Минские гастроли председателя общества «Долой стыд!» 95 лет назад закончились фельетоном в «Правде»

Фельетоном в «Правде» закончились белорусские гастроли председателя общества «Долой стыд!» 95 лет назад. Подробности — в материале корреспондента агентства «Минск-Новости».

В 1924 году наш город посетил невероятный человек — Владимир Робертович Гольцшмидт. Не слыхали о таком? Ну как же! Всемирно известный йог и кругосветный путешественник, поэт, киноартист. Ему даже памятник при жизни был поставлен! Правда, минские гастроли Владимира Робертовича закончились, скажем так, конфузно. Однако он не унывал. Он вообще никогда не унывал.

Брат Остапа

Ни один литературовед не скажет вам, что Владимир Гольцшмидт входит в число прообразов Остапа Бендера. Но больно похожи иногда их приключения. А Ильф и Петров пристально отслеживали уголовную хронику своего времени, где Гольцшмидт мелькал не раз.

Сегодня исследователи пытаются восстановить его биографию. Увы, она крайне запутанна. Фамилия еще при жизни писалась по-разному… Дата рождения — где-то 1886 год, плюс-минус пара лет. Происхождение? Владимир Робертович называл себя датчанином из Батуми, хотя сейчас считается — немец из Перми.

Но сам человек был яркий. Приятель Маяковского и Есенина, он упоминается во множестве мемуаров. Чем славен? Гордо говорил о себе: «Я — футурист жизни». А на самом деле не поймешь — аферист или искренний романтик, живущий в своем мире.

На слом головы

Природа одарила Володю дивным атлетическим сложением, бычьей силой и очень крепкой головой. Еще перед Первой мировой он прогремел в компании футуристов. Молодые шумные поэты и художники отвешивали «пощечину общественному вкусу», читали на скандальных концертах диковинные стихи: Маяковский в желтой кофте, Бурлюк с нарисованной на щеке лошадкой… Ну и Гольцшмидт с ними. Он выходил на сцену в лиловой рубахе, волосы осыпаны золотыми блестками, тоже читал свои стихи (увы, посредственные), потом брал толстенную доску и — хрясь! — ломал о голову. Если надо — еще одну. После чего гордо удалялся за кулисы.

Позже, в Гражданскую, Гольцшмидт как-то выступал в захваченном белыми Железноводске. Поддатый деникинец крикнул, что доски подпилены. Оскорбленный Гольцшмидт предложил попробовать. Деникинец вышел на сцену, взял доску, хряснул себя по макушке и… упал без чувств. Поднялась паника, Гольцшмидт сбежал, но потом, при большевиках, этот эпизод преподносил как свой вклад в борьбу с беляками.

Атлетическую наружность он сделал «фишкой». Перед революцией даже профинансировал съемки фильма «Княжна Лариса», где бегал на экране с голым торсом. Поэтому позже именовал себя заодно и «артистом экрана России, Дании и Америки».

Я памятник себе…

Еще он вошел в историю как человек, поставивший себе памятник. 12 апреля 1918 года в Москве Гольцшмидт подъехал на извозчике к Театральной площади, лопатой разгреб на клумбе снег и умостил сколоченный из фанеры пьедестал. На него водрузил полуметровую гипсовую статую обнаженного себя. Вообще-то, скульптор Ватагин для Дарвиновского музея лепил изображение кроманьонца, а Гольцшмидт позировал, а затем выпросил один из вариантов. Большевики как раз приняли ленинский план монументальной пропаганды. Прохожие решили, что ставится памятник какому-то очередному революционеру, только голому. Столпились. Гольцшмидт стал читать свои стихи о себе любимом. Народ, сообразив, в чем дело, начал плеваться, кто-то крикнул: «Мерзость!» «Мерзость, гражданин, — парировал Гольцшмидт, — это если голым вас выставить. А мое тело — прекрасно!» Прибывшие милиционеры, уяснив, что памятник поставлен без дозвола («Искусству не нужны мандаты!» — шумел Гольцшмидт), статую скинули с пьедестала, а установщика забрали в отделение.

