СЕМЬЯ С ИСТОРИЕЙ. «Папа всегда в любом состоянии много работал». Рассказываем про творческую династию Ващенко

Созданные Гавриилом Ващенко панно и витражи для известных зданий считаются хрестоматийными, его имя носит картинная галерея в Гомеле, свыше десятка полотен хранится в Третьяковке. История знаменитой творческой семьи — в материале корреспондента агентства «Минск-Новости».

Талант до Киева доведет

«Работы Гавриила Ващенко — часть нашей эпохи, — подчеркивает первый заместитель Союза художников Беларуси Наталья Шарангович. — Они впечатляют не столько масштабностью и развернутостью композиции, сколько взвешенностью мыслей, глубиной раскрытия темы, отсутствием надуманности. Монументализм мастера — в его целостности, художественной и человеческой».

«Даже свои акварели Гавриил Харитонович создавал как монументальные живописные работы, — дополняет ее коллега, — зачастую лишая их легкости и прозрачности в пользу выразительности и собирательности образа».

Будущий великий живописец родился в июне 1928-го в деревне Чикаловичи Брагинского района. Он рос без отца, репрессированного в 1937-м. Вместе с мамой (старший брат сражался на фронте) пережил военное лихолетье и едва не погиб во время немецкой облавы. А после войны, окончив семилетку, чтобы помочь семье, поступил в Гомельский железнодорожный техникум, где обеспечивали бесплатным обмундированием и питанием.

На то время приходится первый крутой поворот в судьбе парня, уже дружившего с карандашом и кистью и даже успевшего опубликоваться в «Пионерской правде». На глаза ему случайно попалась газета с рекламой Киевского художественного училища, перевернувшая его спланированную жизнь. Неосознанный вроде бы порыв души побудил Гавриила забрать документы из техникума и на пароходе отправиться в столицу Украины.

Удача или судьба, но молодому человеку, опоздавшему на приемные экзамены, крупно повезло. Директор училища, отставной военный, перенесший тяжелое ранение, посочувствовал ему и попросил преподавателей проверить способности деревенского паренька, одетого в домотканый пиджак, гимнастерку, галифе и с обмотками на ногах. И его приняли.

Испытания на этом не закончились. Поначалу, например, иногородних, не имевших жилья, разместили в актовом зале с выбитыми стеклами. В помещении оказалось настолько холодно, что один из студентов замерз насмерть. Позже директор пустил их ночевать в свой кабинет, а потом стал доплачивать за съемное жилье, куда им пришлось перебираться. Получая крохотную стипендию и талоны на хлеб, питались студенты тоже более чем скромно, по большей части голодая. Зато, несмотря на декоративно-прикладную ориентацию училища, подготовку по живописи в Киеве они получали основательную. Несколько работ 1950 года подтверждают, что Ващенко уже тогда мог бы зарабатывать себе на жизнь живописью.

Давать, а не просить

Окончив училище и около года поработав на Киевской киностудии, Гавриил решил продолжить учебу во Львовском институте декоративно-прикладного искусства на факультете монументальной живописи. Правда, денег на поездку не было. Выручил старший брат, Николай, демобилизованный из армии. Он навестил его в 1948-м и в дальнейшем не раз помогал в трудные минуты.

В вуз он поступил и благополучно его окончил. Львовские годы всегда вспоминал с особой теплотой. Всю жизнь он был благодарен трем самым близким людям: матери, брату и жене.

О том, как познакомились отец с мамой, о своей семье и собственном пути в искусстве рассказал младший сын Гавриила Харитоновича, художник и дизайнер Константин Ващенко, с которым мы беседовали в их семейной мастерской.

— Отца не стало 7 лет назад, но мне в мои 60 до сих пор его не хватает, — размышляет художник. — И сейчас хотелось бы услышать мудрый совет или просто поговорить… Он меня никогда не воспитывал, не учил — делай это или не делай то, мы просто беседовали. Папа всегда в любом состоянии очень много работал. Несмотря на тяжелую болезнь, и в последние дни жизни в мастерской над чем-то трудился.

— Здесь остались работы Гавриила Харитоновича?

— Да, конечно. Большую часть работ я храню тут, где они создавались. Многие находятся в музеях и галереях Беларуси и зарубежья.

— Вам отца не хватает, потому что поговорить по душам не с кем?

— Нет, поговорить у меня есть с кем. Но он, гениальный художник, еще и по-житейски мудр. У него был мощный внутренний стержень. Папа, например, никогда не отвечал на вопрос быстро, тем паче мгновенно, как любят некоторые. У него любое слово получалось продуманным. И работы такие же глубокие, философские.

— Вы говорите о житейской мудрости. В чем это проявлялось? Понимаю, что такая сложная судьба и богатая жизнь не могли не оставить отпечатка. Можете рассказать какой-то конкретный случай или описать в целом.

