КЛАССИКИ — СОВРЕМЕННИКИ. Вячеслав Никифоров: «Кинематограф — это сумма технологий, личностей и среда»
- Подписаться на
Представляем новый проект «Классики — современники». Это люди белорусской культуры. Они рядом с нами, живут такими же, как у всех горожан, заботами. Однако умеют с помощью слова, голоса, красок, музыкальных инструментов, кино- и фотокамер лучше своих коллег выразить то, о чем думаем все мы. Умеют сформулировать наши ответы на вызовы эпохи. Люди-авторитеты. Крупные личности. Духовно богатые миры.
С молодым запалом
Наверное, 75 лет и впрямь возраст расцвета, если кинорежиссер Вячеслав Никифоров готов совершать подвиги во имя хорошего кино…
Разговор возник по конкретному поводу. Все лето Минск с большим интересом наблюдал, как Никифоров снимал фильм «Тум-Паби-Дум». Снимал стремительно: мы видели киногруппу то в сквере у ратуши, то вблизи «Вечернего Минска» в кафе «Оливо»… Во время кинофестиваля «Лiстапад» состоялся общественный просмотр ленты. И первое, что поразило, — выплеск энергии. Старейший режиссер «Беларусьфильма» свою работу о необычном мальчике из детдома сделал с молодым запалом.
…Как-то всё совпало: завершение модернизации национальной киностудии и новый белорусский фильм. Он появится в прокате в январе. Мы разговаривали с Вячеславом Александровичем в студии звукозаписи, где продолжалась работа над «Тум-Паби-Дум».
Гений места и времени
— Я придумал эту историю давно, — Вячеслав Александрович потирает уставшие глаза. — У меня снялся мальчишка из Одессы, одиннадцатилетний Артем Венгерович. Блестяще справился с главной ролью. Говорю ему: «Тебя еще на свете не было, когда я представил, как твой герой-детдомовец будет носиться по Минску в поисках приемной семьи».
— Вы как-то обмолвились, что наступило время семейного кино. «Тум-Паби-Дум» — семейный фильм. А нет ли в нем чего-то и от городской сказки?
— Нет. В центре фильма — социальный вундеркинд. Гений жизнеустройства. Есть уже такие ребята, которые по пять иностранных языков знают и свою судьбу могут сами устроить.
Город любви
— На общественном просмотре все вдруг заговорили о том, что вы своим фильмом создали кинопоэму о Минске.
— Спасибо городским властям, которые нам помогли и даже разрешили ради съемок перекрыть проспект у площади Победы. Я делал все, чтобы как можно больше Минска попало в кадр. Чтобы это был не «некий город», а именно наш.
Впервые оказался в Минске студентом ВГИКа. Учился на режиссерском факультете, приехал сниматься в кино. Роль была третьестепенной в фильме Николая Фигуровского «Сколько лет, сколько зим». И не съемки меня зацепили, а город. Удивил: огромный, древний, но с совершенно молодой, послевоенной «кожей». Неспешный, уютный.
Второй раз приехал снимать первое самостоятельное кино «Берег принцессы Люськи». Думал, сделаю и уеду. Но на киностудии «Беларусьфильм» замаячила большая кинолента «Зимородок», в которой переплетались две темы: мужество на войне и нравственный мир современных детей. Фильм «Зимородок» вышел на экраны 45 лет назад, им я защитил диплом, получил за него приз «Алая гвоздика». И остался в Минске навсегда.
— А Москва?.. Там большие деньги и большие возможности для творчества…
— Московские друзья соблазняли работой, и не раз. Я раздумывал. Пока однажды меня не обожгла мысль: «Семья!» И я перестал даже помышлять о переезде, как отрезало. Надо пояснить?
В 1970-х я послушно сделал на «Беларусьфильме» несколько кинолент, сценарии которых мне предлагали из «портфеля студии» и которые имели налет конъюнктуры: «Хлеб пахнет порохом», «Сын председателя». И как-то неожиданно к сорока годам подкрался творческий кризис. Я помню это мучительное состояние, когда в голове не мысли, а какие-то жернова ворочаются. Прочел сценарий Федора Конева по рассказу Василя Быкова «На тропе жизни». Не самое известное его произведение, но проза прекрасная, тонкая — о девушке Фрузе, которая становится матерью, так и не найдя мужа. Драматургический материал меня исцелил. Когда я снял «Фрузу», Василь Владимирович посмотрел и сказал: «Это не мой рассказ». Потом Быков добавил: «Фильм мне нравится». «Фруза» вышла на экраны в 1981-м. А чуть позже я встретил в Минске большую любовь. И одновременно начал работать над экранизацией Ивана Тургенева «Отцы и дети». Родился этот фильм — и родилась наша с Аллой семья, так все хорошо сложилось… Вот я и думаю: если бы уехал, у меня не было бы Аллы и дочерей Ариадны и Валентины. У многих кинорежиссеров есть свои талисманы, например кепка какая-нибудь особенная. А у меня во внутреннем кармане — фотографии жены и дочерей.
