Как в столице праздновали Крещение в прошлом веке
- Подписаться на
Как праздновали Крещение при царе, Сталине и Хрущеве и когда иордань, наконец, вернулась на Свислочь, выяснял корреспондент агентства «Минск-Новости».
Под гром салюта
В дореволюционное время Крещение было одним из главных торжеств города. Причем со своими устоявшимися традициями.
В Российской империи 6 января официально был вторым выходным после Нового года. Как тогда говорили — неприсутственным днем. Не работали все государственные учреждения, пустовали классы в школах и гимназиях, была запрещена торговля. С самого утра минчане могли отдохнуть и приготовиться к Крещению.
Заранее на Свислочи силами вольного пожарного общества неподалеку от входа в Губернаторский сад (ныне Центральный детский парк имени М. Горького) обустраивалась традиционная иордань — крестообразная прорубь со сходнями. Место было выбрано не случайно. Во-первых, здесь был удобный подход к реке, отмечалось слабое течение и толстый ледяной панцирь. Во-вторых, тысячи горожан могли наблюдать торжественный чин водосвятия, рассредоточившись по улицам Захарьевской и Полицейской (ныне проспект Независимости и улица Я. Купалы). Иордань богато украшали, оборудовали павильон, рядом на берегу устраивали место для чаепития. С появлением в городе электричества в обязательном порядке к ней стали подводить освещение. После этого пожарные заступали на сутки на дежурство у иордани. Они проверяли и чистили дно, вычерпывали образующийся лед. Но главной напастью была вездесущая детвора. С самого утра в Крещение ребятишки шли погулять в парк, а по пути обязательно заскакивали взглянуть одним глазком на купель. Весь день высокий берег Свислочи вдоль Полицейской улицы и мостик в парк были оккупированы любопытной детворой и стайками гимназистов.
Основные торжества начинались с главной вечерней службы. На нее приходили городские и губернские чиновники, высокопоставленные военные чины, знатные горожане, а также простые минчане. Обычно вел службу епископ Минский и Туровский в сослужении со священниками остальных минских церквей. Ее традиционно проводили или в Крестовой (Покровской) церкви на Архиерейском подворье (ныне не существует, располагалась у Центрального Дома офицеров), или в Свято-Духовом кафедральном соборе (не существует, ныне на его месте возведен концертный зал «Верхний город»). После литургии проводился первый в новом году крестный ход. Крестовая церковь была ближайшая к иордани, и тогда процессия проходила лишь по Захарьевской улице. Когда главная служба проводилась в Кафедральном соборе, то выходили на Крещенскую улицу (ныне Интернациональная) и дальше шли по Полицейской. Вдоль маршрута всегда стояли военные в парадной форме и при оружии.
На берегу Свислочи проходил торжественный молебен, во время которого освящали и подготовленную иордань. Когда чин водосвятия свершался, о нем возвещал пушечный салют. После этого все желающие могли совершить омовение в водах Свислочи. Существовавшую традицию соблюдали беспрекословно. Ведь сам император с семьей в этот день в Петербурге крестным ходом шел на Неву на освящение иордани.
С советским подходом
После установления советской власти началось наступление на религию. В начале 1920-х верующие минчане еще могли окунаться в крещенскую купель. Однако с каждым годом желающих становилось все меньше. Против церкви и прихожан была развернута мощная пропагандистская кампания. Тех, кто в Крещение шел окунаться в иордань, клеймили и прилюдно осуждали. К концу 1920-х традиция устраивать крещенские купания полностью прекратилась.
В 1930-е годы развернулась уже полномасштабная борьба с религией и верующими. Священнослужителей арестовывали и высылали, храмы закрывали. Многие, особенно возведенные в начале века, попросту уничтожали, как, например, Привокзальную церковь во имя Казанской иконы Божией Матери (располагалась на современной площади Мясникова). Активно шла травля тех, кто ходит в церковь на праздники.
