ЧАСЫ ВРЕМЕНИ. Как глава Минского гарнизона 95 лет назад начал борьбу с матом
- Подписаться на
О том, как 95 лет назад руководитель Минского гарнизона начал борьбу с матом, и было ли это нужно — в материале корреспондента агентства «Минск-Новости».
В ноябре 1924 года в минской «Звезде» (№ 274) появилась заметка, которую хочется процитировать полностью. Называлась «Борьба с руганью». Сообщала вот что: «В приказе по гарнизону Минска отмечается, что матерщина и ругань всё еще окончательно не изжиты среди красноармейцев. Красная армия, говорится в приказе, должна быть образцом вежливости и приличия. Комполитсостав путем нравственного воздействия и политбесед обязан приложить все усилия к воспитанию красноармейцев».
Перед гостями неудобно
Во главе Минского гарнизона тогда стоял легендарный герой Гражданской войны Гая Гай (Бжишкянц) — его имя ныне носит одна из улиц города. Одновременно Гай командовал дислоцированной в Минске знаменитой в те годы 7-й Самарской кавалерийской дивизией. Ее расформировали перед Великой Отечественной, а в 1920–1930-е годы о Самарской в Беларуси слышал каждый. Про эту дивизию писали стихи, в том числе Янка Купала, складывали песни. Но и то сказать! Не много назовешь частей, где рядом служили Жуков и Рокоссовский, где полками и эскадронами командовали многие молодые в ту пору, а в будущем прославленные военачальники.
В 1924-м дивизия именовалась забавно, вот ее полное название: «7-я Самарская имени английского пролетариата кавалерийская дивизия». При этом английский пролетариат упоминался не от революционной восторженности. В Красной армии в то время имелись дивизии имени германского, французского, итальянского пролетариата. Предполагалось, что в грядущей схватке с мировым капиталом именно в эти страны данные части понесут на штыках и клинках счастье революции. Компартия Великобритании являлась (пусть формально) шефом 7-й Самарской, английские коммунисты время от времени становились ее почетными гостями, дивизию курировал соответствующий отдел Коминтерна, комсостав изучал английский язык…
Но это всё высокие материи. А было еще просто повседневное сосуществование города и расквартированных в нем воинских частей (не только «самарцев»), которое не обходилось без эксцессов. То на артиллерийских учениях неверно посланный снаряд разорвется на минской окраине. То саперы под свои нужды незаконно порубят деревья в пригородном лесу. То кавалеристы привяжут лошадей близ декоративных насаждений, а лошади все потопчут и пожрут. Гаю как командиру гарнизона приходилось реагировать.
Срывавшийся с уст красноармейцев матерок, может, и не был таким уж запредельным грехом, но точно не производил хорошего впечатления. А раз так — надо бороться.
Каленым железом
Впрочем, это была еще и тенденция времени. В сборнике «ВЧК-ОГПУ в годы новой экономической политики 1921–1928» мне встретился характерный документ о том, как отучали от мата других «человеков с ружьем». Протокол общего собрания комячейки 1-й роты 24-го Особого полка ГПУ от 19.06.1922 предписывал: «Обязать всех членов и кандидатов воздерживаться самим и воздерживать беспартийных красноармейцев от грубого обращения, неприличного поведения и ругани красноармейцев между собой, а также по адресу комсостава; за нарушение постановления установить штраф: за неприличное поведение и грубое обращение с красноармейцев — 50 копеек, с комвзвода до комроты включительно — 1 рубль; за ругань с красноармейцев — 1 рубль, с комвзвода по комроты включительно — 1 рубль 50 копеек в пользу газеты».
Впрочем, глупо делать страшные глаза и тыкать пальцем в большевиков. А то до них в Российской империи не выражались! В «Уставе воинском» Петра I говорилось примерно то же, что и в постановлении комячейки: «Ежели кто другого не одумавшись с сердца, или опамятоваясь, бранными словами выбранит, оный перед судом у обиженного христианское прощение имеет и просит о прощении. А ежели гораздо жестоко бранил, то сверх того наказанием денежным и сносным заключением наказан будет…» При рецидиве допускались меры построже — прижигание языка каленым железом.