Даже обычная прогулка по Минску превращается в этюд
Просто об очень сложном
— Вячеслав Александрович, и все-таки, начиная с нулевых вас очень долго не было на «Беларусьфильме».
— А до нулевых? Восемь лет я отбыл председателем и сопредседателем Белорусского союза кинематографистов. Очень неблагодарная работа… Снял только три фильма, причем у одного из них — «Душа моя, Мария», это 1993 год, — фактически отсутствовал прокат. Всё разваливалось, мы на «Беларусьфильме» получали копейки, люди без работы спивались. Творческий простой — губительная вещь. Я вынужден был сменить место приложения своих сил. Минск никогда не покидал, но… Пятнадцать лет оттрубил, отпахал, отработал в России. Снимал сериалы «Империя под ударом», «На безымянной высоте», «Знахарь», «Палач»…
— Десятисерийный сериал «Палач» в минувшем году был удостоен четырех премий «Золотой орел», а это национальная кинонаграда России. Фактически вы получили российский «Оскар». Но 30 годами ранее у вас, Вячеслав Александрович, была более весомая награда! За фильм «Отцы и дети», который в вашей судьбе счастливо совпал с любовью и рождением семьи, вам вручили Госпремию СССР. Помните свои чувства и ощущения?
— Помню. Очень странное состояние. Съемочная группа даже в своих лучших снах не предполагала, что премию такого масштаба дадут минской (!) экранизации (!) классики. Секретарь ЦК КПБ по идеологии Александр Кузьмин, приехав из Москвы с партконференции, сказал: «Был вчера в Политбюро и услышал такие теплые слова в адрес республики: мол, даже русскую классику умеют делать!»
За историей награды много чего стоит. В Союзе кинематографистов за эти премии всегда шла битва. Хороших фильмов тогда было много, россыпь! Нас на награду выдвинула секция кинокритиков по инициативе Анатолия Красинского, нашего классика киноведения. Ветер перемен вынес «Отцов и детей» на самый верх.
— А может, все проще — фильм тронул. Он очень проникновенный, где-то нежный, где-то печально светлый… Надвигалась катастрофа — распад Союза, люди это чувствовали и старались сохранить в себе хотя бы частицу вечных ценностей.
— В составе тех, кто присуждал премию, были Михаил Ульянов, Майя Плисецкая… Решение приняли почти единогласно. Пресса давала восторженные статьи, у меня хранится кипа вырезок. Председатель Гостелерадио СССР Сергей Лапин говорил: «Теперь уже лет двадцать к этому роману Тургенева прикасаться не надо». Кирилл Лавров из БДТ, который несколькими годами позже играл у меня в фильме «Благородный разбойник Владимир Дубровский», сказал, что «Отцы и дети» стали любимым сериалом главного режиссера БДТ. Я удивился и осторожно расспросил Кирилла Юрьевича, что оценил Георгий Товстоногов. Последовал ответ: способ рассуждать — просто об очень сложном.
«Жена Алла — моя судьба». Режиссер с дочерьми вчера…
…и сегодня
В сердце и памяти
— «Зимородок», «Государственная граница. Год сорок первый», «Палач»… Вы не раз в своих кинолентах говорили о войне. А сами ее помните?
— Нет, конечно. Семья жила в Апшеронске. Летом 1942-го начался захват Северного Кавказа фашистами, и мама, беременная мной, бежала в Сочи. Я родился во время бомбежки Адлера. Упала бомба, мама потеряла сознание — и появился ребенок. Мама рассказывала, что в младенчестве я никогда не плакал, даже если было очень холодно и голодно. Война сидела в нас долго, ведь мой отец, журналист, был в партизанском отряде имени Николая Гастелло, который активно действовал на Северном Кавказе. Послевоенное время помню хорошо. Бывшие партизаны приходили к нам, я слушал их рассказы, впитывал… В 1957-м стали возвращаться в Апшеронск бывшие полицаи. Они отсидели срок за пособничество врагу и теперь горели местью, подбрасывали отцу письма с угрозами, потому что он после войны был в комиссии по расследованию их преступлений. Семье пришлось уехать в Восточную Сибирь, где были родственники… У меня в сердце и памяти такие потрясающие сюжеты из жизни, такие замыслы…
— Вы сделали уже 25 кинолент и телесериалов. В советские годы часто экранизировали повести и романы, поэтому в вашей фильмографии — имена писателей. Куваев, Яковлев, Шамякин, Быков, Тургенев, Пушкин. Налицо тяга к добротной сюжетной основе… А почему меняли сценаристов? Не лучше ли, как у Эльдара Рязанова, чтобы был свой Эмиль Брагинский?
