Смерть Менжинского, сожжение книг в Германии и съемки Высоцкого в Одессе. Этот день в истории: 10 мая
- Подписаться на
Хроника важных и интересных событий, произошедших в городе, стране и мире 10 мая в разные годы, — в подборке корреспондента агентства «Минск-Новости».
1774 год. После кончины Людовика XV на французский престол восходит его 19-летний внук Луи-Огюст — Людовик XVI
Людовик XV был из тех правителей, которые гораздо больше внимания уделяли своим многочисленным фавориткам, чем государственным делам. Достаточно вспомнить мадам де Помпадур и мадам Дюбарри. В итоге в его правление французские владения в Америке и Индии перешли к Англии. А еще этот король вошел в историю высказыванием: «После нас — хоть потоп».
После смерти Людовика XV на французский престол взошел его внук Людовик XVI. Дед его недолюбливал — за отрицательное отношение к придворному образу жизни и презрение к Дюбарри — и держал вдали от государственных дел. Человек доброго сердца, образцовый католик, нежный отец и муж, Людовик XVI стал одним из наиболее «приличных» королей. Но, как это часто бывает, не заслужил ничего, кроме ненависти современников и презрения потомков. Грянувшая Великая французская революция отправила короля и его жену Марию Антуанетту на гильотину. Их малолетний сын — Людовик XVII — умер в тюрьме при загадочных обстоятельствах. И этот факт породил немало легенд. Одни говорили, что ребенка спасли придворные. Другие утверждали, что малыш был отравлен по приказу Робеспьера. Одно было известно точно: доктор, производивший вскрытие, поместил сердце маленького короля в сосуд со спиртом. На долю этого сосуда выпало немало испытаний. Его теряли, снова находили, разбивали, но сердце сохранялось и находило себе новую обитель. Наконец, 8 июня 2004 г. сосуд с сердцем невинной жертвы Великой французской революции был погребен в базилике Сен-Дени под Парижем, усыпальнице французских монархов. Сосуд поместили в гроб, покрытый синим знаменем с золотым изображением королевских лилий. На погребении присутствовали представители всех королевских домов Европы.
«Сердце Франции» — так ныне нередко называют это захоронение сердечка маленького короля, ставшего невинной жертвой Великой французской революции.
1848 год. 22-летнего чиновника Михаила Салтыкова-Щедрина высылают в Вятку
Сопровождал его штабс-ротмистр Рашкевич, которому было предписано: «во время пути <…> иметь наблюдение за Салтыковым и не дозволять ему останавливаться без надобности».
Сослали Михаила Евграфовича за две повести — «Противоречие» и «Запутанное дело», которые вызвали недовольство властей острой социальной направленностью. Автора обвинили во «вредном образе мыслей и пагубном стремлении к распространению идей, потрясших уже всю Западную Европу».
Профилактическая мера в виде ссылки с сохранением чина и места на государственной службе считалась проявлением монаршей милости, однако надежды Салтыкова на скорейшее возвращение в Петербург не оправдались. Несмотря на множество прошений, вернуться в столицу он смог только через семь лет, после смерти Николая I.
В Вятке Салтыков-Щедрин занимал должности старшего чиновника и советника губернского правления. Он был радушно принят в доме вице-губернатора Болтина и незадолго до отъезда из Вятки женился на его дочери — Лизоньке. Много плохого было написано об их отношениях. Но на самом деле их личная жизнь до конца не известна никому.
Первым большим произведением после возвращения из ссылки были «Губернские очерки», в которых Салтыков-Щедрин отразил свои наблюдения за вятскими жителями. Вятка же в известной степени стала прототипом города Глупова. В общем, на путь исправления писатель и журналист Салтыков, публиковавшийся под псевдонимом «Н. Щедрин», так и не встал.
1933 год. Сразу в нескольких городах Германии проводится показательное публичное сожжение книг, организованное в рамках «акции против негерманского духа»
«Там, где сжигают книги, впоследствии сжигают и людей», — написал Генрих Гейне в 1834 г. Почти через сто лет, 10 мая 1933 г., в Германии был объявлен «праздник костра». В Берлине перед зданием Государственной оперы и почти во всех крупных немецких городах жгли книги — произведения 149 авторов, содержавших «чуждые немцам идеи». Среди них: Рильке, Ремарк, Цвейг, Фрейд, Маркс, Гейне, Томас и Генрих Манны.
Организатором и исполнителем сожжений был Немецкий студенческий союз в сотрудничестве с Гитлерюгендом. На акции обязаны были присутствовать преподаватели и ректоры университетов. Студенты бросали изъятые и нежелательные книги в костры в ходе торжественной и радостной церемонии, под музыку оркестров, пение, «клятвы на огне» и речевки.
Немецкий писатель и поэт Эрих Кестнер, ставший свидетелем сожжения собственных книг, позже писал: «Я стоял возле университета, зажатый со всех сторон студентами, цветом нации, одетыми в форму штурмовых отрядов, смотрел, как огонь лижет обложки наших книг, и слушал сальные тирады этого мелкотравчатого лжеца. Похоронный ветер дул над городом».
