Как поступали с «национально недостойными» француженками, и рекорд Казанкиной. Этот день в истории: 26 августа
- Подписаться на
Хроника важных и интересных событий, произошедших в городе, стране и мире 26 августа в разные годы, — в подборке корреспондента агентства «Минск-Новости».
1919 год. Декретом Совнаркома РСФСР «Об объединении театрального дела» все частные цирки национализируются
Согласно ленинскому декрету, всех, кто так или иначе занимался зрелищными представлениями, определили в одну организацию.
Истоки циркового искусства в России берут начало в XI в. с выступлений скоморохов. Первые стационарные цирки появились лишь в XIX в. В 1849 г. в Санкт-Петербурге заработал Императорский цирк, а в 1880-м в Москве открылся цирк Альберта Саламонского на Цветном бульваре (ныне Московский цирк Никулина).
В 1919 г. при Театральном отделе Наркомпроса была учреждена секция цирка, которая провела национализацию московских цирков и разработала план реформы их репертуара. Летом того же года цирк Саламонского на Цветном бульваре и цирк Никитиных на Садово-Триумфальной были национализированы и переименованы в Первый и Второй московские государственные цирки. С 26 августа 1919 г. все российские цирки стали государственными.
В 1957 г. на базе Главного управления цирками было образовано Всесоюзное объединение «Союзгосцирк», в которое входили все советские цирки, кроме Большого Московского цирка на проспекте Вернадского, Цирка на Цветном бульваре, Санкт-Петербургского цирка на Фонтанке и Казанского государственного цирка.
В России после распада СССР объединение было преобразовано в Государственную компанию «Российский цирк». Сейчас «Росгосцирк» — самая крупная цирковая компания в мире. Гигантский конвейер развлечений, протянувшийся от Калининграда до Владивостока и объединяющий более 40 стационарных цирков, в которых работают почти 3 тыс. артистов.
1929 год. Писатели Борис Пильняк и Евгений Замятин на страницах «Литературной газеты» обвиняются в сотрудничестве с «эмигрантской эсеровщиной»
Автором публикации под названием «Недопустимейшее явление» выступил литературный критик Борис Волин, член Российской ассоциации пролетарских писателей. Он обвинял Пильняка и Замятина в том, что их произведения, отвергнутые на родине, опубликованы за границей.
«Красное дерево» Пильняка оказывается напечатанным в издательстве «Петрополь», в издательстве берлинских белогвардейцев. Как мог Пильняк этот роман туда передать? Неужели не понимал, что таким образом он входит в контакт с организацией, злобно-враждебной стране Советов? Почему Пильняк, председатель Всероссийского союза писателей, не протестовал, если этот роман был напечатан эмигрантами без его ведома и помимо его желания? — возмущался Волин. — То же следует сказать и о романе Замятина «Мы»… То, что неприемлемо для литературы Советского Союза, оказывается весьма приемлемым для эсеровской эмиграции. И роман Замятина «Мы» нашел свое достойное место на страницах эмигрантского журнала «Воля России».
Свой опус Волин завершал призывом ко «всей советской общественности» осудить «этот ряд совершенно неприемлемых явлений, компрометирующих советскую литературу».
Начатая кампания против «литераторов-попутчиков» означала, что власть больше не желала закрывать глаза на вольности критиков режима. Пильняку не могли простить «Повесть непогашенной луны», напечатанную в «Новом мире» еще в 1926 г. Произведение вызвало скандал, поскольку в нем автор фактически говорил, что Михаил Фрунзе убит по приказу Сталина. Попытки писателей оправдаться письмами в «Литературную газету» ни к чему не привели. Осенью 1929 г. в знак протеста против травли из Союза писателей вышли Пильняк, Пастернак, Замятин и Ахматова. «Дело Пильняка и Замятина» стало первой масштабной кампанией травли в литературе.
1929 год. Совнарком СССР принимает постановление «О переходе на непрерывное производство в предприятиях и учреждениях СССР»
Рабочую неделю в Советском Союзе реформировали неоднократно. Первый раз — в 1929 г. К планомерному и последовательному переводу предприятий и учреждений на непрерывное производство приступили с 1 октября. Весной 1930-го был введен единый производственный табель-календарь.
Согласно постановлению Совнаркома, при переходе на «непрерывку» должны были соблюдаться интересы трудящихся: «не должно уменьшиться общее число дней отдыха в году и не должно увеличиться общее годовое число рабочих часов». Непрерывное не значило «без выходных»: работали по графику «четыре дня работаем, пятый — отдыхаем», при этом рабочий день был сокращен на час — до семи. Год был разделен на 72 пятидневки плюс пять постоянных праздников.
В календаре были только рабочие дни. Праздничных и выходных не было. Но главное — отсутствовали дни недели (они именовались по счету от одного до пяти) и церковные праздники.
«К двенадцатой годовщине Октябрьской революции рабочий класс и его партия покончили еще с одной тысячелетней обветшалой традицией: отменено празднование седьмого «божественного дня». И приезжий крестьянин может в воскресенье беседовать по делу со всесоюзным старостой», — писал «Огонек» в номере от 3 ноября 1929 г., поясняя размещенную фотографию приема у Михаила Калинина.
