МИРНЫЙ 1941-Й. Мостик к душам, или Какую роль играло радио в жизни белорусов до войны
- Подписаться на
В довоенной Беларуси обладателей радиоприемников обязывали регистрировать их и ежеквартально платить абонентскую плату Радиокомитету БССР. Подробности — в материале корреспондента агентства «Минск-Новости».
Весело, но недолго
Минская радиостанция имени Совнаркома БССР приступила к регулярному вещанию на территории республики с 15 ноября 1925-го. К началу 1941-го белорусскому радио шел 16-й год. За этот сравнительно небольшой отрезок времени оно претерпело радикальные изменения в подходе к наполнению вещания. Превратилось из образовательного, развлекательного, информирующего в идеологический инструмент прежде всего.
Во второй половине 1920-х 49,7 % граждан БССР старше 17 лет оставались неграмотными, а значит, недоступными для воздействия агитации и пропаганды на их умы посредством печатных СМИ. Мостиком к душам этих людей стало радио. Сначала практиковали вещание в форме радиогазет «Белорусская деревня», «Красная смена», «Пионер Беларуси» и других. Но отступали от обычного газетного формата, импровизировали. Включали в эфир репортажи с мест событий, транслировали собрания, выступления артистов, ученых с лекциями. 80 % вещания велось на белорусском языке. Выходили программы на польском и еврейском языках, которые были государственными в республике наравне с русским и белорусским. К 1941 году все перевернулось с точностью до наоборот. Белорусскоязычного вещания осталось 20 %.
На областных радиоузлах пробовали подойти к делу креативно, иногда ретранслировали зарубежные музыкальные станции. Практику быстро прекратили. Молодые радийщики, не совсем понимая, чего партия ожидает от них, ввели практику, похожую на нынешние стримы в YouTube: рабочие и сельские корреспонденты (рабселькоры) освещали острые вопросы из регионов БССР в жанре «народной» журналистики. Выпуски пользовались большой популярностью. Тенденцию быстро свели на нет, так как любую вольную отсебятину по болезненным вопросам и отступление от основной идеологической линии допустить не могли. Еще один метод, похожий на сегодняшний, — дистанционное радиообразование. В Минске существовал Институт заочного обучения по радио! В 1931-м практика прекращена в связи с низкой эффективностью. Как видим, из технической новинки пытались выжать максимум. Но продолжалось это недолго. К 1933-му брожение и шатание в творческих поисках прекратили на корню. Создали Комитет радиофикации и радиовещания при СНК БССР, который ставил перед радийщиками четкие пропагандистские задачи. Как выяснилось позже, поручения общего характера — цветочки в сравнении с тем, что вскоре началось в связи с контролем над каждым словом в эфире. Общеобразовательные, развлекательные, музыкальные включения оставались, но теперь служили фоном. Немалую долю эфирного времени стали занимать лекции на темы, связанные с марксистско-ленинской теорией. На фоне этого в БССР открыли 400 партийных радиоаудиторий (в каждой — штатный заведующий), где кроме прослушивания лекций в радиоэфире можно было ознакомиться с литературой и наглядной агитацией.
Роковые ошибки
Первый советский детекторный приемник «БВ» стал доступен после 1925 года. С началом распространения в 1928-м проводного, а значит, безальтернативного радио с одной станцией на владельцев приемников, способных поймать «неправильную» волну, обратили внимание компетентные органы. Ведь Минск находился недалеко от границы с Польшей до осени 1939-го, «неправильных» радиоволн было хоть отбавляй. В связи с этим каждого покупателя обязывали регистрировать приемник в управлении связи. Для этого требовали заполнить анкету, изложить полную биографию: что делал до революции, что после, чем занимался в годы Гражданской войны. Кроме того, обязывали указать, какие станции намерен слушать. И только тогда политорганы принимали решение о регистрации либо нерегистрации приемника. В 100-километровой приграничной зоне, в которую входил Минск, обладателю приемника требовалось представить трех поручителей — членов партии! Изготовление приемничков-самоделок и вовсе было уголовно наказуемо. В процедуре регистрации таилась еще одна хитрость: с организаций и частных лиц — владельцев радиоприемников взыскивалась ежеквартальная абонентская плата. В противном случае — пеня и штраф. Радиокомитет напоминал об оплате в газетах.
Сложность процедуры регистрации и дороговизна техники привели к тому, что граждане преимущественно довольствовались проводной радиоточкой на кухне, которая стала едва ли не основным источником информации. Альтернатива лишь городские слухи. В таких обстоятельствах контроль над эфиром усиливался. Предварительно цензурировал радиогазеты и художественно-просветительские программы Главлитбел (главное цензурное ведомство). Лекции и доклады контролировал Главполитпросветбел. В комиссии по цензуре входили представители НКВД. Все эти контролирующие органы расставляли свои кадры. Председателем Радиокомитета в 1931-м стал бывший заведующий Главлитбелом Родион Шукевич-Третьяков. Он сам и пришедшие с ним на радио молодые белорусские литераторы Т. Кляшторный, С. Барановых, В. Моряков погибли в годы большого террора.
