КЛАССИКИ — СОВРЕМЕННИКИ. Земля и космос Ивана Миско

Крохотным филиалом Звёздного городка в историческом центре Минска можно назвать мастерскую-музей Ивана Миско. Многие космонавты и другие известные личности увековечены в бронзе, гипсе, на фото и оставили на дверях, зеркале крупнейшую коллекцию автографов. С выдающимся скульптором встретился корреспондент агентства «Минск-Новости».

Привет с орбиты

— Олег Новицкий утром позировал мне, — поясняет народный художник Беларуси, лауреат Госпремии СССР и премии Союзного государства, ответив на звонок мамы Героя России и угощая меня чаем с медом. — Мы с ним давно дружим, он общался со мной по телефону прямо с орбиты.

Звезды в судьбе Ивана Якимовича сошлись и впрямь чудесным образом, подарив возможность стать одним из самых авторитетных на постсоветском пространстве скульптором, в творчестве которого космическая тематика занимает центральное место. Мэтр лепил портреты белорусских космонавтов Петра Климука, Олега Новицкого и Владимира Ковалёнка, многих советских и зарубежных астронавтов. Он участвует в международных конгрессах и форумах. Обладателю медали имени Ю. А. Гагарина всегда рады в Звёздном городке, где у него есть рабочий станок, исписанный автографами.

Своих героев и свои работы, в том числе для многочисленных альбомов и книг, 87-летний художник предпочитает фотографировать сам:

— Порой не один день уходит, чтобы найти наиболее удачные освещение и ракурс. Не люблю пользоваться чужими снимками: бывает, принесут много, а выбрать нечего.

— А сколько времени уходит на памятник?

— Порой месяцы, а то и годы. Мы с соавторами, например, долго не могли найти решение мемориала в честь матери-патриотки в Жодино, прообразом которой стала Анастасия Куприянова, отправившая на войну пятерых сыновей. Пробовали украсить композицию и колесом, и дверью, и ступеньками… В итоге пришли к первоначальной идее, где главными были дорога и крыльцо. Ведь мать всегда провожает и встречает.

Памятник высоко оценила приезжавшая московская комиссия, проект получил Государственную премию СССР. А нашему авторскому коллективу после этого доверили делать скульптуру Максима Горького в одноименном детском парке в Минске.

Мама Гагарина

На заре космической эры 25-летний сотрудник художественного музея Иван Миско услышал по радио сообщение о запуске первого советского искусственного спутника Земли и, вдохновленный событием, сделал рисунок, который опубликовали в республиканской газете. Тема зацепила. А в марте 1968-го он узнал, что погиб Юрий Гагарин.

— Скульптуру первого космонавта сделал почти за день, — вспоминает мэтр. — Отлил в гипсе и поставил высыхать во дворе музея, где была мастерская. Когда вернулся, оказалось, случился пожар. Обгоревшую, но всё же уцелевшую, ее едва удалось найти под головешками. А годы спустя показал ее Анне Гагариной. «Повторила судьбу Юры…» — вздохнула мама космонавта. И попросила установить такую же на родине Юрия Алексеевича. Она там и сейчас, только в бронзе, а обгоревшая гипсовая осталась в Минске.

— И вы подружились с Анной Тимофеевной?

— Она бывала здесь более 20 раз. Подружился и с их семьей, потом делал на Смоленщине на могилах Анны Тимофеевны, ее супруга и двух сыновей надгробия.

Я вообще благодарен судьбе за то, что подарила возможность погрузиться в космическую тему. Дважды Герой Советского Союза Пётр Климук стал первым белорусским космонавтом, позировавшим мне. Тогда это делали по постановлению Совмина СССР, проект требовалось утверждать в Москве. Всё оказалось непросто, но получилось удачно.

— Пётр Климук посодействовал вашему первому визиту в Звёздный городок?

— Да. Многих тамошних обитателей я потом лепил, а когда подключился к программе «Интеркосмос» — почти всех зарубежных астронавтов. Мои скульптуры и мемориальные знаки есть в разных странах.

От печки

— Вы ведь выросли в деревне?

— На хуторе в деревне Чемеры в 5–6 км от Слонима. Жил вместе с родителями, дедом, бабушкой и младшей сестрой Любой. Но задатки художника обнаружились только у меня.

Дед Степан Степанович однажды рассказал мне историю своего сватовства. Зима, трескучий мороз, все поехали в другую деревню. Прибыли на место, а жениха в санях нет, пропал по дороге. Видимо, крепко выпили. Свататься второй раз к этой девушке постыдился, а позже женился на другой. А я подумал: ведь если бы он добрался до места назначения, и меня бы на свете не было. У них с моей бабушкой родились четверо детей — три девочки и мальчик, мой отец.

— Дом ваш сохранился?

— Да, там живут чужие люди. Цела и невредима огромная старинная печь, из которой доставал угольки и рисовал на побелке фигурки и пейзажи. Мать с отцом за это не наказывали. А однажды сосед, увидев рисунки, спросил у мамы: «А хто гэта так цудоўна намаляваў?» — «А это наш Ванька». — «Можа, мастаком будзе?» — «Можа, будзе…»

Меня очень интересовало, где, как и откуда восходит солнце. Может, из-за той горки? Видимо, космос уже тянул.

После войны, находя оружие и боеприпасы, мы, мальчишки, глушили рыбу, стреляли в лесу, кто-то погибал по глупости. Мой отец был связным у партизан, потом попал на фронт. Под Кёнигсбергом его ранили, но домой вернулся живым. Не случайно военную тему я использовал и в институтской дипломной работе, и памятник в Жодино удался — это прошло через мое детство.