Перестроится на новый непривычный календарь было непросто, а потому в печати публиковали многочисленные разъяснения, выпускали соответствующие плакаты. А когда к новому календарю привыкли, его так же неожиданно отменили — всего два года и продержался такой график. Уже в ноябре 1931-го пятидневку заменили на шестидневку: 6-й, 12-й, 18-й, 24-й и 30-й дни каждого месяца становились выходными. Следы этой реформы остались в знаменитой ленте «Волга-Волга», где в титрах можно прочесть «первый день шестидневки». В таком режиме страна проработала гораздо дольше — девять лет.
Впоследствии пятидневкой стали называть пять рабочих дней от понедельника до пятницы при обычной семидневной неделе. В СССР пятидневная рабочая неделя была введена 7 марта 1967 г.
1944 год. Более 18 тыс. француженок признаются «национально недостойными» и получают до года тюрьмы
Еще не вся Франция была освобождена из-под нацистского сапога, а расправа над теми, кто сотрудничал с немцами в период оккупации, шла полным ходом. В победной эйфории кроме лиц, действительно запятнавших себя связями с нацистами, под раздачу попали и люди, степень виновности которых даже в те дни вызывала большие сомнения. Например, только в одной Французской Республике с 1943 по 1946 год больше 20 тыс. женщин были обвинены в сотрудничестве с оккупантами и наголо острижены. Таково было наказание за то, что они, как считалось, помогали врагу, выказывали симпатии нацистской Германии или спали с немцами, что называлось «горизонтальным коллаборационизмом».
Здоровые мужики с оружием в руках врывались в дома, силой вытаскивали женщин, вели их на городскую площадь и стригли наголо. Женщин держали за руки, чтобы они не сопротивлялись. Иногда с них срывали одежду. Собравшиеся смеялись, улюлюкали и аплодировали. После этого опозоренных женщин водили по улицам — всем напоказ. Зачастую на бритье головы не останавливались: рисовали краской свастику на лице или выжигали клеймо на лбу. Были и случаи самосуда, когда девушек расстреливали. Многие, не выдержав позора, и сами сводили счеты с жизнью. По некоторым данным, подобные «внесудебные разбирательства» привели к гибели во Франции около 9 тыс. человек.
Любопытно, что британские и американские военные не понимали такого отношения к женщинам и порой говорили толпе: «Отпустите их, ради бога! Вы сами все коллаборационисты».
И они были не так уж неправы. Многие из наиболее активных французских «патриотов» таким образом пытались спастись сами, отвлекая внимание от своего сотрудничества с оккупационными властями.
По постановлению французского правительства от 26 августа 1944 г. примерно 18,5 тыс. француженок были признаны «национально недостойными» и получили от шести месяцев до одного года тюрьмы с последующим понижением в правах еще на год.
Сопоставляя эти действия французов с отношением в СССР к женщинам, ставшим жертвами домогательств и насилия со стороны оккупантов, историк и публицист Александр Майсурян отмечает, что это отношение было совершенно иным — именно как к жертвам, которых не сумели защитить от врага. Во всяком случае, никакого огульного охаивания, да еще и с показательными позорными шоу на улицах и площадях, не было.
Показательны в этом смысле советские плакаты и стихи военного времени.
Константин Симонов писал:
…Если ты не хочешь отдать
Ту, с которой вдвоем ходил,
Ту, что долго поцеловать
Ты не смел, — так ее любил, —
Чтобы немцы ее живьем
Взяли силой, зажав в углу,
И распяли ее втроем,
Обнаженную, на полу;
Чтоб досталось трем этим псам
В стонах, в ненависти, в крови
Все, что свято берег ты сам
Всею силой мужской любви…
Если ты не хочешь отдать
Немцу с черным его ружьем,
Дом, где жил ты, жену и мать,
Все, что родиной мы зовем, —
Знай: никто ее не спасет,
Если ты ее не спасешь;
Знай: никто его не убьет,
Если ты его не убьешь.
1984 год. На чемпионате Ленинграда Татьяна Казанкина устанавливает мировой рекорд в беге на 3 000 м среди женщин (8.22,62)
Это был последний мировой рекорд прославленной советской бегуньи. Вскоре она ушла из спорта, перейдя на работу в Ленинградский институт физической культуры им. П. Ф. Лесгафта.
К августу 1984 г. в копилке Казанкиной были три золота двух Олимпиад. Она победила в 1976 г. в Монреале на дистанциях 800 и 1 500 м, вновь опередила всех на дистанции 1 500 м на Олимпиаде-80 в Москве. Татьяна очень рассчитывала взять золото и на следующих Играх, в новой дистанции — 3 000 м. Как раз в преддверии Олимпиады в Лос-Анджелесе МОК принял решение о введении в олимпийскую программу этой легкоатлетической дисциплины. Но в спорт вмешалась политика, советское руководство решило бойкотировать Игры 1984 г. Вместо них социалистические страны провели турнир «Дружба-84». Женские состязания по легкой атлетике в рамках «Дружбы» проходили в Чехии и закончились 18 августа. Там Казанкина пробежала 3 000 м с победным результатом 8.33,01. И вот, только вернувшись из Праги, Татьяна вышла на дорожку ленинградского чемпионата.
Установленный ею 26 августа мировой рекорд (8.22,62) был побит только 12 сентября 1993 г. китаянкой Чжан Линьли и на следующий день улучшен ее подругой по команде Ван Цзюнься, но по сей день остается недосягаемым для соотечественниц Казанкиной.
Впрочем, такой дистанции уже нет: с 1993 г. она в женских соревнованиях на чемпионатах мира отменена, а последняя Олимпиада, где женщины бегали 3 000 м, проходила в 1992 г. в Барселоне.
