Старейший писатель Беларуси: «Першы радок всегда тяжело давался. А дальше…»

Старейший писатель Беларуси сегодня — Алена Василевич. Корреспондент агентства «Минск-Новости» встретилась с мастером слова, которой в этом году исполнится 95 лет.

У нее самое лучшее в Минске окно на улицу. Когда Алена Семеновна подъезжает к нему на своей коляске, открывается такая панорама, что дух захватывает. Взгляд описывает дугу — от церкви Марии Магдалины через Троицкое предместье и силуэт оперного театра, к Свято-Духову собору и ратуше… Окном же в мир стал Интернет, где она узнает все новости, читает интервью, смотрит фильмы о путешествиях, слушает концерты. Свет идет и от людей, и, наверное, прежде всего от сына Владимира, белорусского фольклориста, этнографа.

Алена Василевич вошла в белорусскую литературу в 1947-м. Сегодня, перечитав ее книги, никто не скажет, что простые истины Василевич устарели. Например, такая: в борьбе за себя нельзя унижать других людей.

В школе произведения Алены Василевич — пазакласнае чытанне. Жаль. Большая литература нужна затем, что без нее невозможны культурная самоидентификация и национальная система координат в целом.

…Сидим за чаем. Квартира уютная, наполненная книгами, картинами друзей-художников, фотографиями — квартира белорусских интеллигентов. Не спрашиваем, нужен ли этот разговор ей, пережившей сиротство, войну, преодолевшей многое. Нам — нужен.

В людях

— С семи лет, потеряв обоих родителей, я жила у родственников. Училась в Слуцком педагогическом училище, а в канун войны окончила Рогачевский учительский институт. Оказалась в эвакуации в Оренбургской области, работала в колхозе. Заведовала библиотекой в эвакогоспитале, читала раненым книги, помогала писать письма, относила их на почту. Затем — служба вольнонаемной в Тоцком: была писарем строевой части в штабе полка… Многое в детстве и юности запало в душу и потом, в мирное время, отозвалось сюжетами повестей и рассказов.

Минск 1944-го

— Белгосуниверситет в войну был эвакуирован, занятия вели на подмосковной станции Сходня. Туда я и послала документы из Харькова. Они где-то затерялись, и в университет поступила только в 1944-м, когда приехала в освобожденный Минск. Каким он был? Лежал в руинах, приходил в себя после гибельной оккупации. Улицы только угадывались, их не было. Студенты разбирали кирпичные завалы, помогали городу подниматься.

Третья смена

— Мы, студенты филфака БГУ, учились в уцелевшей школе № 2 на Энгельса, это здание по сей день стоит напротив ТЮЗа. Школьники ходили в первую и вторую смену, а наш филологический факультет занимался в третью. Парт не было. Клали доски на козлы… А вечером мы эти доски потихоньку уносили и топили ими печи в нашем интернате на Немиге, 1.

Невольно выделялись на факультете, даже видом своим, будущие писатели Иван Мележ, Микола Лобан. Мы знали, что они вернулись доучиваться после тяжелых ранений на фронте.

Как жили? Нам давали стипендию, которую мы растягивали как могли. Кормились на фабрике-кухне за Красным костелом. Съедали по два обеда и… вставали из-за стола голодными.

Я писала дипломную работу и одновременно, ни на что не надеясь, начала писать свою первую повесть. Это было в библиотеке, которую мы все называли Ленинкой… Окончив университет, в 1946-м я вышла замуж и жила в Курске, где работала литературным консультантом в издательстве «Курская правда». В Минск вернулась уже с семьей в 1950 году. Была приглашена на работу в журнал «Работніца і сялянка».

Сверток

— Больше миллиона экземпляров — таким тиражом в лучшие времена выходил наш журнал, в котором я проработала 22 года заведующей отделом культуры. Журнал на беларускай мове, а его читали всюду, даже на острове Диксон. И в Петропавловске-Камчатском, и в Сумской области… На страницах не было злобы, но сквозь строки проглядывала горькая женская судьба.

Какой тогда была «Работнiца і сялянка»? Вот приходит в редакцию жанчына са скруткам, а в нем — малое дитя. С плачем кладет этот пакунак на стол главного редактора. Мужа нет, квартиры нет, ребенка деть некуда. Мы начинаем ходить по высоким кабинетам, и у этой женщины появляется жилье…

О чем еще вспоминается? Как в «Работніцу і сялянку» в мой отдел приходили еще совсем молодые Нил Гилевич, Рыгор Бородулин, Анатоль Вертинский, Геннадий Буравкин… (Алена Василевич позже заведовала редакциями литературы для юношества в издательствах «Мастацкая літаратура» и «Юнацтва».)

Думаю рукой

— Моя писательская жизнь ничем особым не отличалась от жизни читательской: работа в редакции, магазины, базары, дети…

Я не много написала, но об этом не жалею. Меня печатали в Беларуси. Издавали в переводах в России, Украине, Азербайджане…

Я никогда не составляла подробного плана задуманного произведения. Был короткий план тетралогии «Пачакай, затрымайся…», который уместился… на бумажной салфетке. Першы радок всегда тяжело давался. А дальше… Кто-то однажды сказал: «Я думаю рукой». Это и про меня.

Напоследок

— Нужно ли жалеть, что ушла в прошлое страна, в которой я родилась? На карте мира появилась независимая Беларусь. И это самое важное! Но больно оттого, что роднае слова обесценено.

…Уже прощаясь и не в силах оторваться от этого голоса, красивого, павольнага, с низкими модуляциями, звучащего как со старинной пластинки, где трещинки и вздохи, мы сказали хозяйке квартиры, что хотели бы прийти к ней на чай на ее столетие.

В ответ:

— Столетие? Божа баранi!

Фото Елизаветы Добрицкой