Интимная жизнь глазастых головастиков. Какими представляли людей будущего в 1925 году
- Подписаться на
Сборник «Наука и техника будущего» вышел в 1925 году. Ныне забыт. Корреспондент агентства «Минск-Новости» решил вспомнить про него, поскольку одним из авторов был печатавшийся еще в дореволюционном «Минском курьере» журналист и переводчик Аркадий Анекштейн. Хотя заинтересовало не только это…
Цель на горизонте
Сборник захотелось пролистать именно сейчас, после годовщины Октября. Ведь рассчитан он был на целевую аудиторию своей эпохи — студентов и рабфаковцев 1920-х годов. Молодым людям, пришедшим с фронтов Гражданской войны, предстояло стать первым поколением новой советской интеллигенции. А они сплошь и рядом пребывали в растерянности. Революцию совершили, белых разбили — и что теперь? Голод, нищий быт, разруха… НЭП чуть поправил экономику, но оттолкнул романтиков борьбы. Даже в Кремле тогда не очень понимали, куда идти дальше, отсюда столько внутрипартийных дискуссий.
Но сама-то эпоха — время талантов, предчувствия великих открытий, молодого оптимизма. Авторы сборника не скрывали: их озадачивали записки, приходившие во время вузовских диспутов. Вопросы ставились жестко: да, мы отреклись от старого мира, да, сейчас терпим лишения. Только ради чего? Какая конкретная цель на горизонте? Книга и должна была объяснить какая цель.
Сборник состоял из нескольких разделов. Наш земляк Анекштейн рассказывал про утопистов былых времен Томаса Мора, Кампанеллу и других. Знаменитый ученый-аграрник Чаянов анализировал пути решения продовольственной проблемы в мире. Профессор Лобач-Жученко писал о технологиях завтрашнего дня, архитектор Блохин — о градостроительных идеях, астроном Орлов — о межпланетных сообщениях, приват-доцент МГУ Мелик-Пашаев — о перспективах медицины и биологии. Но интереснее всего сегодня читать размышления о самих людях будущего — их жизни, делах, устремлениях, даже сексе.
К туповатому современнику
«Милый, туповатый современник, не жалей нашего потомка: ему не будет хотеться того, чего так хочется нам. Он будет глубже, богаче, тоньше нас, как это ни щиплет нашу гордость».
Так обращался к читателям автор этого раздела Арон Залкинд, известный тогда врач, психолог и философ-марксист. Залкинду сегодня ехидно припоминают самую знаменитую работу тех лет «Двенадцать половых заповедей революционного пролетариата». Хотя ничего ужасного доктор Залкинд в ней не говорил. Молодежь и так вступала в интимные отношения направо и налево, и доктор учил здравым вещам: всё должно быть по любви, лучше после брака, думайте о детях. Просто все объяснялось соответствующей духу времени фразеологией.
В сборнике половую тему тоже не обошли, однако сам разговор был шире.
Другие задачи
Итак, наступило светлое будущее. Каждый сыт, одет, обут, абсолютно здоров, избавлен от бытовых проблем. Тяжелую работу делает техника, человеку остался труд легкий, приятный и интересный. Цель достигнута?
Нет! «Будут непрерывно расти потребности, и наличных технических ресурсов не хватит для удовлетворения их». «Мироздание, среда всего мира будет жестоким новым «классовым врагом», на которого ринется всё коммунистическое человечество». Которое «внедрится в самые глубокие слои земного шара, научится превращению физико-химических и энергетических элементов, перебросится на другие планеты». Зачем? Да потому что «людьми будут двигать совершенно новые инстинкты». Например, «инстинкт коллективизма», который сменит борьбу честолюбий, и «инстинкт рационализации», то есть улучшения всего вокруг.
К этому времени даже облик землян изменится. «Человек коммуны будет, очевидно, менее крупным, чем современный потомок тысячелетий тяжелого физического труда, требовавшего больших костей и сильных мышц». «Смягчится, утончится жевательная часть лица, так как жевательный процесс постепенно будет отмирать», ведь «обжорство аристократии для эпохи коммуны никак не образец». «Будут изобретены компактные препараты, конденсирующие в себе весь физико-химический и жизненный фонд, необходимый организму» (видимо, какие-то таблетки). Потому упростится и система пищеварения… Далее шли отдельные рассуждения, как именно.
