Генерал и его девушка

Последние минские дни Михаила Скобелева – в материале корреспондента агентства «Минск-Новости».

Легендарный Белый генерал Михаил Дмитриевич Скобелев не просто жил в нашем городе. Отсюда он уехал навстречу своей загадочной смерти.

Увы, покинул Скобелев сей мир не совсем так, как подобает прославленному воину. В ночь с 24 на 25 июня (6-7 июля по современному стилю) 1882 года он умер в Москве в будуаре элитной проститутки по прозвищу Ванда.

«Народный герой – и такая смерть. Некрасиво. Французы своему кумиру, пожалуй, простили бы, у нас же сочтут национальным позором», – это Борис Акунин, роман «Смерть Ахиллеса». Сыщик Эраст Фандорин расследует смерть генерала Соболева – подразумевается Скобелев. Что ж, тогда все шептались: ох, темное дело, ох, отравили!

И неспроста. Скобелеву было всего 38 лет. Молодой, сильный, очень выносливый – в походах сутками не слезал с коня. Пил мало, крепких напитков не пил вообще. Да, имел несколько старых шашечных ран, две контузии. Но на здоровье не жаловался…

Надо еще понимать, кем был в те годы Михаил Дмитриевич Скобелев. Не просто герой среднеазиатских походов, присоединивших в 1870-е к Российской империи Туркестан. Не просто самый яркий военачальник русско-турецкой войны 1877-1878 годов. Не просто персонаж народных легенд о скачущем сквозь огонь бесстрашном воине в белом мундире на белом коне (отсюда прозвище – Белый генерал). Тут больше.

В любой стране в мутные времена возникает спрос на сильную личность, желательно – со шлейфом боевой славы за плечами. Правление Александра II – период непростой: отмена крепостного права, череда других реформ, социальное напряжение, брожение умов… И Скобелев стремительно вырастал в самостоятельную политическую фигуру. Многие ждали, что он – с его-то крутым нравом, всеобщим уважением, если что, и военный переворот произведет.

За полгода до смерти генерал еще и пугнул Европу: славянофил по взглядам, он во время поездки в Париж произнес речь с призывом к единению славянских народов, назвав их главных врагов – Австро-Венгрию и в первую очередь Германию. К разговорам о «скрытом оппозиционере» на родине добавилась репутация потенциального славянского Гарибальди.

Александр II к тому времени погиб от бомбы народовольца Гриневицкого (кстати, напомним, белоруса из тогдашней Минской губернии). Новый император Александр III немедленно вызвал генерала из заграницы для серьезного разговора.

Но беседа в итоге прошла спокойно. И Михаил Дмитриевич отбыл домой – в Минск.

Впервые в наших краях прославленный военачальник оказался еще юным корнетом – участвовал в подавлении восстания 1861 года. Дальше было продолжение карьеры, новые походы и подвиги. Во время турецкой войны принял командование Четвертым армейским корпусом, а его местом постоянной дислокации была территория нынешней Беларуси, штаб – в Минске. Скобелев прибыл сюда в полном блеске славы. Полководцу присвоили звание почетного гражданина Минска, на торжественном приеме преподнесли подарки от горожан, читали специально сочиненные стихи. Поселился на Батальонной улице (потом ее переименовали в Скобелевскую, ныне это Красноармейская).

Еще всех впечатлил первый минский приказ Белого генерала: в корпусе учреждался, так сказать, особый денежный фонд, куда при необходимости мог обратиться не только офицер, но и любой солдат, причем в этот фонд Скобелев распорядился перечислять свое жалование командующего.

Дальше нужны слова о том, что минчане гордились пребыванием здесь знаменитого воина, что он в свою очередь неустанно занимался делами корпуса. Да, конечно, – но с оговорками. Все-таки Скобелев был сам по себе, а город – сам по себе. Корпусом генерал, безусловно, занимался, но ведь и отлучался постоянно.

Хотя один здешний сюжет мог стать для Михаила Дмитриевича судьбоносным. Речь о его отношениях с некоей минской девушкой.

Ее звали Катя. Екатерина Александровна Головкина. Учительница музыки в женской гимназии. Больше сказать трудно. Портрет не сохранился, подробности биографии известны мало.

Когда молчат историки – начинают говорить писатели. Борис Васильев в романе о Скобелеве пишет, что именно Катя на том приеме читала стихотворное приветствие Скобелеву – так и познакомились. Валентин Пикуль – что Скобелев просто однажды заметил симпатичную девушку, выходящую из гимназии. Могло быть как угодно. Главное — за первой встречей последовали другие.

Скобелев был разведен. Когда-то от молодой жены сбежал на очередную войну, при разводе объяснил: виноват, не создан для семейной жизни. И дальше ему вполне хватало «военно-полевых романов», мимолетных связей и дам нетяжелого поведения. Высокими чувствами не заморачивался. Характерен пункт в одном из его приказов по корпусу: указание перед летними маневрами проследить, чтобы при солдатских лагерях имелись в достаточном количестве «прачки и вообще практикантки», поскольку «солдат у нас молодой». На их найм ассигновалась специальная сумма.

Но с годами генерал все чаще говорил, что пора бы ему обзавестись «скобелятами», которые будут «тягать за бакенбарды». Роковых красавиц не хотел, а вот хорошая «небогатая, но образованная» девушка представлялась достойной парой.

Катя Головкина была именно такой – небогатая, интеллигентная, строгая. И Скобелев ей тоже нравился.

