Метод Мурзича. Как опытный педагог «реанимирует» голос и развивает умное актерское пение

Где художественный руководитель Музыкального театра ищет таланты-самородки и почему сейчас не все готовы до конца пройти испытание музыкальной карьерой, пыталась выяснить корреспондент агентства «Минск-Новости».

Адам Мурзич воспитал целую плеяду исполнителей. Гордится своими учениками и напряженной жизнью, проходящей в труде, а также возрастом — ему 80 лет. Узнаем, как ему удается сохранять бодрость духа и куда, повзрослев, исчезают юные таланты.

 Все родом из детства

— Адам Османович, вы родились, когда уже шла война, — 19 августа 1941 года в городе Ляховичи Брестской области. Расскажите о своих первых воспоминаниях из детства.

— Они связаны с 1944 годом, когда советские войска гнали немцев. Помню, как рвались бомбы, которые сбрасывали с самолетов. Я брал подушечку и говорил «окоп» — знал, что нужно идти прятаться в погреб.

В войну наш дом уцелел, а вот в 1949-м сгорел — его подожгли кулаки, когда папу назначили председателем колхоза. Ночью проснулись от пожара, нас, детей, родители выбрасывали из окон. Первое время жили в погребе, потом у родственников, пока не построили новый дом.

Помню музыкальные занятия в детском саду, всех воспитателей по имени-отчеству и добрым делам.

В нашей семье росли пятеро мальчишек. Жили бедно, но очень дружно. Все братья получили высшее образование. Двое стали военными, ушли в отставку в звании полковника, еще один брат был сотрудником райкома, а самый младший — педагогом-баянистом. Сейчас, к сожалению, в живых остались только я и младший брат.

— Как вас воспитывали родители?

— Мама, медработник, собрала хорошую библиотеку, со своей небольшой зарплаты умудрялась покупать книги. Память у меня была потрясающей, то, что читал, запоминал мгновенно. Произведения Пушкина, Лермонтова, Куприна, Толстого, которые читал еще в детстве, помню до сих пор.

Родители доверяли нам, растили ответственными. Мы начали работать очень рано. В 8 лет я уже ходил за плугом, папа разрешал запахивать огород. Затем мы уезжали на важнейшие стройки сначала семьей, потом самостоятельно, чтобы зарабатывать деньги. Финансами распоряжались родители, каждому из нас покупали необходимое.

Мог стать футболистом

— Когда вы осознали, что музыка — ваша профессия?

— После окончания 10-го класса по комсомольской путевке отправился в город Караганду на строительство цементного завода. Я отлично играл в футбол, был нападающим, приглашали в карагандинский футбольный клуб «Шахтер». Но от этого шага меня отговорили, ведь профессиональная карьера футболиста недолгая, нужно ремесло на всю жизнь. Однажды в местном клубе меня услышал один певец. Уверил, что я должен учиться вокалу. Поступил в Брестское музыкальное училище, совмещал учебу и службу в армии в танковом полку, а затем в армейском оркестре. В военной форме в 22 года, уже будучи женатым, поехал поступать в консерваторию.

Мне повезло, что попал в музыкальную семью. Моя жена Галина и ее мама — музыканты, окончили белорусскую консерваторию. Учился еще и у них.

Незабвенная Мелитина Аренская

— Кто из педагогов оказал на вас наибольшее влияние?

— В Брестском музыкальном училище была замечательный педагог Мелитина Аренская, которую мне не забыть. Она воспитала 9 заслуженных и 3 народных артиста. Среди моих учеников пока только 5 заслуженных и 2 народных. Мои педагоги были воспитаны итальянцами, и я перенимал их знания. Правда, достичь их уровня мне не удалось, потому что начальное образование у них было мощнее. Москва, Одесса, Киев — в этих городах учились и пели ученики Аренской, а затем и мои.

— Почему итальянцы считаются самыми лучшими оперными исполнителями?

— В Италии лучшая вокальная школа в мире. В голосоведении, основах вокальной техники и пении эта страна для меня образец. Итальянцам помогают еще и певучий язык, и благоприятный для голоса климат.

Порой говорят о школе Мурзича, но такой нет. Есть метод Мурзича, включающий интеллектуальные возможности педагога, его работоспособность и увлеченность профессией.

По книгам мудрецов не станешь педагогом. Нужно вырабатывать свое отношение к делу. Мой метод заключается в комфортном овладении манерой пения. Ведя ученика, нужно идти за его данными, бережно и аккуратно направлять и обучать. К тому же не раз я бывал на международных и всесоюзных конкурсах как слушатель, это наложило свой отпечаток на уровень моего развития.

Реанимировать голос, раскрыть талант

— На ваш взгляд, нужно ли певцу иметь высокие интеллектуальные способности?

