«Каждый цвет имеет еще и тональную характеристику». Пообщались с художником Геннадием Козелом
- Подписаться на
Геннадий Козел — живописец, реставратор, оформитель архитектурных объектов. Корреспондент агентства «Минск-Новости» пообщалась с художником о колорите его произведений и смешных эпизодах из студенческой жизни.
Любование формами
…Геннадий Болеславович заботливо нарезает сочный апельсин. В скромном окошке-глазке его мастерской видны торговый центр, что находится рядом с железнодорожным вокзалом, снующие легковушки, чинно проплывающие трамваи. А в квартире на мансардном этаже тихо и спокойно. Островок тишины в изъезженном, пропитанном звуковыми ритмами городе.
Я тем временем осматриваю мастерскую. На стене — рисунок дочери Агаты, на стеллаже хранится бумажный сверток — нарисованный сыном Робертом в пятилетнем возрасте мультфильм, лежат невзрачные на первый взгляд предметы, в которых Геннадий видит красоту формы. Здесь время застыло, как жук в эпоксидной смоле, — эта небольшая вещица стоит на подоконнике, будто рассматривая поседевшие облака.
— Периодически устраиваю охоту на необычные вещи. Его я купил в Ждановичах, — заметив мой интерес к объекту, начинает разговор Геннадий. — Нравится, когда сложные формы находятся внутри простой геометрической. Есть идея: хочу залить эпоксидной смолой стул в стиле барокко.
Обнаружила еще любопытный натюрморт со звуком, цветом и запахом — картина в серо-голубых тонах, где угадывается женский силуэт, дополненный неброскими деталями: одиноко висит колокольчик и стоит увядший букет синих цветов в вазе.
— Это портрет моей жены, — поясняет Геннадий. — Иной смысл произведения появляется в том случае, когда есть полифония цвета и условность формы. Колорит в моих работах первичен, а организовать цветовой оркестр бывает сложно.
— Я обратила на это внимание. Ваша живопись контрастная, экспрессивная. Судя по многим выставочным работам, в ней много красных оттенков.
— Видите заварочный чайник на полке? — показывает художник. — Вот это мой красный. Всегда ищу цветовой контраст и ритм, стараюсь создать напряжение на холсте. А каждый цвет имеет еще и тональную характеристику. Есть же разница между криком и шепотом?.. Нужно одновременно чувствовать и тональность, и цветность. Многие современные художники, к сожалению, этого не видят, не используют, поэтому впадают в чистую декоративность.
— На выставке «Испанский мотив» впечатлил ваш «Портрет Алины». Девушка с красной щекой, точно сочным яблоком, в черном на черном фоне держит тарелку с желто-зелеными грушами. Магия цветовых отношений? Кто она, героиня?
— Портрет создан в начале 1990-х. И потом переписывал много раз… Всегда есть риск испортить работу, поэтому важно вовремя остановиться. Изображенная девушка — моя подруга еще со студенческих лет. Она художник, живет в Нью-Йорке.
Питерские этюды
С 1986 по 1989 год Геннадий Козел работал в Ленинграде (сейчас Санкт-Петербург) в специализированном научно-производственном объединении «Реставратор» в мастерской № 4 на улице Гороховой. В этом здании, кстати, когда-то жил друг семьи российского императора Николая II Григорий Распутин.
— Я с бригадой реставрировал архитектурные объекты, — рассказывает собеседник. — Работа тяжелая, пыль глотали килограммами. Но зарплата фантастическая! На самолете летал в Минск и обратно.
— А в Эрмитаже часто бывали?
— В конце 1980-х график был такой: до 17:00 — в «Реставраторе», затем час перерыва перед вечерними занятиями по рисунку и живописи в Санкт-Петербургской государственной художественно-промышленной академии имени А. Л. Штиглица. Вот это свободное время посвящал Эрмитажу, и в основном испанскому залу. Неравнодушен к Жоану Миро, Антонио Гауди, Антони Тапиесу.
Геннадий Болеславович часто садился перед картиной «Портрет актрисы Антонии Сарате» Франсиско Гойи и рассматривал ее. Бывало, засыпал… Смотрительницы его потом будили.
— С Питером меня связала жизнь и в начале 2000-х. В 2006 году был принят в постановочную часть в Санкт-Петербургский государственный театр оперы и балета имени М. П. Мусоргского. Получил огромный опыт, работая с пространственным решением спектаклей, — добавил художник.
Эволюционно — не революционно
В начале 1990-х художник вернулся в Минск. Поступил в БГАИ на курс Гавриила Ващенко на отделение монументально-декоративного искусства. Успел отличиться даже во время поступления!
— Прихожу на кафедру, а за столом сидят Гавриил Ващенко и Владимир Зинкевич. Я от волнения зацепился за порог и упал педагогам в ноги. Зинкевич, толкая под локоть Ващенко, засмеялся: «Обратите внимание, Гавриил Харитонович, момент вхождения решен безупречно!». У Владимира Леонидовича особый талант подбирать нужные слова в критических ситуациях.
— Помните советы своих педагогов? Студенческая жизнь у вас была веселая!
— В моей группе учились шесть человек. Все непростые и разные (даже антропологически!). Энергии в нас было столько, что лишь нашему куратору Гавриилу Ващенко удавалось направить ее в нужное русло. Мы к нему прислушивались. Кстати, он спас многих белорусских художников, которыми Беларусь сейчас гордится. Гавриил Харитонович — непростой человек, но я его чувствовал. Он часто повторял: «Где — метлой, а где — иглой!». Для монументалистов потрясающий совет.
Помню двойную постановку: белые модели на белом фоне. Моя работа напоминала живопись Матвея Вайсберга — исчезающие фигуры на светлом фоне. И вот просмотр. Я рассказываю о своей художественной задаче. Ващенко меня слушает и говорит: «Так. Это или гениально, или два. Давайте сейчас подумаем» (улыбается). «Я понял, что вы хотели сделать, — продолжает педагог. — Знаете, в чем ошибка? Вы писали по белому холсту, а вам нужно было выкрасить его красным и только затем наносить рисунок и работать с белым. Это называется имприматура (цветная тонировка поверхности готового белого грунта. — Прим. авт.). Так делали Веронезе, Тициан, Рубенс, Эль Греко, Рембрандт…».
Однажды Геннадий Козел, Василий Матусевич и Глеб Шутов удобно расположились на летней террасе кафе «Свитязянка». Это была их штаб-квартира. Смотрят, к ним на занятие идет Владимир Зинкевич. Подошел, говорит: «Так, три монументалиста на один кабак… Ребята, перебор».
— Важно не критиковать, а объяснять и поддерживать. Вам повезло с преподавателями.
— Безусловно. Когда работал с интерьерами, вспоминал слова преподавателя академического рисунка Владимира Товстика. Он говорил: «Форму надо заканчивать. Если начал дело, будь добр, поставь точку, закончи. Путь надо пройти». Брал объект и, стиснув зубы (а заказчики разные!), независимо от происходящего, проходил путь до конца. Вот еще слова мастера: «Не надо искать халяву, не торопитесь», «Эволюционно — не революционно», «Надо спокойно приходить к мастерству».
Фото Сергея Пожоги