Козёл отпущения и невеста-бурятка

— Чем запомнились армейские будни?

— Служил в танковых войсках в Забайкальском военном округе под началом командира дивизии дважды Героя Советского Союза генерала Давида Драгунского и вспоминаю то время с удовольствием. Там мне в руки попала газета с объявлением, что в Москве есть заочная школа имени Крупской по живописи и рисунку, куда приглашают желающих. Написал письмо с просьбой зачислить меня, после чего посылал туда рисунки каждые три месяца и в итоге успешно окончил ее.

Регулярно посылал работы в газету «На боевом посту» Забайкальского военного округа, из-за чего едва не угодил в штаб командования в Читу.

Кистей в армии не сыскать, и однажды мне удалось подбить сослуживцев сделать «обрезание» старому большому козлу с огромной бородой. Кисточки получились отменные, но вскоре хозяин животного нагрянул в часть и устроил скандал: мол, бородатого патриарха обесчестили, и ни одна дама его теперь к себе не подпускает! Я сдрейфил.

— Могли и на губу отправить?

— Запросто. Благо никто не выдал. Когда подошло время демобилизации, мне подыскали невесту, очень красивую бурятку, чтобы остался на сверхсрочную службу. Но командир дивизии, портрет которого я уже успел написать, сказал: «У тебя есть талант, ты должен учиться». В Минске меня зачислили сразу на третий курс художественного училища, поскольку и армию отслужил, и школу в Москве окончил, и подготовка была хорошая.

По-соседству с Машеровым

— А как познакомились с будущей супругой?

— Абсолютно неожиданно. Иду однажды по проспекту и вижу ослепительную блондинку с красивыми ногами. Пошел за ней, сказал, мол, скульптор и хотел бы ее лепить. Она категорически отказалась. Потом снова случайно встретились в городе, я уже работал в музее, жил в Чижовке в собственной однокомнатной квартире, и месяца полтора спустя мы расписались. Не ожидал от себя такой прыти. А еще большей неожиданностью было узнать, что ее отец — секретарь ЦК КПБ Владимир Мацкевич, ставший потом первым зампредом Совета Министров БССР. До свадьбы Ирина не знакомила меня с родителями. Она просто приезжала ко мне в Чижовку.

Я не собирался жениться, мне нравилась холостяцкая жизнь. Получив после окончания училища первый заказ и заработав на трехметровом бетонном футболисте, установленном на территории мотовелозавода, хорошие деньги, оделся с иголочки. Жил в свое удовольствие.

— Но перед такой девушкой устоять было трудно?

— Ирина оказалась не только красавицей, но и умницей. Работала в Институте истории партии при ЦК КПБ, великолепно переводила на белорусский язык. После знакомства с ее родителями мы переехали на госдачу в Дрозды, по соседству с Машеровым.

— С тестем нашли взаимопонимание?

— Мы очень подружились, он меня постоянно брал на рыбалку, охоту. Владимир Фёдорович любил и понимал искусство. Много работал и рано, в 63 года, ушел из жизни. Ирины тоже не стало два года назад. Наша дочь очень похожа на маму.

Ординарец Нади Леже

— Вы 15 лет назад перенесли серьезную болезнь. Высшие силы спасли?

— В Боровлянах мне покромсали желудок и сказали: если три года продержусь, значит, буду жить долго. Обидно, что в ожидании непоправимого уничтожил половину архива, письма, фотографии. Сейчас стараюсь бережно хранить документы и записи. Это ведь уже история.

— Тем более общаетесь со множеством интереснейших людей.

— Да. Когда приезжала в Минск известная французская художница Надя Леже, родившаяся в Беларуси, был у нее вроде ординарца. Вместе с Еленой Аладовой, директором художественного музея, где мне посчастливилось работать около 20 лет, ездили в Москву, Ленинград и другие города, а это выставки, встречи, бесценное общение. Космонавты, приезжая в Минск, обязательно заглядывают в мастерскую. Тоже часто бываю за границей на международных пленэрах.

— И обязательно привозите саженцы?

— Конечно, я ведь заядлый садовод, на даче лишь винограда 15 сортов. Там стоит станок, чтобы лепить, рисовать, есть глина, но мне не до искусства. Приехал, переоделся — и на колени, копаешься в земле. К этому приучили родители и тесть. Земля отнимает все силы. Еду с дачи и думаю: продам, надоело. Проходит несколько дней, и туда опять тянет как магнитом.

— Вы трудоголик?

— Просыпаюсь в 5:00, слушаю радио и еду в мастерскую. Завариваю кофе, слегка перекусываю и начинаю чем-то заниматься. И так изо дня в день. Недавно в авторском коллективе с Сергеем Логвиновым и Владимиром Пипиным победили в двух конкурсах. Памятник Льву Сапеге в Слониме будет открыт в сентябре на Дне письменности, памятник Якубу Коласу — в следующем году на родине поэта в Столбцах.

Доводилось лепить космонавтов, конструкторов, спортсменов, ученых, артистов, политиков… А еще давно вынашиваю образ инопланетянина. Каким он мог быть, с какой головой, фигурой, ростом, что за человек и человек ли. В существовании внеземных цивилизаций у меня сомнений нет.

Справочно

Когда приезжала в Минск известная французская художница Надя Леже, родившаяся в Беларуси, я был у нее вроде ординарца.

Фото из архива Ивана Миско