Во времена моего студенчества, а оно пришлось на 60-е годы прошлого века, международный день студентов отмечали сдержанно: маленькое собрание или лекция о борьбе студенчества с фашизмом, воспоминания о недавнем молодежном фестивале в Москве, да и все. Мы и сами считали, что международных связей у нас особых нет. То, что учились вместе молодые люди из разных уголков Советского Союза, не в счет – это же все свои. И то, что ежегодно в начале лета огромный университетский хор собирался и шумно уезжал на праздник песни в старинный студенческий эстонский город Тарту, никого не удивляло. Хористы возвращались с сувенирами и воспоминаниями о гостеприимных горожанах, которые не только терпели шумные студенческие ватаги, но и, открыв окна, подпевали им в ночи. Сама однажды попала на фестиваль танца в литовский Каунас и была потрясена не столь грандиозными масштабами праздника, сколь обращением к белорусам: «Наши добрые соседи»…
Наверное, это и был интернационализм, но мы это понятие относили разве что к двум польским студентам, жившим с нами в общежитии. Настоящий международный студенческий союз случился с прибытием студентов с Кубы. И хотя большинство из них были непривычно темнокожими, не знали ни слова по-русски и поначалу при первых холодах буквально прилипали к теплым батареям, они оказались действительно мужественными парнями острова Свободы. Уже через пару недель щеголяли без головных уборов, и снежинки уютно устраивались в их курчавых прическах. Помню, как один кубинец, увидев сугробы, в порыве восторга порвал конспект, соорудил из его страничек кульки, наполнил их снегом и преподнес преподавателю и друзьям.
Однажды эти парни преподали нам хороший урок. Отработав на посадке нового парка, мы возвращались огромной толпой, галдели, а хулиганистый наш сокурсник рижанин Гена Драпкин затянул из озорства: «Не клади свои бледные ноги на мою волосатую грудь»… Прохожие удивленно шарахались и крутили пальцами у виска. Ребята-кубинцы пошептались и грянули дружно, слаженно, правильно густыми бархатными голосами «Комсомольцы-добровольцы», чем заслужили одобрительные аплодисменты пассажиров на трамвайной остановке. Мы, пристыженные, присоединились к песне, а потом каждый на своем языке вместе исполнили марш гарибальдийцев и еще что-то молодежное, революционное и романтичное. После этого случая каждый постарался хотя бы выучить слова своих молодежных песен.
Стремление и умение этих ребят, а потом африканцев, постигать чужой язык тоже служило немалым стимулом для нас, лениво, трудно и небрежно подступавшим к иностранным языкам. Помню, как я страдала от незнания английского, когда на производственной практике мне поручили встретить делегацию английских студентов. К счастью, среди них оказалась Джейн, изучающая русский. Хотя первой нашей реакцией при встрече были не слова, а хохот. Я смеялась, узрев нелепые наряды своих заморских сверстников: был теплый брестский апрель, а они красовались в плотных куртках, огромных шапках и тяжелых ботинках. Джейн потом пояснила свой смех видом моей суперкороткой юбки. Они-то думали, что в наши края мода не доходит и их из-за мини непременно «заметут в КГБ». А оделись так, считая, что у нас еще лежат сугробы, в которых спят медведи. Так мы узнавали и постигали друг друга.
Это потом уже Амаду, парень из Ганы, заявил, что намерен писать диссертацию на тему белорусского гостеприимства. Проходя практику на телевидении, будущий журналист достаточно изучил его в белорусских селах, обмениваясь тостами и приветствиями. К слову, ему очень нравились наши леса, в которых можно гулять без топора, чтобы прорубать зарастающую за неделю тропу, и защитных очков – при том что в Африке змея так и норовит плюнуть ядом в глаз.
Мы, конечно же, потерялись в жизненной сутолоке. Тут, живя в одном городе, почти не встречаешься с сокурсниками, а что говорить о далеких странах… Потому и завидую нынешним молодым, которые в канун Всемирного дня студентов могут зайти в Интернет и поприветствовать друзей…