А баварский писатель Оскар Мария Граф, узнав, что хоть часть его книг и была сожжена, но другая наоборот попала в список рекомендованной нацистами «народной» литературы, был крайне возмущен и обратился к властям с открытым письмом «Сожгите меня!». «Я не заслужил такого бесчестия! — говорилось в письме. — Всей своей жизнью и всеми своими сочинениями я приобрел право требовать, чтобы мои книги были преданы чистому пламени костра, а не попали в кровавые руки и испорченные мозги коричневой банды убийц».
«Праздник костра» послужил отправной точкой введения тотальной цензуры. За годы нацистской диктатуры список запрещенных книг вырос до 5,5 тыс.
С 1947 г. 10 мая в Германии отмечается День книги. В 1995 г. на берлинской площади Бебельплац был установлен памятник сожженным книгам работы израильского архитектора и скульптора Михи Ульманна. Памятник представляет собой пустые книжные полки, установленные ниже уровня мостовой и закрытые сверху стеклом.
1934 год. На 60-м году жизни умирает председатель ОГПУ Вячеслав Менжинский
Менжинский установил рекорд длительности пребывания на посту главы спецслужб сталинской эпохи — 8 лет. Революционер польского происхождения, он стал преемником в ОГПУ другого известного поляка — Феликса Дзержинского. Именно Менжинский проводил первые блестящие операции контрразведки ОГПУ, лишившие иностранных разведчиков дара речи — голодраная тайная полиция на голову превзошла хваленые контрразведки мира!
В свое время сокурсники по юридическому факультету Петербургского университета за доброту и застенчивость называли Вячеслава «Вяча — Божья коровка». Из гущи красноармейских и чекистских масс Менжинский выделялся старорежимной одеждой и манерами и считался самым интеллигентным шефом Лубянки. Он знал 16 языков, причем фарси выучил только для того, чтобы в подлиннике читать Омара Хайяма. Однако именно при Менжинском сформировался тот карательный механизм, который на полную катушку был задействован в период сталинских массовых репрессий уже при его преемнике Генрихе Ягоде.
Любопытно, что, когда Ягода был репрессирован, среди прочего ему предъявили обвинение в заговоре против Менжинского. На политических процессах 1937–1938 было заявлено, что Ягода способствовал умерщвлению своего шефа по заданию правотроцкистского блока. Племянник Менжинского Михаил Розанов утверждал, что он надолго запомнил запах ртути, исходящий от обоев, которыми обклеили квартиру Менжинского по приказу Ягоды.
Однако, когда Менжинский скончался на даче «Шестые Горки», виднейшие врачи того времени Абрикосов и Бурденко ничего про отравление не говорили. Они констатировали, что смерть наступила «от острой сердечной недостаточности (паралича) сердца, резко измененного и работавшего в последние годы неполноценно». Диагноз этот никого не удивил. Менжинский был очень болезненным человеком, с целым набором недугов. При росте 175 см он весил около 100 кг. Имея проблемы с сердцем, выкуривал до 70 папирос в день. Из-за хронической бессонницы спал не более 5 часов, за что еще от Ленина получил прозвище «невротик-декадент».
После смерти Менжинский был удостоен самой высокой чести для того времени: урну с его прахом под грохот артиллерийского салюта замуровали в Кремлевскую стену на Красной площади.
1978 год. В Одессе начинаются съемки телефильма «Место встречи изменить нельзя»
День выдался по-весеннему солнечным. Настроение у режиссера Станислава Говорухина и у актеров было отменным. Съемки начали со сцены в бильярдной парка культуры и отдыха им. Шевченко. Высоцкий совершенно не умел играть в бильярд, и местный мастер этой игры консультировал актера на предмет того, как правильно держать кий и бить по шарам. Все шары, забитые на экране героем Высоцкого капитаном Жегловым, на самом деле мастерски уложил в лузу все тот же одесский бильярдист. А Леонид Куравлев, как утверждают, прекрасно отстрелялся за вора Копченого сам.
Так совпало, что первый съемочный день выпал на сороковой день рождения «французской жены» Высоцкого Марины Влади. Чтобы отметить круглую дату вместе с возлюбленным, она преодолела расстояние от Парижа до Одессы. К месту съемок Марина подъехала ближе к обеду. Увидев ее, Высоцкий исполнил на крыльце бильярдной непонятный сумбурно-радостный танец, похожий одновременно и на «цыганочку», и на «яблочко», с чечеткой, криками и какими-то восторженными восклицаниями. Затем улыбнулся, развел руками — мол, работа — и, не подходя к Влади, вернулся в бильярдную. Марина осталась дожидаться на скамейке окончания съемок.
Вечером, естественно, отмечали. Был приглашен и Говорухин. Влади неожиданно стала умолять режиссера заменить Высоцкого в фильме другим актером. К ней присоединился и сам Владимир Семенович: «Славик, я тебя прошу, — говорил он, — не могу я тратить год жизни на эту картину. Мне так мало осталось. У нас большие планы: хочется на Таити поехать, мир посмотреть…».
Видя, что Высоцкий настроен решительно и действительно готов укатить на Таити, Говорухин не на шутку испугался и привел последний аргумент: «Поступай, как хочешь, только сам расскажешь ребятам. Сам заварил — сам и расхлебывай». Говорухин напомнил Высоцкому, что именно он был инициатором экранизации книги и самоотверженно добивался этой роли. Своим отказом он подставит всех, кто в него поверил.
Больше подобных разговоров не было.