Но в принципе 1918-й — его золотое время. В Москве было очень популярно «Кафе поэтов», пайщиками которого состояли многие видные литераторы, в частности те же Маяковский и Есенин. И Гольцшмидт тоже. Выполнял заодно функцию вышибалы. Потом, правда, за спиной товарищей весь бизнес на себя переоформил. Поэты разругались, но помирились.

Впрочем, погорел он не на памятнике, не на «Кафе поэтов» и даже не на знакомстве с вожаками московских анархистов. Владимир Робертович провозгласил себя главой московского общества «Долой стыд!». И в июле 1918-го в голом виде вместе с двумя обнаженными девицами он вышел на столичную улицу, держа соответствующий плакат и пламенно призывая ошалевший народ отказаться от предрассудков прошлого. Опять угодил в милицию, где ему велели убираться из Москвы.

Дыхание индусов

Так и отправился он путешествовать по стране. На афишах Гольцшмидта значилось: «Вечера Индии и гипноза». Публике предлагались «дыхание индусов», «гимн четырехугольнику» и «ключ к хранилищу мировых обогащений». Объяснял, как лечиться от всех болезней гипнозом и йогой, проповедовал солнечную жизнь. Читал стихи, воспевал свободу тела (в частности, секса), рассказывал о тайных возможностях организма. Тут и ломание досок оказывалось кстати.

Гипнотизируя куриц

Гипноз тоже был его коньком. В качестве одной из иллюстраций мы выбрали фото, где Гольцшмидт гипнотизирует курицу. Труднее сказать, получалось ли у него гипнотизировать людей. Впрочем, знойный красавец никогда не отказывался испытать свои чары на дамах. Вечные истории, связанные с Гольцшмидтом: в очередном городе очередной подруге вскружил голову, совратил, увлек, бросил…

Собственно, по той же причине он влип и у нас в Минске. Разбил семью какого-то ответственного работника, от новой пассии сбежал, заодно чего-то спер по мелочи… В общем, чистый Остап и мадам Грицацуева. Про это даже фельетон в «Правде» был.

Но у нашего героя есть еще одно сходство с Бендером: ходил по краю и все же уголовный кодекс не нарушал. Фельетон про Гольцшмидта в «Правде» не единственный. Его похождения подробно разбирал популярный тогда журнал «Суд идет!», сохранились язвительные публикации в сибирских, уральских, дальневосточных газетах. Но ведь моральный облик не криминал!

Впрочем, где-то с конца 1920-х следы Владимира Робертовича начинают теряться. Эпоха озорных авантюристов заканчивалась, Остап Бендер и тот в управдомы подался. Гольцшмидт уехал в Среднюю Азию. Умер в Ташкенте в 1954-м — пожилой, нищий, больной, одинокий.

Сегодня его называют второстепенным, но колоритным персонажем своего времени, отмечают, что в этом человеке странным образом соединялись настырная наглость и детская наивность. Впрочем, он не был злым, особых подлянок никому не делал, много где засветился, в том числе в наших краях…

Так чего ж не вспомнить?

Справочно

Демонстрации общества «Долой стыд!» отмечались до 1925 года в Москве, Ленинграде, Харькове. (В Белоруссии вроде не зафиксированы.) Голые люди, чуть прикрытые лентами-лозунгами, шли по улицам, заходили в трамваи, раздавали листовки с объяснением своих действий. Идеология общества была густо замешана на социальной демагогии и призывах к новой морали. Появление «долойстыдников» каждый раз вызывало скандал. В 1925-м против них жестко выступил Николай Бухарин, а наркомздрав Николай Семашко напечатал статью в «Известиях», где напирал на недопустимость «костюма Адама и Евы» в северном климате. После этого милиция стала жестко пресекать действия революционных нудистов.