— Я думаю, что это всё вместе: и сложный жизненный путь, и поддержка родных, успех и разочарование в чем-то. У матери своей папа научился очень многому. В детстве он иногда отправлялся вместе с ней пешком на рынок в соседний райцентр, а то и в Чернобыль за 25 км продавать масло, творог, яйца. На обратном пути Надежда Михайловна заглядывала в церковь помолиться и на паперти могла раздать все заработанные деньги нищим. А на его недоуменный вопрос отвечала: «Дай Бог, сынок, чтоб ты всегда давал, а не просил…» Всю свою жизнь она посвятила сыновьям…

Галерея

— Правда ли, что отец увел вашу маму у своего друга при забавных обстоятельствах?

— В общем-то да. Они вчетвером, папа со своей девушкой, а друг со своей, как-то раз пошли в знаменитый Львовский оперный театр послушать заезжую звезду. После спектакля решили заглянуть в уютную кафешку. И получилось, что папа сел рядом с Матильдой. Поговорить нашлось о чем, и из кафе друг уже уходил вместе с его спутницей, а отец — со своей новой знакомой. Больше они не расставались, а спустя какое-то время поженились. Во Львове родился мой старший брат. А я уже в Кишиневе спустя 8 лет.

— Гавриил Харитонович, по-видимому, всю жизнь трепетно относился к Матильде Адамовне?

— Конечно. Она была девушкой красивой и умной, экономистом по образованию. Мама оградила отца от всех бытовых вопросов, в которых он проявлял некоторую наивность, что даже меня, пацана, это поражало. Не занимался мелочами, не бегал по магазинам, а шел в мастерскую и работал.

— Ограждая его от бытовых житейских вопросов, она сама не работала?

— Работала, много лет преподавала в торгово-кооперативном техникуме. Более-менее зарабатывать отец стал далеко не сразу. Кроме больших объектов типа оформления Дворца химиков в Светлогорске или витражей в Доме учителя в Минске и Доме кино, расположенном тогда в Красном костеле (который, он надеялся, снова вернется в лоно католической церкви), папа заказов особо не брал.

Популярность и относительное финансовое благополучие пришли к нему позже, во второй половине жизни. Поэтому маме приходилось нормально работать. Ну и нас воспитывать.

— В именной галерее в Гомеле много работ не только самого Гавриила Харитоновича, но и тех, что передала туда ваша мама. Она их коллекционировала?

— Мама обладала отменным вкусом и собрала собственную хорошую коллекцию. И решила так ею распорядиться. Картины дарили художники, ученики отца, друзья. А Георгий Скрипниченко презентовал свои работы уже конкретно для галереи в Гомеле. При всей внешней презентабельности здания галерея размещается в помещениях бывшего детсада, а само сооружение построено еще немцами.

Вообще, приходя сюда, я еще года два-три после смерти папы ничего не мог делать, абсолютно не было настроения.

Певец Полесья

— Знаю, что вы с отцом любили путешествовать на катере. Откуда он появился?

— Купили в обществе охотников и рыболовов. Он небольшой, 5–6 м, но с мотором. Машины у нас не было, а какие-то пешие походы мы уже практиковали, хотелось расширить их географию. Так возникла идея знакомства с реками Беларуси.

И это оказалось действительно здорово. Сколько бы я потом ни путешествовал, занимался дайвингом, участвовал в гонках на внедорожниках, получая драйв и новые впечатления, но самым лучшим отдыхом считаю те дни, когда мы с ним ходили на катере по маленьким и большим рекам. Это был такой уровень общения с отцом! Мы и на этюды вместе ездили.

— Гавриила Ващенко, подобно Ивану Мележу, можно назвать певцом полесского края?

— Думаю, да. Было время, когда его приглашали в Москву, обещали создать хорошие условия, обеспечить жильем. Но папа даже не думал соглашаться. Он ведь и из Кишинева уезжал, оставив там квартиру, работу в художественном училище, чтобы вернуться на родину. Всегда и в Молдавии, и в Минске писал свое Полесье и дорогих сердцу полешуков, через себя пропустил трагедию Чернобыля…

Отец обладал отменным вкусом, стильно одевался, держался приветливо и с достоинством. Есть версия, что его дед был шляхтичем. Возможно, это чувство стиля от него. Папа любил и знал свою Беларусь.

— Это прекрасно видно по его панно «Просветители», «Грюнвальдской битве», портретам Льва Сапеги, Кирилла Туровского, Франциска Скорины и других.

— У отца немало разных наград и регалий. Его признавали «Человеком года» и «Человеком века» в Кембридже и Америке, присылали соответствующие дипломы и медали, картины находятся почти в 30 музеях мира. Но больше всего он дорожил званием народного художника Беларуси, присвоенным ему в 1988 году.

— Поступая в академию искусств, вы понимали, что вас неизбежно станут сравнивать с профессором и основателем кафедры монументально-декоративного искусства, фамилию которого вам выпало унаследовать?

— Разумеется, и я сразу сделал осознанный выбор: не поступать на монументальное отделение и живопись. Мне не хотелось быть «маленьким» Ващенко. Нам известно много таких примеров. При всем уважении к отцу я решил пойти параллельным путем и выбрал графику. И еще мне нравился дизайн.

Кока-кола вскладчину

— В итоге вы создали дизайн-студию?