Лишь в годы Великой Отечественной войны гонения на церковь ослабли. Люди смогли вновь посещать службы. Вот только действующих церквей в Советском Союзе не хватало. Открыть же новые попросту не получалось. Например, центральными властями был согласован документ, предусматривавший длительную бюрократическую волокиту для открытия «молитвенных зданий религиозных культов». В 1941–1944 годах во многих храмах были возобновлены богослужения. После освобождения их не закрывали, а регистрировали как функционирующие, причем по инициативе как духовенства, так и простых прихожан. Так было, например, с Минским кафедральным собором.
Трудно поверить, что во второй половине 1940-х минчане уже без опаски могли прийти в храм на рождественскую службу и освятить воду на Крещение. И речь не о паре десятков бабушек, а о десятке тысяч верующих. Например, 70 лет назад в рождественской вечерней службе в Минском кафедральном соборе «молящихся было свыше 4 тысяч человек, а все остальные церкви были также переполнены». Это примерно столько же, сколько присутствовало в тот день в главных московских храмах. Официальная цифра была донесена заместителю председателя Совета Министров СССР Клименту Ворошилову 4 февраля 1949 года в докладной записке «о праздновании Рождества и Крещения» председателем Совета по делам Русской православной церкви Г. Г. Карповым. 19 января в минские церкви за святой водой пришло еще больше верующих. В 1949 году праздник Крещения пришелся на будничную среду. Это не помешало после работы многим советским служащим, а некоторым и в обеденный перерыв, выкроить время на посещение храма. В основном за святой водой пришли женщины и мужчины в возрасте от 40 лет. Хотя были «застуканы» при посещении церквей и некоторые школьники.
Еще в декабре 1948 года уполномоченным Совета по всему СССР было разослано специальное письмо, предлагавшее во избежание «недоразумений» не чинить препятствий для проведения рождественских и крещенских богослужений. Правда, дальше шло уточнение: нельзя допускать служб под открытым небом, песнопений в церквах в неслужебное время и крестных ходов для водосвятия в городах без особого разрешения исполкомов. При этом полагалось, что исполкомы, по примеру прошлых лет, таких разрешений давать не будут, что и имело место в абсолютном большинстве городов СССР. В Минске горисполком в точности выполнил предписание. Люди беспрепятственно могли прийти в храмы на Крещение, зайти в церковь, помолиться и взять там освященной воды. Все религиозное должно было оставаться только внутри храмов. Никаких крестных ходов, колокольного звона и песнопений. К тому же милиция и дружинники 19 января строго следили, чтобы нигде не было обустроено иорданей. Окунание в прорубь на Крещение трактовалось как злостное нарушение общественного правопорядка. В любой другой день немногочисленные минские «моржи» могли устраивать купания в ледяной воде без опаски.
До 1954 года минчане свободно могли прийти в городские церкви за крещенской водой. Ситуация резко изменилась с приходом к власти Никиты Хрущева. Начался очередной этап борьбы с религией. С потоком антирелигиозных публикаций, подкрепленных «научными данными», опять появились дружинники от фабрик и заводов, высматривающие своих сослуживцев, решившихся зайти в храм на праздник. Потом списки «проштрафившихся» ложились на стол руководству предприятий для принятия мер. Вновь верующих стали прилюдно клеймить не только в прессе, но и в рабочих коллективах.
Возвращение традиции
После развала СССР в Минск вернулась иордань. В 1992 году ее устроил на Чижовском водохранилище отец Александр Рудченко, настоятель новообразованного прихода в честь святого великомученика Георгия Победоносца. Он же стал первым, кто вновь окунулся в крещенскую прорубь на Свислочи после десятилетий запрета.
25 лет назад Крещение вышло за стены храмов. 18 января 1994 года, накануне Крещения, у стен Свято-Духова кафедрального собора торжественный молебен отслужил Митрополит Минский и Слуцкий Филарет, Патриарший Экзарх всея Беларуси. Он совершил чин освящения воды для верующих. Любой желающий с тех пор может взять освященной воды из специальных кранов. На следующий день 19 января были освящены и воды Свислочи. С этого времени Крещенская купель вновь стала видимым каждому символом праздника.
Фото Сергея Лукашова и Елизаветы Добрицкой (из архива)
