Было сопротивление! Об этом говорят с экрана живые свидетели — бывшие узники, подпольщики и партизаны Савелий Каплинский, Семен Лапидус, Хоня Эпштейн, Лев Кравец… В гетто действовали 22 «десятки», небольшие группы сопротивленцев, цепочки, в основном, из родственников. Узники гетто, которых водили на работу, выносили с заводов и мастерских части и детали оружия, переправляли подпольщикам. Дети гетто нашли ламповый приемник, слушали сводки Информбюро и распространяли листовки. В фильме четко прозвучала мысль о том, что была связь всех участников минского сопротивления – белорусов, евреев, русских. Была связь гетто с городом и лесом. Из леса некоторых партизан переправляли в… гетто, где их лечили в больнице, она называлась инфекционной, и гитлеровцы, для которых слово «тифус» было страшнее страшного, не догадывались об этом. Из гетто узников переправляли в лес, пополняли ими партизанские отряды. Были лесные боевые группы, полностью созданные из бывших узников, – упомянем минский отряд Шалома Зорина.
Сопротивлением в Минском гетто руководили Исай Казинец, Михаил Гебелев, Гирш Смоляр… Это известные имена. Мы ходим сегодня по улицам Казинца и Гебелева. Но многие герои все еще полузабыты. В фильме прозвучало имя Льва Кулика — главврача той самой инфекционной больницы гетто, где лечили партизан. Этого героя, его коллег-врачей, а также пациентов фашисты расстреляли.
Они убили всех, кого не удалось вывести в лес. За три года оккупации Минск стал «юден фри».
— Сколько можно снимать про войну? Ну сколько? — без пафоса, вяло сказал таксист, который подвозил моего 87-летнего свекра к кинотеатру и которому мы сказали, что едем смотреть фильм.
— А что вы знаете, например, о гетто? – тоже без пафоса спросила я.
— Гетто? Это куда индейцев… ну типа отселяли?
…От гетто в Минске фактически ничего не осталось. На улице Сухой есть один дряхлый домишко – возможно, он «пришел» с войны. Рядом парк, где учащиеся строительного колледжа играют в футбол, — это бывшее еврейское кладбище, на нем можно увидеть мацевы, еврейские надгробия. Есть Яма на улице Мельникайте, в которой лежат убитые, сейчас это мемориал. Вот и все.
Минское гетто осталось в воспоминаниях и некоторых фото- и киносъемках, естественно, немецких.
Гетто вошло в генетическую память, причем это память не только евреев. Когда фильм завершился и Владимир Бокун пригласил выйти на просцениум его создателей, вышли три десятка (!) человек: режиссер фильма Владимир Луцкий, композитор Владимир Сивицкий, оператор Александр Мороз и еще много молодых профессиональных и непрофессиональных минских артистов, учащихся, студентов, которые создали на экране образы погибших узников, подпольщиков, партизан.
Вышла также Светлана Гебелева, дочь Михаила Гебелева, которая прилетела из США на премьеру фильма. Светлана родилась 8 июня 1941 года. Фашисты убили ее отца-героя в 1942-м.
— Я же отца никогда не видела. А тут… Смотрю на экран – он! Кто его так показал? Кто?
Она шла вдоль длинного ряда молодых людей и пристально вглядывалась в лица, отыскивая дорогие черты…