— Да, когда понял, что мне по душе полиграфия. Хотя вот сейчас, в последние 5–6 лет, снова активно занялся живописью. Но она у меня радикально отличается от папиной, совершенно иной подход. Мне в кайф писать картины, так как я не заморачиваюсь, купят ли работу. Назначаю цену, люди торгуются, а мне всё равно — хочешь бери, хочешь нет.

— А с чего всё начиналось?

— Наша «Дизайн-студия Collection» существует с 1994 года. Организовали мы ее с моим одноклассником и компаньоном Дмитрием Макасем. Начинали с нуля.

До того я прекрасно зарабатывал на иллюстрациях для книг, трудился художником и художественным редактором в журналах «Рабочая смена», «Парус», «Родник», «Фантакрим-МЕГА».

А потом, если вы помните те времена, многое изменилось и жить стало непросто. У нас изначально была идея издавать что-то коллекционное, чтобы заработать, но не на ширпотребе.

— Сразу ориентировались на состоятельных клиентов?

— Действовали без четкого плана. Мы оба такие бизнесмены: я художник, он выпускник РТИ. Просто Дима мой друг, человек крайне порядочный, на которого можно положиться. Договорились, что его прерогатива — финансы, а моя — идеи, дизайн.

Стали развиваться. Сначала было, конечно, непросто. Особенно после книжного бизнеса, иллюстраций скатиться до того, что приходилось сбрасываться на кока-колу и экономить на еде. Но на технику, первые компьютеры всё же смогли заработать.

— Как искали заказы?

— Первым нашим проектом стал календарь, который по наивности поначалу предлагали банкирам. Нам говорили: да, это красиво, классно, но с кем вы работаете? И получался замкнутый круг! Мы только стартовали, когда никто этим больше не занимался. А от нас требовали опыта и наработок. Но потом мой компаньон предложил брать с собой на встречи журналы с моим оформлением и иллюстрациями. И попал в яблочко. Так удалось договориться с заводом «Керамин». А дальше пошло: календари, каталоги, книги, выставочные стенды, буклеты и так далее, у нас много направлений. Саморекламой почти не занимались, всё на уровне сарафанного радио.

Скорина forever

— В какой момент вы ощутили реальный доход?

— Не скоро, но постепенно увеличивалось и количество, и качество клиентов. Появились банки, авиакомпании, музеи и другие организации. И основной темой сразу же стала Беларусь, хотелось показать, что нам есть кем и чем гордиться.

Всем известно, кто такие Радзивиллы или Скорина. А у нас был представлен, например, Казимир Семенович — великий инженер-артиллерист, родившийся на Витебщине, который изобрел дельтавидное крыло, человек, опередивший время. Многие ли об этом знают? Стараемся по возможности популяризировать не самых раскрученных, но заслуживающих этого личностей.

— Резонансный проект выпуска 20-томного факсимильного издания «Кніжная спадчына Францыска Скарыны» имел успех благодаря вашему оформлению и дизайну. Приступая к работе, предполагали, что она растянется на 5 лет?

— Да. У Национальной библиотеки имелся четкий план, сколько книг в год будет издаваться. Проект классный, подержать оригиналы фолиантов Франциска Скорины в руках было уже здорово. Это очень серьезная работа. Скажем, раньше книги для скана расшивали, теперь этого никто не делает, их просто фотографируют разворотами, с изгибом страниц, а после предстоит кропотливая работа с файлами.

Бумага шведская, смотрите, какая приятная на ощупь. Кожзаменитель итальянский, тоже красивый. А помимо основного тиража выпускались в небольшом количестве и VIP-экземпляры, подарочные, с использованием натуральной кожи, ковки и тому подобного.

— А это что за деревянный ларец у вас на столе?

— Это первый в мире букварь, около 400 лет назад изданный в ВКЛ, экземпляр которого находится в Лондоне. В кофре из дуба три книги: собственно факсимильный букварь, перевод его на современный язык и научные труды на старославянском, белорусском и английском языках.

Мы можем сделать красиво и качественно всё что угодно, будь то полноразмерная копия танка из пенополистирола, выполненная с помощью 3D-резки (для музея Великой Отечественной войны), или копия биплана времен Первой мировой, либо эти шикарные альбомы с работами Георгия Скрипниченко, Мая Данцига.

— Ваши дочки тоже пошли по его стопам?

— И мой брат Николай, и обе мои дочери. Старшая, Яна, окончила Белорусскую государственную академию искусств и успешно работает в сфере графического дизайна. Ангелина еще учится на 4-м курсе графики, но уже принимает участие в выставках, иллюстрирует книги. Талантом и подходом к делу точно в деда пошла.

Моя жена Елена, кстати, тоже художник-график. Правда, сейчас больше фотографией увлекается. Друзья, случается, приглашают на охоту, но я предпочитаю любоваться природой и зверьем. Фотоохота скорее по мне. Однажды в лесу, захватив с собой аппарат, снял всего 17 кадров, из которых впоследствии сложилась персональная выставка «Зима. Один день Константина Ващенко». А сейчас продолжаю активно работать над новыми живописными, издательскими и другими проектами.

P. S. Выражаем благодарность за помощь в подготовке материала первому заместителю председателя Белорусского союза художников Наталье Шарангович.