Зато гораздо большую роль в мимике будут играть глаза (вообще усилятся органы чувств). А также «обогатится та часть мимического аппарата, которая отображает высшую психическую деятельность: лоб, надбровные дуги, носогубные складки воли и сосредоточения и т. д.».
Впрочем, просто мелкокостными, беззубыми, глазастыми головастиками мы не станем. Во-первых, выручит спорт. Во-вторых, разовьется евгеника — весьма активно обсуждавшаяся в те годы наука об улучшении человеческой породы. Она, в частности, поможет людям будущего почти не уставать: «Половина жизни современного человека, уходящая на сон, станет кошмарным воспоминанием для наших потомков».
Время любить
Сборник адресовался в первую очередь молодежи, и, как было сказано, отдельная глава посвящалась любви при коммунизме.
Так вот: не будет никакого жеребячества! Частая смена партнеров — рудимент подсознательной боязни, что отдельный ребенок может погибнуть от болезни, войны, голода, потому человек как бы продолжает род направо и налево при каждом удобном случае. Но ведь уже исчезнут болезни, войны, голод! В результате любовные отношения предстоят исключительно высокие. «Половой инстинкт коммунистического человека будет определяться не частотой «покрытия самки», но глубиной и силой конденсированного полового порыва». А в постели медицина и эволюция дадут мужчине такую «качественную интенсивность», что «несоизмерима с химизмом жеребцов на случных пунктах». «Мы несчастные половые ублюдки в сравнении с людьми коммунизма!». У женщины отпадет нужда в «кормильце, отце, содержателе», она «смело и свободно сама выберет себе возлюбленного, предъявит к мужчине половые и творческие требования». «Мужская борьба за женщину превратится в сложный социально-творческий процесс».
Его итог — рождение ребенка. Но крики младенца не отвлекут папу и маму от созидательной деятельности. Растить детей будет «коммуна» (не уточнялось: общество в целом или конкретные организации). «Семья как очаг воспитания ликвидируется». Так удобнее, ведь жизнь людей будущего — это постоянные перемещения по планете, связанные с решением задач, нужных сообществу землян в целом: «все части мирового хозяйства связаны, все человеческие производственные функции предопределены».
А когда твои персональные общественно-производственные задачи выполнены — можно и уходить («бессмертия человечество, очевидно, не добьется»). Без боли, страданий, словно засыпая. Правда, из текста неясно, каким будет уход. Естественным? Добровольным? Товарищи помогут?
Сроки прогноза
Ну и так далее. Конечно, мы даем лишь выжимки из большого, на сотню с лишним страниц, текста. Но суть вы поняли. А вообще читайте И. Ефремова, А. Казанцева, ранних Стругацких, других советских фантастов. Не то чтобы они что-то лямзили у конкретного Залкинда — просто наверняка отталкивались от подобных трактатов.
Особо хихикать над давними прогнозами не хочется. Во-первых, какие-то моменты вполне перекликаются с идеями современных футурологов. И зачем вообще жить, если не мечтать, что «завтра будет лучше, чем вчера»? Во-вторых… Ну что вы хотите, люди 1920-х действительно так считали! Перед нами лишь характерный документ эпохи.
Тут другое забавно. На вопрос, когда все это настанет, в сборнике сказано: «Сотня лет — минимальный срок». 93 года уже прошло…
Судьбы мечтателей
Ничего не скажем о судьбе А. Анекштейна — даже дата его кончины неизвестна.
Профессор Б. Лобач-Жученко известен учебниками по двигателям и моторам, биолог Н. Мелик-Пашаев — трудами по геронтологии. Архитектор П. Блохин стал с годами членкором Академии архитектуры и строительства СССР, астроном С. Орлов — членкором АН СССР. Блистательный Александр Чаянов — мыслитель, экономист, писатель — в 1930-м был осужден за «вредительство». Расстрелян в 1937-м. Арон Залкинд сегодня считается одним из отцов советской педологии — синтеза педагогики, психологии, медицины. В 1936-м педологию объявили лженаукой. После собрания, где профессора Залкинда долго громили и обличали, он вышел на улицу и упал. Инфаркт, мгновенная смерть.