В «Смерти Ахиллеса» Головина (Головкина) говорит Фандорину, что «мы с Мишелем жили как муж и жена». Вряд ли. Противоречит тому, что мы знаем о характере Екатерины Александровны. Да и по-житейски… Она получила образование, имела службу, берегла репутацию. К чему ей считавшийся предосудительным гражданский брак? Тем более в маленьком Минске, где каждый на виду, особенно Скобелев! Но их отношения развивались всерьез – с этим соглашаются все биографы генерала. Только однажды случился надлом.

Борис Васильев пишет, что Кате стало известно о визите генерала в «веселый дом» – поддался на уговоры друга-сослуживца. Не исключено. Как и не исключено, что ее просто стала раздражать сама ситуация: Скобелев появлялся в Минске и снова уезжал. В Туркестан, в Петербург, в Европу – куда угодно. Другая, может, и смирилась бы: Скобелев есть Скобелев, и любая женщина – даже самая дорогая! – все равно всегда будет для него «по остаточному принципу». Но не Катя.

Еще авторы биографий в один голос твердят, что народному герою не повезло полюбить девицу, у которой голова была забита новомодными идеями эмансипации. Если очень прямолинейно – можно сказать и так. Но глянем на ситуацию иначе. Ну, допустим, была бы Катя тихой, патриархальной барышней. Однажды Скобелев на такой уже когда-то женился – и сбежал. А в жизнь действительно входили девушки нового типа. Головкина ни от кого не зависела, ей было за что себя уважать, и будущего мужа она просила о таком же уважении. Михаилу Дмитриевичу писала, что любит его, но, если уж быть им вместе, то так, чтобы она чувствовала себя самоценным «полезным человеком, а не слабым существом». В ее последнем письме – характерная фраза: «Дайте мне право над вами, полное, бесконечное, и я дам вам счастье». Что имелось в виду, каждый, видимо, понял по-своему.

Окончательное объяснение произошло в тот самый последний приезд Скобелева в Минск. На предложение руки и сердца Катя ответила отказом. После чего уехала из города. Скобелев написал ей последнее письмо, отослал полторы тысячи рублей на обзаведение на новом месте и… И, в общем, всё.

Хотя нет. Надо еще понимать, на каком фоне произошел разрыв. Последние годы генерала преследовали удары. В конце 1879-го умер отец. Через полгода погибла мать, Ольга Николаевна, самый близкий человек. Ее – жуткая история! – зарезал один из доверенных скобелевских офицеров, причем просто с целью ограбления.

Дальше – больше. Денежные дела Скобелева вел его крестный, Иван Маслов. Незадолго до своей смерти Скобелев приказал ему снять со счетов сбережения, продать золото, хлеб в имении и собрать всю сумму наличными. Зачем – неясно. Туманно объяснял, что в освобожденной им Болгарии зреет новая война, теперь уже за объединение страны, он хочет туда отправиться, а деньги там понадобятся. Маслов собрал около миллиона рублей, после чего… сошел с ума. На все вопросы лишь лаял из-под дивана. Потом-то, после смерти Скобелева деньги нашлись. По объяснению Маслова, он боялся, что Миша ввяжется в какую-нибудь авантюру, вот и разыграл спектакль. Но тогда генерал враз лишился всего состояния. Мы в нашем рассказе не углубляемся в его политические игры, а они ведь тоже требовали напряжения. И ко всему – разрыв с Катей.

В Москву Скобелев, похоже, ехал мыслью «размотать нервы», встряхнуться. 23-24 июня прошли в визитах, встречах с друзьями. Все, однако, отмечали, что Скобелев напряжен, подозрителен. 24-го вечером он отправился ужинать в ресторацию «Англия». Говорят, там неизвестный мужчина поднес ему шампанского, и уже поддавший Скобелев выпил. Это сейчас считается очень подозрительным моментом, хотя мало ли кто пожелал поприветствовать кумира! А еще к его столику подсела та самая Ванда. Как вспоминал ее знаменитый репортер и писатель Владимир Гиляровский, «огромная, прекрасно сложенная» блондинка, «которую знала вся кутящая Москва». Ванда снимала номер во флигеле при «Англии» – туда они со Скобелевым и пошли. Около шести утра выбежала в коридор перепуганная, сказала, что у нее «умер офицер».

Настоящее имя Ванды – Шарлотта Альтенроз, австрийская подданная. Слух, что «немка отравила Скобелева» всколыхнул Москву. Это вообще до сих пор вечная загадка: Скобелева действительно отравили? Или умер сам? Если отравили – кто? Германская разведка? Агенты «Священной дружины» (возникло в России в те годы такое тайное общество монархистов, решивших устранять всех, кто представляет угрозу престолу)? Масоны (как же без масонов)? А может, вообще было самоубийство? Более трезвые головы напоминают, что Ванда вряд ли стала бы травить генерала у себя в номере, что полиция не предъявила ей никаких обвинений, что выбор ядов в те годы вообще был невелик, и любой обнаруживался при вскрытии. Потому самая реальная версия – сердце. Оно у Скобелева при всем его «богатырстве», увы, было слабое, о чем есть свидетельства медиков. А тут череда стрессов, много выпил, потом секс…

Другая мысль не дает покоя. А если бы тогда, в Минске, Катя без обиняков просто сказала бы генералу «да»? Может, не поехал бы в Москву?

А если бы и поехал, то точно не пошел бы там к проститутке.