Заметим, сам Петр «русским устным» владел искусно. Ему приписываются знаменитые «петровские загибы» — многоступенчатые конструкции особо изощренной матерщины. И пусть авторство государя официально не зафиксировано, но, учитывая, какие непотребства творились на петровских «всепьянейших и всешутейших соборах», можно представить и лексику, которой их участники изъяснялись.
Столько новых слов!
Про «петровские загибы», а также про «загибы морские» и «казачьи» и многое другое я с любопытством прочитал в исследованиях филолога Алексея Плуцера-Сарно, создателя 12-томного «Словаря русского мата».
…Это, конечно, своеобразная тема. На ум приходит старый добрый фильм «Осенний марафон» и эпизод с изучающим русский язык датским профессором Хансеном, который, побывав в советском вытрезвителе, восклицает: «Столько новых слов!»
Но то датчанин, а наш человек вряд ли найдет в «Словаре…» слова принципиально новые. У словаря вообще другая задача — это издание научное, специализированное. Иначе зачем анализировать, например, 19 значений, 9 подзначений, 9 оттенков значения и 23 оттенка употребления знаменитого слова из трех букв? Поверьте, если не являешься большим фанатом вопроса, то уже через пять минут приедается.
При этом сам А. Плуцер-Сарно — интеллигентный человек, кандидат филологических наук — подчеркивает: мат при детях, женщинах, в публичном пространстве недопустим! Просто таков предмет его исследования. Заинтересовался когда-то с чисто научно-академической точки зрения, а отшлифовался интерес во время срочной службы на Северном флоте, когда произошло, так сказать, невольное и глубокое погружение в соответствующую языковую среду.
Родная речь
Вообще же первые подобные словари в Российской империи появились в середине XIX века как издания прикольные и, конечно, неподцензурные. Но в первые послеперестроечные годы продавали и русско-английские словари табуированной лексики. С ними — свой сюжет.
Все началось во время корейской войны 1950–1953 годов. На стороне коммунистов-северян тогда, как известно, воевали наши летчики. Поначалу это скрывалось, но именно русская ненормативная лексика, на которую пилоты машинально переходили во время воздушных боев, сделала страшную военную тайну секретом Полишинеля. Американцы даже на Генассамблее ООН крутили магнитофонные записи с матюками в эфире как доказательство советского присутствия. Так что особо таиться дальше смысла не было. Более того, известны случаи, когда по приказу командования летчики наши намеренно вели радиопереговоры матом: привычное ухо среди любых словесных узоров уловит нужную информацию, а противнику — дополнительный напряг. Но вот война закончилась. Пришла пора разбирать ее уроки. И американцы пришли к выводу, что пренебрегать изучением русской нецензурщины нерационально. Так появились эти самые словари, а уже в ходе холодной войны они пополнялись.
Кстати, говорят, американцы сделали еще один интересный вывод: для русских (в те годы все мы были для них русскими) в боевой обстановке мат неизбежен, естественен и необходим. С его помощью упрощается и ускоряется передача информации, длинные языковые конструкции сами собой заменяются четкими, на подсознательном уровне понятными собеседнику односложными словами. Например… Впрочем, нет, обойдемся без примеров.
Но одно дело — условия боя, а другое — мирное время. И так ли важно для посторонних, какими словами между собой общаются бойцы в казарме? Только, видимо, чтобы привычка не въедалась в подкорку, чтобы не возникали невзначай неловкие ситуации, и отдал товарищ Гай 95 лет назад свой приказ по Минскому гарнизону.
Справочно
В осажденном Севастополе во время Крымской войны (1853–1856) будущий великий писатель Лев Николаевич Толстой пытался отучить от мата солдат своей батареи. Он предложил им употреблять ничего не означающие слова-заменители — «едондер пуп», «ерфиндер»… Говорят, в результате услышал за спиной: «А поручик-то наш, граф Толстой, — вот же матерщинник! Такое загибает, что даже мы не можем».