Жесткая цензура на минском радио в ту пору внесла хаос. Без подписи цензора не мог выйти в эфир ни один текст. 17 ноября 1932 года на 25 минут прекратилась трансляция из Минска из-за отсутствия визы проверяющего на материалах! И это один случай из сотен подобных. Редакторы опасались любой инициативы, предпочитали сорвать эфир, чем дать зачитать незалитованный текст.
Надуманных «дел Радиокомитета БССР» перед войной возбудили немало. После расправ с радийщиками места репрессированных часто занимали малограмотные машинистки и редакторы без опыта. Докладные писались по любому поводу и имели последствия. Так, 9 марта 1937-го диктор Александр Юревич произносил имя Ленина — Владимир — с ударением на последний слог. А когда взялся излагать собственные выводы об одной из статей Ленина, уполномоченный Главлитбела остановил передачу. Диктор чудом избежал ареста. 23 марта 1938-го в передаче о Гражданской войне другой диктор перепутал слово «ветераны» с «ветеринары». Сейчас забавно, а тогда даже за такую промашку люди исчезали в лагерях. Бывали ошибки и посерьезнее. Цитируя сталинскую речь, вместо фразы «фокусы наших внешних врагов не могли застать нас врасплох» ведущий произнес: «фокусы наших собственных рядов не могли застать нас врасплох». Той же ночью за ним пришли.
А как же слушатели? В 1940 году состоялось собрание радиослушателей, представлявших пищевые предприятия Минска. В зале присутствовало руководство Радиокомитета БССР в лице Михаила Екельчика. Ему поступила записка: «Почему радио мало говорит о любви?» В годы войны Екельчик будет казнен фашистами за подпольную работу.
Ответим тройным ударом
В отличие от махровой агитации, техническая сторона могла опираться только на прогресс. С помещениями для радийщиков все складывалось сносно, сообразно эпохе. Первые эфиры в 1925-м транслировались с ул. Советской, 23 (сейчас пр. Независимости). Потом радио базировалось на ул. Кирова. Рядом установили две 70-метровые деревянные мачты с антеннами. В 1938-м переехали на ул. Революционную, 3 (за собором Девы Марии на площади Свободы). В это же здание радио вернулось после войны, пока в 1963 году не был сдан Дом радио на ул. Красной, 4. В 1941-м на Революционной имелись три студии, цех механического вещания. Все, что нужно для работы. Концерты, литературные постановки велись в прямом эфире. Иногда транслировали и радиоспектакли, но бурное развитие радиотеатра началось только в послевоенные годы. Причина — технические сложности со звукозаписью. Первый студийный магнитофон появился на белорусском радио лишь в конце 1940-х. Правда, в 1936-м закупили шоринофоны — аппараты, записывающие звук на стандартную 35-миллиметровую целлулоидную киноленту с помощью иглы. На пленке длиной 300 м помещалось около восьми часов записи. Созданную аудиозапись воспроизводили на этом же аппарате — заменяли иглу-резец на иглу для проигрывания. Сама кинолента не была дефицитом. В июле и октябре 1931-го запустили две советские фабрики — в Переславле-Залесском и Шостке. К сожалению, напыление на их изделиях быстро осыпалось. Запись не получалось хранить долго. Скачки и перепады звука случались во время эфиров. Поэтому диктор предупреждал: «Программа прозвучит в записи». Одна из таких была обозначена в радиопрограмме на 22 июня 1941 года: «19:15. Передача для пионеров. А. П. Чехов — «Свадьба». 20:00. Лекция в помощь изучающим марксизм-ленинизм: «О ликвидации противоположности между умственным и физическим трудом». Радиоэфир 22 июня состоялся. Но в указанное время выступала группа летно-технического состава Минского аэроклуба: «Тройным ударом ответим на вражеский удар. Советский народ воспитан коммунистической партией и ее мудрым вождем товарищем Сталиным. И нас нельзя застать врасплох…»
Еще материалы рубрики:
МИРНЫЙ 1941-й. Каким был предвоенный план застройки Минска
МИРНЫЙ 1941-й. Как жилось минчанам в частном секторе в предвоенные годы
МИРНЫЙ 1941-й. Какое кино снимали на белорусской киностудии перед войной
МИРНЫЙ 1941-Й. Сколько получали и тратили на жизнь белорусы в предвоенном Минске
МИРНЫЙ 1941-й. Чем жил Минск накануне войны
