60 – это смешно. Что защищает Евгения Крыжановского от возраста?

Стоит произнести слово «Христофор», и сразу возникнет фамилия Крыжановский.

Стоит сказать «Евгений Крыжановский», и непроизвольно улыбнешься. Разве не «Христофор» под руководством Евгения Анатольевича вот уже почти 30 лет помогает белорусам справляться с трудностями переходного периода и не впадать в отчаяние? Накануне юбилея артиста мы узнали секрет его молодости, оптимизма и неиссякаемого жизнелюбия.

Секрет жизнестойкости

– 6 июня вам, Евгений Анатольевич, исполнится 60 лет. В следующем году «Христофор» отметит свое 30-летие. Кто – вы или театр – находится в лучшей творческой форме? Кем вы довольны больше?

– Доволен и собой, и «Христофором». Собой, потому что я герой-отец: у меня четыре дочери – старшей 32 года, младшей – 6 лет. А «Христофором», потому что это единственный доживший до наших дней коллектив из 70 созданных в середине 1980-х в экспериментальном творческом объединении («ЭТО») при ЦК ВЛКСМ. Все наши программы – как дети, рождались в муках творчества и необыкновенно нам дороги. Театр – огромная часть моей жизни, моя вторая семья.

– В чем, по-вашему, секрет жизнестойкости «Христофора»?

– Во-первых, в редкости жанра: на земном шаре у нас всего примерно 300 коллег. А во-вторых, в высочайшем профессионализме. «Христофор» – частный театр, и будь у него самодеятельный уровень, он давно бы разорился и исчез из культурного пространства страны.

– Сатира, юмор не только объединяют людей, но и могут стать яблоком раздора, привести к серьезнейшим конфликтам, даже физической расправе… Доказательство – события во французском журнале Charlie Hebdo в январе этого года. Есть ли для вас понятия «политкорректность», «самоцензура»?

– Сатира – орудие, с которым нужно обращаться крайне осторожно. Это мы усвоили на своем многолетнем опыте. Сегодня никто ничего не запрещает и не вмешивается в наш творческий процесс. Но внутренняя самоцензура у нас есть. Я считаю: шутить можно над всем и всеми, нельзя унижать. Профессия юмориста сродни профессии дипломата. Обязательно нужно быть современным и вместе с тем не оскорбить чувства зрителей.

Трудные времена – лучшие для юмористов

– На ваш взгляд, белорусы – чуткий к юмору народ?

– Белорусы – смешливая нация. На свое творчество мы повсюду в стране чувствуем отклик. Но в ближнем зарубежье нас всегда спрашивают: почему так мало анекдотов о белорусах? И правда, о русских, немцах, украинцах анекдотов полно, а о нас этого не скажешь. Нет у нас и своих писателей-юмористов, нет режиссеров, мастеров комедии наподобие Леонида Гайдая, Георгия Данелии, Эльдара Рязанова. Может, потому что белорусам не хватает смелости, которая необходима для сатирика?

– На какой юмор, по вашим наблюдениям, у белорусов спрос выше?

– Смеются над тем, что хорошо знают и понимают. Тема отношений мужчины и женщины, тещи и зятя – вечная и всегда пользуется успехом. Но и на сатиру тоже реагируют живо. Кризисы, санкции волнуют людей; чтобы находить силы их преодолевать, их нужно высмеивать. В глубинке, правда, нас всегда просят: «Только, пожалуйста, не говорите плохого о власти». Один из мэров небольшого городка из-за какой-то, на его взгляд, неудачной шутки так сильно на нас обиделся, что четыре года не разрешал «Христофору» приезжать туда на гастроли.

– А воспринимает ли ваш юмор зарубежный зритель? Все-таки наши реалии, менталитет, уклад жизни имеют свои сугубо национальные особенности, которые иностранцам зачастую непонятны.