— Умное актерское пение — это счастье для слушателей. Таких исполнителей немало. В молодости у меня был не только прекрасный голос — лирический баритон, но и чувство жесткой самокритики. Думал, если я не первый, то не стану этим заниматься! Педагог Арсений Коринский сказал мне, что буду неплохим профессионалом, очередным певцом, но, учитывая мою внешность и невысокий рост, не смогу исполнять главные партии, и это меня не устроит. А вот педагог из меня получится хороший. Я его послушал. В 1969-м отправился преподавать в музыкальное училище в Молодечно. Мне дали спецкласс, и за 9 лет я заявил о себе. Затем в Минске одновременно совмещал несколько работ и получил бесценный опыт. Никогда не отказывался от трудной работы. Рад успехам своих учеников Антона Заянчковского, Станислава Трифонова, Олега Мельникова, Дмитрия Капилова, которые поют на сценах белорусских театров.

— Одно время вы занимались с эстрадными исполнителями. Этот опыт оказался интересным?

— В консерватории учился на одном курсе с Михаилом Финбергом. Он пригласил меня консультантом в свой оркестр, так как маэстро отбирал способных исполнителей и их нужно было направлять. Однако со временем почувствовал, что хочу развиваться, а звезды эстрады, с которыми сегодня делаешь программу, завтра поют уже по-другому, как считают нужным. Поэтому, когда мне предложили стать художественным руководителем Музыкального театра, я согласился.

Великий педагог профессор Московской консерватории Гуго Тиц назвал меня педагогом-реаниматором: я смог помочь начинающему исполнителю, казавшемуся совершенно безнадежным. Помогал ребятам перепетым, с сорванными голосами, умел раскрыть их таланты.

Из 120 учеников от меня ни один не ушел по своей инициативе. Мне повезло не испытать такое разочарование. Но несколько человек передал другим педагогам, когда видел, что ученикам нужны свежее слово, другая обстановка.

— Как сейчас вокалисты относятся к работе над собой и произведением? Например, в шаляпинские времена стыдно было что-то не знать, не выучить. А теперь?

— Очень мало идейных, способных на самопожертвование, лишения и путь отшельника. То есть не выпить, не закурить, не загулять, а все силы отдать творчеству. Фонограмма, легкий репертуар, быстрый успех, к которому стремятся, перечеркивают судьбу многих вокалистов. Сейчас нет такого бережного отношения к своему голосу, изучению произведений, режиму дня и профессии. Проблема в лености и верхоглядстве.

К слову, мой ученик Ярослав Евдокимов мог бы стать и солистом оперы, но помешал… успех. Его услышал Петр Машеров, восхитился, и исполнителю присвоили звание заслуженного артиста БССР. Мне же дали возможность вне очереди купить машину. В то время приобрести авто было проблемой.

«Алло, мы ищем таланты!»

— В семье кто-то продолжил ваше дело?

— Младший сын Александр. Он музыкант-фаготист, руководит оркестром. Уже более 20 лет живет в Бразилии и успешен в профессии.

— Можно ли сейчас встретить редкий тембр голоса, талант-самородок?

— Случается. В нашем театре есть потребность в тенорах, молодых и красивых героях для исполнения репертуара. Ищу их в музыкальных училищах, на вокальных конкурсах, прихожу на прослушивание в Белорусский государственный университет культуры и искусств. У меня есть возможность на базе нашего театра воспитать певцов. Я председатель жюри вокального конкурса имени Мелитины Аренской в Бресте — как ученик, который чтит ее память. Там знакомлюсь с талантливыми ребятами и советую профессионально заняться вокалом. Помню, как Петр Левковец из Гомельской области пел на этом конкурсе. Предложил ему продолжить обучение в музыкальном училище, он согласился, а через четыре года приехал в Музыкальный театр. Скоро выйдет на сцену.

— Почему в детских международных вокальных конкурсах белорусские исполнители часто побеждают, а когда вырастают, их порой не видно и не слышно?

— Часто хожу на детские конкурсы и провожу мастер-классы для педагогов музыкальных и средних школ. Говорю: «В Беларуси россыпь голосов, берегите детей!» Нужно остановить ребенка в пении, когда идет мутация голоса, иначе он или сорвет его, или голос станет посредственным. Вспоминаю своего ученика Глеба Матвейчука. Вовремя запретил ему петь. Теперь он владеет голосом грамотно и красиво. Его уберег, а есть и те, кого не смог, и они стали рядовыми исполнителями. Это для меня большое разочарование. Тем не менее верю, что при обилии хороших детских голосов, которые звучат на республиканских конкурсах, и при бережном отношении к обучению вокалистов получатся талантливые исполнители.