«Делай эфиры так, как считаешь нужным, — это меня подкупило». Поговорили с радиодиджеем с 30-летним стажем
- Подписаться на
«Последний первый диджей» — новый проект музыкального редактора столичного FM-радио Андрея Холодинского с таким амбициозным названием звучит на волнах «Радио-Минск». Об этом и о многом другом — в интервью корреспондента газеты «Минский курьер».
— Андрей, как ты прокомментируешь свой неофициальный статус: то ли первый, то ли последний диджей на FM-радио с тридцатилетним стажем?
— Страшно подумать, но в FM-эфире я действительно с 1993 года. Да, не так давно на «Радио-Минск» я вел программу «Последний диджей», а теперь она преобразовалась в «Первый диджей & Co». У меня стали возникать ассоциации с фразой Гагарина, сказанной им во время своего триумфального полета в космос: «Не знаю, кто я: первый космонавт или последняя собака».
Так получилось, что когда я только пришел на «Радио-Минск», ребята предложили вести свою программу. И во многом ради шутки мы ее запулили под названием «Последний диджей». Шутка прижилась. Что касается формата сегодня, так уж сложилось, что мне повезло стать одним из первых отечественных диджеев в FM-формате.
— Андрей, ты же не будешь отказываться от того, что в 1990-е на тебя и твоих коллег с Radio BA, а потом с «Альфа Радио» обрушилась, извини за выражение, всенародная любовь. Почему тогда всё так произошло?
— «Бывали дни веселые», — любил распевать похмельный дворник Тихон из романа «Двенадцать стульев»… Тогда действительно, как говорится, звезды сошлись. В 1990-е в Беларуси только начинали появляться первые FM-станции. Молодежь быстро запала на хорошее, качественное вещание с достойной музыкой. Ведущих на самом деле знали и любили, так сказать, на слух. На мой взгляд, неплохо, что в те годы кумирами у значительной части белорусской молодежи были диджеи, а не распальцованные бандиты и девушки-эскортницы.
— Какой самый нелепый случай проявления зрительских симпатий запомнился?
— Кажется, это было уже в 2000-е. Я проводил дискотеку в знаменитой «Шайбе» — круглой пристройке к гостинице «Беларусь» с рестораном и казино. Ко мне подошел юноша с огромным микрофоном наперевес и оператором. Пообщались. Выяснилось, что они снимают сюжет для ТВ о ночной жизни города. И вот автор материала, немного млея от важности момента, спрашивает: «Как вас подписать в титрах?» Я очень серьезно отвечаю: «Звезда белорусского FM-эфира второй половины 90-х годов прошлого века». Он долго моргал, переваривая эту информацию, а на мой резонный вопрос: «Ну что, глупо?» — только кивнул. В итоге мы сошлись в едином мнении: зато звучит красиво.
— Как готов подписать себя в титрах на экране, если это предложат сделать сейчас?
— Например, так: «Всеми возможными звездными болезнями и прочими коронавирусами давно переболел».
— В интернете тебе посвящены три статьи, причем одна из них не открывается. Не маловато ли?
— Хорошо, что за мной нет хотя бы уголовных. А три в непонятном мне до конца виртуальном мире… Ладно, тоже неплохо. Кстати, ты очень правильно не рассказываешь, что обо мне довольно много писали в газетах, когда интернет был в зачаточном состоянии, и все это добро в сеть не уходило. И слава богу. А то в 1990-е первая как бы печатная статья, посвященная мне, называлась «Метр в ударе». Автор перепутал буквы «э» и «е». В результате я немедленно стал предметом для шквала подначек, двусмысленных шуток со стороны знакомых и совершенно не знакомых мне граждан и гражданок.
С группой Manowar. 2016 год
— Не решил ли ты тогда присоединиться к мирной инициативе Александра Абдулова, как раз в 1990-е изъявившего желание получить лицензию на отстрел журналистов?
— Что-то в идее Александра Гаврииловича определенно было. Но прошли годы, как принято писать в таких случаях, я тоже стал немного «как бы журналистом» и, соответственно, что-то переосмыслил. Если вкратце, то Раневская про подход к творческой работе уже всё сказала, могу лишь подписаться под ее словами, адресованными вроде бы отдельно взятой журналистке, бравшей у нее интервью, и в то же время — всем нам: «Нельзя с серьезным лицом утверждать, что ты там чего-то выплеснул в мир. Выплеснуть можно помои, деточка».
— Андрей, в молодости у тебя была прекрасная профессия — строитель. И вдруг ты стал ведущим на чем-то эфемерном — радиоволнах. Не ругала ли тебя за этот выбор мама?
— Скорее, наоборот. Родители, когда я им что-то такое показывал, говорили: «Тебе нужно на радио или на телевидении работать». Я им неизменно отвечал: «Да кто меня туда возьмет? Там же умные и красивые люди работают».
В общем, трудился на заводе, стройке, торговал кассетами, пока не случилось то, что случилось. Как всё это произошло — отдельная тема. Забавно, но в начале своей радийной деятельности я активно педалировал собственное пролетарское происхождение.
Немаловажную роль сыграло и то, что я на тот момент уже успел побывать в браке и развестись. У меня был ребенок, я платил алименты. В общем, нашлось, чем поделиться с народом (улыбается).
А если серьезно, у меня имелся тот самый жизненный опыт, позволяющий поддержать разговор на любую тему. С этого всё и начиналось.
— За свою жизнь ты успел поработать на пяти радиостанциях. Можешь ли поделиться личным радийным рейтингом столицы?
— По объективным и субъективным причинам я это сделать не готов, поэтому коснусь двух точек — первой и сегодняшней.
В 1993-м на Radio BA пришла кучка безумной молодежи с улицы и в течение года создала конкуренцию профессиональному «Радио РОКС», которое тогда вещало из Осло. Мы были просто дикими энтузиастами. Хотелось говорить о том, что близко нам и нашим друзьям, оставаясь искренними и честными перед собой. Никто не шел делать интервью ради денег. Другие существовали ценности, поверьте на слово. В общем, были молодые и дурные, как собаки до года (смеется).
Что касается «Радио-Минск», то здесь сплошные плюсы и плюшки для меня. Прежде всего — живу в соседнем дворе, что упрощает путь на работу и обратно. К тому же мне когда-то понравилось предложение: «Делай эфиры так, как считаешь нужным». Это меня окончательно подкупило. Я пришел, ушел… И остался.