– За рубежом мы выступаем в основном перед русскоязычной публикой: в торгпредствах, посольствах, по приглашению русских и белорусских диаспор. Эти зрители нас понимают и тепло принимают, хотя есть темы, которые им не очень близки… Перед иностранцами мы выступали трижды – в Голландии, в ОАЭ и перед литовцами, которые не знали русского языка. Это были самые страшные концерты в моей жизни. Во-первых, публика оказалась не очень восприимчива к нашим шуткам. Во-вторых, общение с залом через переводчика само по себе – огромный минус для юмориста. Удовольствия, в общем, не получили ни мы, ни зрители.

– Есть ли для сатиры и юмора благоприятные и неблагоприятные времена?

– Как ни странно, лучшие времена для артистов нашего жанра – трудные, кризисные, когда народу нужна отдушина, когда смех – это лекарство. Когда люди сыты, богаты, довольны, они ленивы, им театр ни к чему. Именно поэтому на Западе нет таких фигур, как Жванецкий, Задорнов, Альтов. Они могли появиться только у нас.

Перспективы связываю с политикой

– Вы заместитель председателя ЛДП Беларуси. Чем вас привлекает политика?

– Любой хороший политик – прежде всего сатирик, а сатирик – прежде всего политик. Не все идут в политику за властью, за деньгами, некоторые искренне хотят потрудиться для страны, сделать жизнь в ней лучше. Я несколько раз баллотировался в депутаты местных советов. Не прошел… Но ко мне по сей день в районе подходят люди, сетуя на проблемы разного уровня: отсутствие лампочки в подъезде, незаасфальтированные дороги, соседей с асоциальным поведением. Вникать в эти вопросы, заниматься ими – сложная работа, которая по силам далеко не каждому. Сегодня Беларусь – единственная страна, в которой нет парламента, где были бы представлены разные партии. Это нужно исправить.

– И у вас нет ощущения, что политика крадет время у творчества?

– Свои перспективы я связываю с политикой. Юмор имеет возрастной ценз. К тому же «Христофор» – негосударственный театр. Мы несколько раз пытались получить этот статус. Но это требует огромных денег, а поскольку кризисы не прекращаются, то будущее «Христофора» остается неясным. Кто из молодых выпускников академии искусств пойдет к нам, если мы не можем предложить даже общежития. Вообще ничего страшного не случится, если со временем «Христофор» прекратит свое существование. Очень печально смотреть на Таганку, МХАТ, БДТ, Ленком, от которых сегодня остались названия, а прежнего духа, содержания, за которые любили эти коллективы, нет и в помине. Театр проживает такую же жизнь, как и человек. Пусть после нас придет новое поколение и создаст свой театр юмора.

– Вы сказали о себе: «Родился в Украине, жил в России, а помру в Беларуси». Кем вы себя ощущаете в большей степени?

– Одно время я верил в инопланетян, в иные миры. Сегодня думаю: мы, земляне, во Вселенной одни. Наша планета – большой муравейник, и границы между странами очень условны. У меня родня и на Украине, и в России, и в Литве, и в Германии, и в Дании. И будучи гражданином Беларуси, я ощущаю себя землянином.

Моя история похудения – это «Преступление и наказание»

– Вы самостоятельно одолели пристрастие к алкоголю и вот уже 25 лет не пьете вообще. Трудно ли это далось? И какие меры, на ваш взгляд, могут исправить ситуацию в нашей стране с алкоголизацией населения?

