«Люди хотят быть красивыми». Комбустиолог — об эстетике в медицине и о моральной поддержке пациентов

Комбустиология — это отрасль пластической хирургии, специализирующая на лечении ожогов. О выборе профессии, тонкостях работы и моральной поддержке пациентов корреспонденту агентства «Минск-Новости» рассказал заведующий ожоговым отделением Городской клинической больницы скорой медицинской помощи, хирург-комбустиолог, победитель Минского городского этапа конкурса «Врач года Республики Беларусь — 2023» в номинации «Врач-хирург» Витольд Путик.

О врачебных буднях

— Витольд Владимирович, если можно, простыми словами — чем занимаются комбустиологи?

— Лечат тяжелые ожоги. Проще говоря, это ожоговые хирурги. Наша первая задача — спасение жизни человека. Вторая — сохранить функции поврежденного сегмента. После ожогов у наших пациентов остаются шрамы, а при глубоком повреждении кожи — рубцы. Если они (рубцы. — Прим. ред.), например, на кистях рук, то возникает контрактура: человек не может сгибать, разгибать кисти. Поэтому стараемся полностью восстановить функцию. Выполняем операции, которые относятся к реконструктивно-пластической хирургии. Эстетика очень важна. Люди хотят быть красивыми. И у нас есть полный арсенал аппаратуры и медикаментов для достижения наилучшего результата.

— Пациенты поступают к вам только из Минска?

— Со всей республики. В каждой области есть ожоговые центры. А на базе нашего отделения организован Республиканский ожоговый центр. В самых тяжелых случаях помощь оказывают у нас.

— Сколько лет вы в комбустиологии?

— С 2013 года.

— Сложно психологически?

— Да, особенно если травмы пациентов несовместимы с жизнью. Но мы всегда делаем все возможное для спасения. Периодически случаются чудеса. К сожалению, не всем можем помочь. Поэтому некоторые врачи быстро выгорают.

— Чтобы этого не случилось, какими качествами надо обладать?

— Волевыми прежде всего.

— Физическая подготовка важна для хирурга?

— Конечно. Иногда уходишь в операционную в десять утра, а выходишь в шесть, восемь вечера. Ментально тяжело. Всегда умственное напряжение: во время операции решаешь, как лучше сделать ту или иную манипуляцию. Даже больше устаешь, чем физически.

О психологии общения

— Ожоговым пациентам тяжело и физически, и морально. В больнице есть психолог?

— Да, но стараемся привлекать его в исключительных случаях, когда сами не справляемся. Мое убеждение таково: каждый хирург в определенной степени психолог, которому в общении с пациентами очень важно найти нужные слова. Одним людям лучше не рассказывать все, что-то недоговаривать о состоянии здоровья, дать надежду. Другим, наоборот, необходимо сказать, как есть. Они тогда увереннее, спокойнее себя чувствуют. Им надо знать о проблеме, пути решения, перспективе. Некоторым пациентам не стоит в лоб говорить: «Сейчас мы вас вылечим, но потом вы столкнетесь со множеством проблем со здоровьем. Надо будет постоянно приезжать в клинику, оперироваться несколько раз». Такая информация негативно на них влияет — они сразу впадают в депрессию. Поэтому в нашей команде врачи своего рода психологи. Да и в других отделениях тоже.

— Можно ли после лечения внешне стать таким же, как до трагического случая? Выжить — это одно, но как потом жить с изувеченным лицом, телом?

— Если дерма повреждена, то кожа так или иначе изменится. С рубцами лучше всего бороться, пока они еще «юные». Полное их созревание занимает около 1,5 года. Потом воздействовать на рубец уже сложнее. Но будем оптимистами — медицина не стоит на месте. Сейчас бурно развивается лазерная терапия, и она дает хорошие результаты. Конечно, не нужно думать, что один раз лазером рубец обработал — и все стало отлично. Это надо делать неоднократно.

В лечении ожоговых пациентов мы вышли на довольно высокий уровень — делаем много реконструктивных операций с использованием микрохирургии. Если сравнивать нас с серьезными центрами Российской Федерации, например с институтом Вишневского (Национальный медицинский исследовательский центр хирургии имени А. В. Вишневского (Москва). — Прим. авт.), то находимся примерно на одном уровне. Где-то мы их опережаем, где-то — они нас.

О деле жизни

— Вы пошли в медицину по стопам родителей?

— Нет, в моей семье не было врачей — я первый. В студенчестве подрабатывал в больницах санитаром, медбратом. Был любознательным парнем. Помню, трудился в психиатрии — интересно, но не мое. Пошел в реанимацию. Там понравилось. Но, попав в операционную (с четвертого курса медуниверситета до окончания учебы подрабатывал в БСМП санитаром в оперблоке), пообщавшись с врачами, понял, что душа лежит к хирургии. Это мое, это классно! Я и сейчас так считаю. Каждый хороший хирург постоянно крутит в голове свои случаи, перебирает все возможные варианты операций, читает медицинскую литературу. Постоянно совершенствуется в профессии. Когда человеку это интересно, у него все получается. Если нет и он заставляет себя заниматься нелюбимым делом, тогда, наверное, не надо мучить себя — лучше пойти на другую работу. Все просто в этой жизни. Главное — найти дело по душе.

— Где вы учились?

— В 7-й гимназии. В Минске.

— Она же лингвистическая…

— Да, и там хорошая база иностранных языков. Я до сих пор могу свободно общаться на английском. В медицине это очень помогает. Сегодня английский всех объединяет…

Когда-то я и музыкой увлекался. Играл на скрипке, потом на гитаре. В девятом классе у нас образовалась классная компания, мы создали группу — играли рок-н-ролл, выступали. Я был гитаристом и вокалистом… На третьем курсе медуниверситета понял, что в случае музыки и учебы не стоит гнаться за двумя зайцами. Выбрал медицину.

— Ностальгируете?

— Иногда. Особенно часто это было в юности, когда мне присылали фото из турне, а я за учебниками сидел… И все-таки я сделал правильный выбор.

Фото из архива собеседника

Читайте также:

• В 2012 г. выступления Кашпировского в Минске отменили. Теперь он вернулся в Россию и снова колесит по стране с сеансами
• Столичный офтальмолог — о болезнях глаз и как сохранить зрение
• «Часто приходят семьями». Узнали, востребована ли бариатрия, и для кого она бессмысленна
• «Двух похожих операций не бывает». Хирург со стажем в 21 год — о суровых 1990-х и чудесах в медицине
• В Беларуси выполнили 245 трансплантаций почки юным пациентам, из них 85 — иностранным. Где делают операции