— Тогда мне казалось, что не надо искать писателя-друга, что авторов много. А теперь понимаю: ошибался. И свои замыслы реализовать мне будет очень сложно…
Перфекционист
— По какому поводу бываете недовольны собой?
— По поводу того, что могу обидеть человека. Производство кино требует колоссальной отдачи, любая накладка кажется катастрофой. А я взрывной. То, что беззлобный и отходчивый, мало радует. Могу отругать за любую мелочь. В этот момент она кажется не мелочью, а чем-то очень важным, без чего кино не состоится. Снимали сцену в сквере возле ратуши. Не было ни одного дубля, чтобы, сказав «мотор!», я не остановил съемку. Все время в кадр попадали посторонние люди. Неужели нельзя было заранее обнести место съемки ограничительной лентой?!
Когда я работаю, энергия прет бешеная. Если кто меня подвел — земля вокруг дрожит. Такой перфекционизм самого мучает. Не всегда люди замечают, что потом я все сглаживаю, компенсирую…
— Чем себя оправдываете?
— Тем, что природа любого творчества и двигатель прогресса — конфликт.
— Могли бы представить себя в другой профессии?
— Я режиссер до мозга костей. Мог бы быть хорошим преподавателем на кафедре режиссуры. Я и был им три года, но это оказалось нашему кинематографу не очень нужным… А в ранней юности учился на вагоноремонтном заводе на токаря-модельщика. Однако работать пошел в театр: параллельно занимался в вечерней театральной студии при Русском театре в Улан-Удэ. Пятнадцать лет было. Пацаном начал играть на сцене. Тогда казалось, дурака валяю, а за это еще и деньги платят. Пятьдесят рублей! Годы спустя понял, какие люди преподавали мне театральное искусство, — из сосланных. Один из них был учеником самого Мейерхольда!
На самом деле мечтал стать журналистом, как отец. А попал в кино.
— Хорошим тоном у нас считается поругивать кино. Вопрос на засыпку: кто тупее, кино или зритель?
— Одно другого стоит. Когда у общества есть заказ-запрос на хорошее вдумчивое кино, оно таким и будет. Заказали шоу — будет шоу. Интуиция подсказывает, что нынешний зритель хочет семейных просмотров, чтобы экран объединял поколения. В Польше, например, жанр семейного кино стал очень популярным.
— Ваша семья ходит в кино?
— Конечно. Они отслеживают новинки, смотрят фильмы-победители. Я не так внимателен к мировому кинематографу, я не киновед, но я всё знаю о профессии. Снимите талантливое кино о своей земле и своих людях так, как Эмир Кустурица, и вы будете интересны всем. А начнете тягаться с Голливудом, будете производить вторсырье.
Кадр из фильма «Тум-Паби-Дум»
Хотя бы шесть
— В прошлом году не было ни одного белорусского фильма, да и в предыдущие негусто… Белорусское малокартинье вызывает грусть. Когда у нас снова будет свое кино?
— Ой-ёй-ёй, какая большая и больная тема. Запустение, а потом и затянувшаяся реконструкция «Беларусьфильма» сыграли отрицательную роль. И теперь надо заново собирать кинематографические силы, а на это не год-два нужны. Мы растеряли мастеров. Нет питательной среды для молодых. Кинематограф — это сумма технологий, личностей и среда.
— Что главнее?
— Среда. Да, я художественный руководитель студии, болею за кино, в команде энтузиастов ломаю голову, как наладить производственно-творческий процесс, чтобы Минск выпускал хотя бы по 6 качественных белорусских кинокартин в год. Знаете, есть такие неписаные правила. Режиссеров на студии должно быть 3 к 1. Хочешь 6 фильмов — должны работать 18 режиссеров. Сценаристов — 1 к 5. Хочешь хороший сценарий — закажи работу 5 сценаристам. Кинооператоров — 5 к 1. А где они? Многолетнее пренебрежение традициями и мастерами привело к тому, что в Минске работают считанные люди. Валерий Павлович Рыбарев готовится запуститься с картиной. Последний раз он это делал в 2002 году!
Кадр из фильма «Отцы и дети»
Сам я не знаю, сниму ли в следующем году новый фильм. Силы есть. И есть хрустальная мечта — сделать по Владимиру Короткевичу «Христос приземлился в Гродно». Мечте много лет.
— Только не говорите, что всё упирается в деньги.
— Да, упирается. Но ведь и я упорный. К тому же верю в удачу.
Дополнительная информация
Вячеслав Никифоров — кинорежиссер, актер, сценарист, педагог. Лауреат премии ЛКСМБ. Лауреат Государственной премии СССР. Лауреат премии «Золотой орел». Заслуженный деятель искусств Республики Беларусь.
Фото из архива Вячеслава Никифорова