– Я не был алкоголиком. Хотя выпивал, может, временами сильно, потому что жизнь артиста связана с застольями, банкетами, ресторанами. Но пробил час, и я сказал: «Все. Это последняя моя рюмка, последняя сигарета». Коллеги громко расхохотались. Но я сдержал слово: вот уже 25 лет свободен от никотина и алкоголя. Если во время свадеб, торжеств, банкетов кто-то настоятельно предлагает выпить, у меня всегда есть железные «отмазки». Среди них: «Вы хотите, чтобы ваша свадьба запомнилась вам на всю жизнь? К вашим услугам картавый тамада-заика». А еще: «Я за рулем», «Зашился», «Жена убьет» и тому подобное. Как побороть пьянство в национальном масштабе, я не знаю. Алкоголь – это солидная часть национального бюджета. Но вот арабскому миру удается же как-то жить трезво и радоваться жизни. Думаю, чем привлекательнее в глазах молодежи будут успешные здоровые люди, тем сильнее станет их желание жить трезво и интересно. Отпущенный нам срок настолько короток, что тратить это время на застолья в сигаретном дыму жалко.

– Как человек, сбросивший 40 кг веса, что могли бы посоветовать своим последователям?

– Никак не могу закончить книгу «Худеем весело». В ней я рассказываю, как худеть не надо. Желая сбросить вес, я ставил эксперименты над собой, один день поедая только мороженое, другой – обжираясь майонезом до такой степени, чтобы глаза на него не могли смотреть, третий – пил только кефир так, что открылась язва. Человек, который хочет похудеть всерьез и надолго, должен понимать: это борьба на всю жизнь. Тут самое главное – сила воли. Но она тоже воспитывается, когда понимаешь: нужно за собой следить. Всем, а артистам особенно.

– И каких правил питания вы придерживаетесь сейчас? Занимаетесь ли спортом?

– Приучил себя ежедневно по вечерам 6–10 км ходить пешком. Летом постоянно езжу на велосипеде. Стараюсь не есть после 18.00. Один день в неделю у меня разгрузочный, когда пью только воду. Ограничиваю себя в жирном, сладком, мучном. Проблема в том, что меня приглашают вести свадьбы, банкеты, корпоративы и я постоянно подвергаюсь страшному искушению. Как смотреть на все это застольное изобилие и захлебываться слюной? Иногда не удается устоять перед соблазном. Потом себя за слабость наказываю. «Преступление и наказание» – так можно назвать историю похудения Евгения Крыжановского.

– Можно сказать, вы прошли огонь, воду и медные трубы…Что далось труднее всего?

– Все давалось нелегко. Но уважаю себя за то, что медные трубы меня не испортили. Знаю многих артистов, которые, вкусив успех, зазнались, ведут себя как мегазвезды. Меня столько раз после пламени окатывало холодной водой, что я закалился и усвоил: популярность сегодня есть, а завтра – нет. К тому же профессия юмориста все-таки заставляет быть в гуще людей и событий и тем самым защищает от головокружения и королевского поведения. Я знаком со Жванецким, Винокуром, Галкиным: простые нормальные люди без всякой мании величия.

Бывших жен не бывает

С любимыми женщинами

– Вы пять раз были в браке, у вас четыре дочери. Наверное, уже знаете о женщинах все…

– Иногда кажется, больше, чем они сами о себе знают. К тому же артисты, как точно сказал Марк Захаров, «это женская часть творческого человечества».

– Поэтому в вашем мужском коллективе даже женские роли исполняете сами?

– У всех артистов «Христофора» – дочки и внучки. Так что все мужчины в теме. Исполнителя женских ролей Владимира Воронкова зрительницы просто обожают, никогда на него не обижаются. И я считаю, он гениально изображает разных тёточек. Я тоже в программе «Понедельник с «Христофором» играл женщину. На сцене мы вполне можем справиться без вас. В жизни – никак.

– Не обидно, что никто из дочерей пока не пошел по вашим стопам?

– Артист – очень зависимая профессия. Женщинам особенно тяжело, поскольку главных ролей для них немного, а ходить в массовке – это перспектива не из радужных. Поэтому я рад, что Екатерина стала журналисткой, сейчас работает в Германии на радиостанции «Немецкая волна». Вера, архитектор по специальности, осваивает художественную фотографию, Евгения учится на мехмате в БГУ. Пока не препятствую артистическому развитию только младшенькой, 6-летней Ксюши. Она твердо уверена, что будет «алтисткой». И танцами занимается, и в хоре поет, и ставит дома с игрушками спектакли, и даже иногда ездит со мной на гастроли, сидит в зале, хлопает. Однажды выбежала на сцену и отвлекла на себя внимание зрителей, вызвав смех… Я считаю: каждому человеку важно найти себя. Мы полжизни проводим на работе, и жаль столько времени посвящать нелюбимому занятию.

