СПОЕМТЕ, ДРУЗЬЯ. «Бухенвальдский набат»

Она могла бы остаться неизвестной, если бы не прозвучала на VII Всемирном фестивале молодежи и студентов в Вене в 1959 году. О том, как создавалась песня «Бухенвальдский набат», — в материале корреспондента агентства «Минск-Новости».

Контры да злодеи

Автор «Бухенвальдского набата» поэт Александр Соболев (при рождении Исаак Соболь) прошел войну, был ранен, контужен. Работал в одной из заводских многотиражек. Его стихи, фельетоны, статьи публиковались в «Вечерней Москве», «Гудке», «Труде» и «Крокодиле».

Его супруга Татьяна была радиорепортером. В декабре 1952-го она отправилась к Самуилу Маршаку для записи новогоднего поздравления москвичам. После рассказала мэтру о муже-поэте, прочла одно из его стихотворений. Маршак пригласил Соболева в гости. По воспоминаниям Татьяны, встреча мужа с классиком продлилась три часа. Мэтр рекомендовал гостю написать поэму о революции или Гражданской войне и обещал помочь с публикацией в «Литературной газете». В январе 1953-го Соболев принес Самуилу Яковлевичу поэму «Военком». В сюжете — годы Гражданской войны. В освобожденный город входят красноармейцы. В одном из домов в живых застают только пятилетнего еврейского мальчика. Его родители убиты. Военком берет сироту на руки, рассказывает о грядущем: «Будет та страна — родная мать украинцу, русскому, еврею. Кто ж его посмеет притеснять — разве только контры да злодеи?» Было ясно, что в годы борьбы с космополитизмом, когда с должностей увольняли по национальному признаку, поэма не пройдет. Маршак возмутился: «Как вы могли такое написать? Срочно исправьте!» Надо признать: у Соболева напрочь отсутствовала самоцензура. Но имелась позиция. Ничего исправлять он не стал. В публикации отказали.

Сталкиваясь с запретами, ломая копья, поэт и журналист вел тайный литературный дневник, в котором выплескивал недовольство советской властью: «Тебе заранее готовит кто-то речь, шагай в гурте, как тысячи и тыщи. А если ты посмеешь пренебречь — отхлещут и кнутом, и кнутовищем…» Антисоветчину, как тогда называли подобные произведения, он не носил в издательства, но по наивности показывал знакомым, приятелям. И однажды тетрадь с этими текстами пропала из его тумбочки в редакции заводской многотиражки, где он числился в штате. В конце февраля 1953-го поэта вызвали повесткой в управление МГБ по Москве и Московской области. Явился, но следователя не оказалось на месте. Немудрено: за день до этого умер Сталин, страна замерла в ожидании. После думал: за ним приедут. Не приехали ни через день, ни через месяц. Но все редакции, кроме журнала «Крокодил», резко прекратили с ним сотрудничество, а его супругу Татьяну уволили с должности репортера Всесоюзного радио.

К ряду ряд

В 1958-м Соболев с женой отдыхал в городе Озеры недалеко от Москвы. По радио услышал об открытии в ГДР мемориала на территории лагеря смерти «Бухенвальд», где возведена башня с колоколом, набат которого напоминает о жертвах фашизма. Через два часа после этого известия текст был готов: «Сотни тысяч заживо сожженных строятся, строятся в шеренгу к ряду ряд…» Фактически стихи посвящены всем жертвам геноцида в отношении граждан десятков национальностей, включая соплеменников поэта. Он отнес произведение в редакцию «Правды». Стихи вернули без объяснений. Тогда поэт обратился в газету «Труд», где в сентябре 1958 года «Бухенвальдский набат» был напечатан. В редакции ему посоветовали создать песню, порекомендовав соавтора — композитора Вано Мурадели.

Тревожные ноты, которые тот написал, эмоционально усилили монументальность стихотворения. С готовой песней композитор явился в общественную приемную Всесоюзного радио, в художественный совет которого входил мэтр советской песенной поэзии, автор «Эх, дороги» Лев Ошанин. На обсуждении он заявил: «Мертвые в колонны строятся… Мракобесные стихи». И на песню сразу повесили ярлык «мракобесие». В личном разговоре редактор посоветовал Мурадели внимательнее относиться к выбору авторов.

Ветер над Веной

Благо в СССР кроме профессиональных исполнителей существовала художественная самодеятельность. Накануне VII Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Вене в июле 1959 года в ЦК ВЛКСМ приняли решение в песенном жанре напомнить о трагической стороне прошедшей войны. «Бухенвальдский набат» подходил для этой задачи как нельзя лучше. Фестиваль впервые проводили в капиталистической стране. Спеть доверили хору студентов Уральского университета. Одного исполнения оказалось достаточно. Произведение зазвучало на венских площадях, его переводили на другие языки. Все уточняли имя автора. Представители советской делегации называли только фамилию композитора. Соболева не упоминали. О фестивале сняли документальный фильм «Весенний ветер над Веной», из которого зрители в СССР узнали о международном признании песни.

Костьми я лягу

После успеха за рубежом на московском радио спохватились. Авторов выдвинули на соискание Ленинской премии. Но Соболев не был членом ни одного из творческих союзов — ни писателей, ни журналистов. Присуждение премии автору без официального статуса противоречило протоколу. Вручение не состоялось. В 1963 году песня прозвучала в передаче «Голубой огонек» в исполнении Муслима Магомаева. Произведение взял в репертуар ансамбль песни и пляски Советской армии имени А. В. Александрова. А поэт жил в коммунальной комнате дома барачного типа. Имя Соболева во время исполнения «Бухенвальдского набата» по-прежнему замалчивалось. На поздних пластинках, вышедших тиражом 9 млн, всё же указана его фамилия. С ним никто не заключал авторский договор всё по той же причине: не состоит в творческих союзах. С продажи пластинок он не получил ни копейки, хоть и писал жалобы в инстанции. В те же 1970-е он вновь пытался опубликовать «Военкома» в «Литературной газете» и снова услышал: «Нет». Зато Комитет защиты мира вручил ему медаль «Борец за мир». Зарубежные журналисты, аккредитованные в Москве, пытались связаться с автором знаменитых стихов через официальные организации, но упирались в стену молчания.

Поэт умер в безвестности и нищете в 1986 году. В 1997-м в журнале «Огонек» вышла статья «Кто сочинил «Бухенвальдский набат?», из которой стали известны подробности жизни автора. В либеральные 1990-е в стремлении понять, в чем истинная причина замалчивания имени супруга в течение 40 лет, вдова Татьяна Соболева добилась разрешения ознакомиться в архивах ФСБ РФ с заведенным на него в начале 1950-х делом. Ведь национальность не могла быть единственным поводом для табу на его публикации. Раскрыв папку, Татьяна увидела ту самую тетрадь с антисоветскими стихами, пропавшую из тумбочки в редакции заводской многотиражки. Раскрыла ее и всё поняла. Прочитала, например, такие строки: «Непобедимая, великая, тебе я с детства дал присягу. Всю жизнь с тобой я горе мыкаю, но за тебя — костьми я лягу». И это еще самое безобидное из написанного там автором одного из самых ярких и пронзительных антифашистских произведений.