КАРТИНЫ ПАМЯТИ. Как братья оказались в революцию по разные стороны баррикад, а их потомки объединились

Потомки белорусов, живущие в разных странах, хранят память об исторической Родине, с ними пообщалась корреспондент агентства «Минск-Новости».

Мальчишки из интеллигентной просвещенной семьи староборисовского лесничего Семёна Махрова, безусловно, знали историю своих мест: и то, что в доме Радзивиллов в 1812 году останавливался Наполеон, и то, что название их реки Березины во Франции стало синонимом краха… Они читали французских классиков, учили язык, но не предполагали, насколько тесно свяжет их судьба с этой европейской страной.

Трое братьев Махровых — Пётр, Николай и Василий — мечтали о военной карьере и первоначальное образование получили по старшинству: в гимназии, реальном училище и кадетском корпусе Минска. Позже были военное училище в Москве и Вильно, Николаевская академия Генерального штаба, русско-японская война и Первая мировая, в ходе которой братья участвовали в боях на территории Белоруссии. Между этими войнами средний, Николай, служил в Минске в штабе 4-го армейского корпуса, а Пётр после юнкерского училища некоторое время тоже проходил службу в нашем городе — в 19-м пехотном Коломенском полку.

Однако грянула революция — и братья оказались по разные стороны баррикад. Во время Гражданской войны генерал-лейтенант Пётр Семёнович был начальником штаба белой армии Деникина, полковник Василий Семёнович воевал в армии генерала Врангеля. Средний же брат, Николай Семёнович, генерал-майор, был начальником стрелковой дивизии Красной армии. Под Царицыном его дивизия выступала против войсковых соединений, в которых воевали братья. В 1930-е годы в звании комбрига он преподавал в Военной академии в Москве.

Пётр и Василий ушли из Крыма в эмиграцию на последних кораблях. Младший прижился в Тунисе, старший, Пётр, обосновался во французских Каннах, оставаясь при этом горячим патриотом. Фронтовому другу он писал: «День объявления войны немцами России 22 июня так сильно подействовал на мое существо, что на другой день (22-го было воскресенье) я послал заказное письмо Богомолову (советский посол во Франции), прося его отправить меня в Россию для зачисления в армию хотя бы рядовым».

Это желание можно понять, тем более что в России оставалась и семья сестры. Мария Семёновна, урожденная Махрова, была замужем за минским помещиком Павлом Адольфовичем Олекевичем.

Его внук Георгий Константинович Фомичев знает родословную Олекевичей начиная с XVI столетия, но долгое время он не был уверен в том, что эти сведения можно обнародовать: предки были далеко не пролетарского происхождения — военные в высоких чинах, землевладельцы…

Действительно, копии архивных документов содержат сведения о княжеском стольнике Григории Олекевиче, его сыне Казимире — подстаросте Ошмянском, внуке Иосифе — ротмистре полка передней стражи войска Великого Княжества Литовского. И уже у последнего наблюдается вотчинное имение «по патенту Его Сиятельства Михаила Казимира Радзивилла 1753 года мая 3 дня».

Количество земель у представителей каждого нового поколения увеличивалось. Их имения и фольварки были расположены вокруг Минска: в Старом Селе, Выдрице, Жмаках, Сухареве, Ломаковичах, Буцевщине, Станиславове нынешнего Минского района, Вицковщине возле Самохвалович, Марьиной Горке. Хозяева жили и в селе, и в Минске — в Виленском переулке, на Верхне-Ляховской улице, в Кальварийском урочище. Дед Георгия Константиновича Павел Олекевич был крещен в Кальварийском костеле и владел до революции 68 десятинами земли возле Старого Села.