С Ксюшей

– Известно, что все ваши супруги в хороших отношениях между собой. Как вам удалось сохранить дружбу с бывшими женами? В чем секрет?

– Во-первых, мне повезло с женщинами. Я благодарен всем женам: они меняли работу, тратили на меня здоровье, время, отдавали часть себя, чтобы я стал артистом Евгением Крыжановским. Не было бы их, не было бы и меня. Количество моих браков объясняется не «разбэшчанасцю». Наоборот, я как честный человек очень быстро после знакомства с женщинами женился. Но сразу и на всю жизнь найти вторую половинку, которая бы тебя понимала, чувствовала, с которой был бы одним целым, – редкое везение. Как человек активный, я не прекращал поиск. Но со всеми женами расставался мирно, без оскорблений и дележки имущества. Все оставлял им, в том числе и часть своей души. И как нет экс-президентов, так для меня нет бывших жен. Сегодня мы мирно встречаемся на общей даче, общаемся, отмечаем семейные торжества. К сожалению, сегодня я – единственный мужчина на свою большую женскую семью.

– Ваши высказывания о необходимости узаконить многоженство – ради хохмы или это всерьез?

– Проблема многих белорусок в том, что им сложно найти достойного спутника. И если мужчина в силах осчастливить нескольких женщин и дамы к этому готовы, что в этом плохого? Институт гаремов проверен временем и во многих отношениях оправдан. Большинство мужчин уж точно мечтают о многоженстве.

60 – это смешно

– Вас не пугает цифра «60»?

– Когда мне было 50, мы сделали программу «50 – это смешно». Сейчас назовем ее «60 – это смешно». И опять выйдем на сцену, и это будет актуально. Пророк Мафусаил по Библии прожил несколько сотен лет. Мой дед по маминой линии ушел из жизни в 98 лет, а бабушка – в 92 года. По отцовской линии тоже были долгожители. Так что подводить итоги мне еще рановато. Я еще мальчишка…

– А если потребуется, готовы во имя вечной молодости лечь под нож пластического хирурга?

– Никогда. Во-первых, из-за жадности. Дорогое это удовольствие. Во-вторых, это все-таки женская прерогатива. Вам важнее оставаться внешне красивыми. Мужчины должны сохранять внутреннюю молодость. Наша профессия дает такую возможность. Все известные старики-артисты внутри оставались детьми. Тот же Владимир Зельдин, отметивший в феврале 100-летие на сцене. Разве такие люди не вызывают восхищения?

– Французская актриса Жанна Моро сказала: «Возраст не защищает от любви. Но любовь защищает от возраста». Вас любовь защищает от возраста?

– Конечно. Как и чувство юмора, и вечное ребячество. А еще жадность к жизни. Мне очень интересно жить. Никогда не пойму тех, кто ограничивает себя будничной рутиной, страдает от скуки, кому не нужны ни книги, ни театр, не путешествия. Я следую девизу: «Жизнь нужно прожить так, чтобы не было мучительно больно за неинтересно прожитые годы». Мне не больно за прожитые годы. Я влюблялся. Смешил людей. Видел египетские пирамиды, гулял по Парижу. Меня в Минске узнают прохожие. Недавно шел по улице, а навстречу мне бомжи. Увидев меня, остановились и пальцем ткнули в мою сторону: «О! Пифагор пошел!». Кто еще может похвастаться такой популярностью у народных масс?! Это же памятник нерукотворный!

Фото Сергея Шелега и из архива собеседника