ГОД МАЛОЙ РОДИНЫ. Скульптор Александр Шатерник
- Подписаться на
Скульптор Александр Шатерник зиму обычно проводит за рубежом: дочь замужем за иностранцем и дед посвящает эту пору года внукам. И вот в агентство «Минск-Новости» от мастера пришло по электронной почте письмо.
«С великой радостью узнал, что нынешний год в Беларуси назван Годом малой родины, — написал Александр Сергеевич. — Шатерник — фамилия старинная, она обозначает профессию человека, изготавливавшего и устанавливавшего шатры. Тешу себя мыслью, что первый палаточный городок на месте будущего Минска разбивали мои пращуры. Но утверждать не могу. Доподлинно известно только, что последние три века Шатерники жили в Минске. Прадед Василий уходил на русско-турецкую войну отсюда. Когда вернулся, строил церковь Александра Невского в честь воинов этой кампании, похоронен возле нее на Военном кладбище. Потому малая родина для меня — Минск!»
Многие члены этой семьи оставили на память городу свои дела. Николай Шатерник, автор «Краёвага слоўнiка Чэрвеншчыны», был видным деятелем Инбелкульта. Сергей Михайлович — отец нынешнего главы шатерниковского клана — был военным врачом. Прошел войну, освобождал Минск и Прагу и, вернувшись в белорусскую столицу, возглавил станцию по борьбе с малярией. Это тоже был фронт, где перевес часто оказывался на стороне противника. Тогда Сергей Михайлович объявлял «всеобщую мобилизацию», и на борьбу с комарами выезжали не только немногочисленные работники станции, но и все ближние и дальние родственники главврача. Жили в палатках среди полесских болот, готовили на кострах и с утра до ночи опыляли скопления насекомых, раздавали памятки, читали лекции, учили людей противостоять извечной болезни полешуков. В итоге врач-паразитолог Сергей Шатерник был награжден Почетным знаком Международного Красного Креста и переведен на другую работу, так как антималярийная станция закрылась за ненадобностью. Александр Сергеевич, родившийся за год до войны, Минск помнит с ночи возвращения из эвакуации осенью 1944 года:
«В поезде у нас украли одежку для троих малышей и кое-какие копейки на буханку хлеба. Мама плачет, мы хныкаем. И вот на перроне видим высокого крепкого мужчину — богатыря и великана. Он опирается на толстую суковатую палку и стоит уверенно, никого не опасаясь. Это дядя Ваня, мамин брат, он нас встречает. И сразу стало так спокойно: понятно, что он защитит, отгонит все недоброе. Кстати, палку дядя Ваня взял, чтобы отбиваться от воришек на ночных улицах. И вот через десятки лет я стал ваять Витовта, великого князя Литовского. И что вы думаете? У меня получился дядя Ваня. Меч Витовт держит спокойно, с добротой и сознанием своей силы, как держал суковатый дрын Иван Адамович.
Потом я лепил Евфросинию Полоцкую, Рогнеду, Всеслава Чародея, Симеона Полоцкого, Тадеуша Костюшко, Гусовского, Сырокомлю, Коласа, Дунина-Марцинкевича, молодых минчан, гукающих весну, кривичей, плывущих в ладье, и типажами для меня служили минчане — друзья юности, родственники. Сам Минск мне помогал в обретении профессии. Помню, идем с мамой по улице Революционной, очищены лишь узкие полоски тротуаров. И меня в этой разрухе поразили кованые балконы! В детское сознание запало это произведение кузнечного мастерства. Местами моих первых открытий были руины Минска».
Александр Сергеевич многое сделал для своего города, однако задумок для украшения малой родины, увековечения ее тысячелетней истории у скульптора немало:
«Хотелось бы выпустить из-под земли метров пятьдесят Немиги. Открывшиеся берега я бы одел в стены, сложенные из дикого камня. Из них могли бы выглядывать детали челнов и прочей речной атрибутики. В набережную Свислочи врезал бы барельефы фигур воинов, коней, словно стеной стоит войско. Над Немигой соорудил бы стеклянный мост-крышу с подсветкой, по которому шли бы пешеходы. А под этой крышей, на островке, в прозрачном шатре разместил бы мраморную летопись «Повесть временных лет», на развернутой странице которой золотом светились бы строки с первым упоминанием Минска. Хорошо бы на Свислочи установить памятник Менеску с колесом его водяной мельницы и волком, так как по преданию Менеск владел способностью оборачиваться хищником. И конечно же, мечтаю о конной статуе для столицы, к примеру, Всеслава Чародея».
Без конной статуи столичный город что король без короны, считает Александр Шатерник.