«Как в капле воды» принято говорить об отражении глобальных событий в биографии отдельного человека. Трудно подобрать иное выражение относительно связи истории этой семьи с историей страны. Все в ней было: взимание оброка с крестьян, военная служба, стремление к образованию, участие в общественных акциях, неравные браки, память о величии былого Княжества Литовского и верность католичеству. Настолько ревностная, что одного из Олекевичей, принявшего православие, чуть не казнили родные братья. И, конечно же, стремление удержать свою землю, отстоять право частного владения. За что и был арестован в 1930 году дед Павел Адольфович. Как говорится в документах, «крестьянин-единоличник по решению Тройки при ПП ОГПУ по БВО от 23.02.1930 г. расстрелян. После осуждения Олекевича П. А. его хозяйство по решению местных органов раскулачено, семья выслана на Урал». Там на Урале и ушла из жизни бабушка Мария Семёновна, урожденная Махрова. Где точно это случилось, где похоронена белорусская женщина, ее внуки и правнуки не знают, хотя сведения о Марии Семёновне они ищут уже на протяжении многих лет.

Но вернемся к семье современного минчанина Георгия Константиновича Фомичева. Его мама Вера Павловна, урожденная Олекевич, к моменту расстрела своего отца и ссылки матери была уже взрослой, жила отдельно, вела скромную жизнь служащей, поэтому и избежала репрессий. Работала, училась, растила сына, пережила со всеми минчанами войну. И большей частью молчала об истории своей семьи. Скитались по баракам, убогим комнатушкам, и только через много лет показала она Георгию дедовский трехэтажный дом на улице Мясникова, рассказала о землях в окрестных деревнях. Учила быть скромным, здороваться первым, беречь хлеб, уважать окружающих людей. Всегда думай о тех, кто рядом, — закон их семьи. И если даже ты устал на заводе или стройке, приведи себя в порядок, не испачкай идущих или едущих вместе с тобой.

И еще мама уважала людей образованных. Имевшая в своем багаже Пансион благородных девиц и два курса института, она безмерно радовалась инженерному диплому сына, окончившего политехнический институт.

Георгий Константинович считает, что окна его минских предков всегда глядели в поле. «Наверное, сильна во мне помещичья жилка, — шутит он. — Ведь жена моя Валентина Алексеевна из крестьянской семьи, из мест, недалеких от дедовского фольварка. Познакомились, когда в студенчестве был на картошке. Она инженер-строитель, но талантлива и к труду на земле».

Семьей Махровых интересуются многие: историки пишут исследования, журналисты — статьи, кинематографисты создают фильмы. Для минских представителей рода главным является не это, а единение семьи. Поэтому так скрупулезно собирались сведения о московской и французской родне, так тщательно готовилась встреча представителей молодого поколения, которые прошлым летом побывали во Франции.

Было очень интересно встретиться с потомками Петра Семёновича и Василия Семёновича. Все они, пусть на разном уровне, говорят по-русски, изучают язык. Прекрасно знают историю рода Махровых, помнят, откуда их предки. И слова «Березина», «Борисов», «Минск» для них значат нечто иное, чем для большинства французов. Эти названия содержат в себе память об исторической Родине — белорусской земле. Девочки, как правило, имеют две фамилии, сохраняя рядом с французской славянскую. Наряду с истинно русскими Анисьей, Марфой, Нилом прижились имена Индира и Инесс, Мишель и Нора.

Родовых, особо почитаемых имен в семье, пожалуй, нет. Правда, довольно часто встречаются Павлы — один из внуков Фомичевых носит это имя. Но Георгием Константиновичем уже составлены украшенные гербовым львом родословные, и он надеется, что правнуки понесут по свету имена своих прародителей — Григория и Каспера, Марии и Веры. Чтобы помнили начало свое и гордились.

Еще материалы рубрики:

КАРТИНЫ ПАМЯТИ. Александр Шатерник: «Я помню заглавный запах Немиги — запах пряной селедки»

Картины памяти: отдать Минску почти 60 лет жизни

Картины памяти. Экскурсия по знаковым местам Московского района