Ветеран Антон Зубовский: война лично для меня закончилась только 14 мая

Ветерану идет уже 98-й год. Энергичный, общительный, с хорошей памятью, он сам ходит в магазин, готовит, убирается по дому и ухаживает за больной женой. Корреспондент агентства «Минск-Новости» узнал, где Антон Степанович Зубовский встретил победу и что его привело в Минск.

— Конечно, с генеральной уборкой и большими закупками помогают сын с невесткой, а остальное еще могу делать сам, — признается собеседник.

Первый день мира

Прошу Антона Степановича вспомнить тот победный майский день 1945-го. Каким он был лично для него?

— Обычным фронтовым днем, — пожимает плечами ветеран. — Ночью 8 мая только-только вышли из боя за очередную немецкую деревню в Восточной Пруссии. О том, что Германия капитулировала, узнали от земляков, которые были вывезены насильно и работали у местных бюргеров. Но командиры нам о капитуляции даже не сказали. Возможно, чтобы не расслаблялись, потому что война еще продолжалась, ожесточенные бои шли за каждый населенный пункт. Быстро позавтракали на окраине освобожденной деревни и взяли путь на Чехословакию. Война лично для меня закончилась только 14 мая у чешского города Яблонец.

К слову, то, что чехи встречали советских солдат с улыбками и цветами, это отнюдь не сюжеты для кинохроники, уверяет Антон Степанович.

— Простые люди действительно были нам очень рады. Обнимали, целовали, благодарили за освобождение от фашистов, — говорит он.

Ветеран прекрасно помнит победный май: цветущие и благоухающие сады, весеннее теплое солнце, а главное, непередаваемую радость от того, что война закончилась.

— Мы тогда были уверены, что закончилась навсегда, потому что такой античеловеческий кошмар, казалось, повториться не может. Увы! — тяжело вздыхает Антон Степанович.

Забегая вперед, скажу, что 8 мая 1945 года в судьбе А. Зубовского было все же не совсем обычным…

Надоело жить в страхе

Боевой путь А. Зубовского по меркам Великой Отечественной, продолжавшейся 1 418 дней и ночей, был не таким уж долгим. Хотя легким и простым его не назовешь. На фронт паренька призвали в июле 1944 года, сразу после того, как Красная армия освободила от фашистов его родную деревню Крупку, что в Пуховичском районе.

— Колонны наших войск бесконечным потоком шли в те дни на запад мимо нашей деревни. Мне очень хотелось пойти вместе с ними, с победителями, — вспоминает собеседник.

А 14 июля его призвали в армию, хотя 18 лет юноше исполнялось лишь 20 августа.

— На фронт шел охотно, — уверяет Антон Степанович. — Надоело жить в постоянном страхе в оккупации.

Первый день войны он помнит в мельчайших подробностях. От колхоза парня с конем и телегой отрядили на подсыпку дороги к расположенному неподалеку военному аэродрому. Но работа с самого утра не заладилась, потому что по гравийке одна за другой пошли тяжело груженные машины.

— Это я потом понял, что они срочно везли на аэродром бомбы и патроны к стоящим там тяжелым бомбардировщикам ТБ-3. А следующим утром с рассветом туда пошли семьи летчиков, чтобы попрощаться с родными.

Ближе к обеду возле тех, кто работал на дороге, притормозил колхозный шофер: «Хлопцы, война началась! Мне уже завтра в армию!»

— Мы тут же помчались в деревню. В одном из домов в этот день играли свадьбу. Но вместо музыки оттуда уже неслись женский плач и причитания, — тяжело вздыхает ветеран.

Тогда Антон и получил свое первое военное задание от местного бригадира: срочно отвезти в соседнюю деревню увесистую пачку повесток в армию.

Всем смертям назло

Самому парню на фронт идти было еще рано: всего 14 лет. В семье росло шестеро детей, и на его плечи как старшего легла забота о младших, а еще работа по хозяйству, чтобы семья не голодала. Немцы колхозы распустили, общественный скот угнали, а крестьянам оставили по полоске земли на семью, с которой те могли кормиться.

— Работали с утра до ночи. Часть урожая надо было отдать оккупантам. Потом, когда в окрестностях появились партизанские отряды, делились едой и с ними, — рассказывает Антон Степанович. — Но, слава Богу, с голоду не пухли. Благо немцы оставили семье корову. А мелкую живность крестьяне извели сами, чтобы фашистам и полицаям не досталась.

За любую провинность или неподчинение оккупантам грозил расстрел. Для белорусских подростков постоянным страхом было еще оказаться в числе тех, кого немцы вывозили в Германию на принудительные работы: эшелоны с молодыми рабами для рейха регулярно шли с востока на запад. Парни, в том числе Антон с одним из старших братьев, соорудили в лесу шалаш и прятались там. Чем ближе подходил к родной Крупке советский фронт, тем злее становились оккупанты, поэтому таких шалашей в ее окрестностях возникало все больше. Многие уходили в леса целыми семьями, забрав с собой даже коров. Немецкие самолеты, очевидно, принимали эти временные жилища за стоянки партизан, поэтому расстреливали их с самолетов. Несколько крупнокалиберных пуль прошили и шалаш братьев Зубовских. Но подросткам повезло: пули их не задели.

Не обошел их деревню и тиф. Унес жизни отца, бабушки и тети Антона.

— Я и сам несколько недель пролежал без сознания, в полном бреду, — рассказывает ветеран. — И хотя лечения не было никакого, выжил, как говорится, всем смертям назло.

 Личная победная точка

Антон Степанович по случаю нашего визита достал из шкафа парадный полковничий китель — весь в орденах и медалях.

Среди наград фронтовика и орден Славы, которым отмечался особый подвиг простого солдата Великой Отечественной.

— Я уж и не помню, за что именно получил, — признается ветеран. — Ведь с боями прошел всю Восточную Пруссию: от Сувалок, что на белорусско-польско-литовской границе, считай, до самого Балтийского моря. А здесь, на подступах к Кенигсбергу (нынешнему Калининграду), немцы создали мощнейшую оборонительную инфраструктуру: бетонные противотанковые заграждения, колючая проволока в несколько рядов, лабиринты хорошо оборудованных траншей и обязательно доты. Чтобы подняться в атаку против них с одним лишь автоматом в руках, нужны были немалая смелость и отвага. Но я почти всегда поднимался первым, бывало, прилично отрывался от сослуживцев. Наверное, молод и горяч был. А может, попросту еще хорошо не обстрелян, как говорили бывалые фронтовики, потому собственную жизнь не очень ценил. Видно, Бог хранил. Лишь однажды вражеская пуля угодила в плечо. Но повезло, что она прошла через мягкие ткани навылет. Отделался несколькими днями нахождения в эвакогоспитале.

Отвагу белорусского паренька заметили и командиры. Представление к ордену Славы III степени командира отделения младшего сержанта Антона Степановича Зубовского на портале «Подвиг народа» мне найти не удалось. Но дата совершения подвига там зафиксирована точно — 8 мая 1945 года. Так сказать, его личная победная точка в день подписания акта о капитуляции Германии.

В Минск любовь привела

После Победы фронтовик окончил Киевское военное авиационно-техническое училище. Техник-механик обеспечивал полеты советской авиации в Тамбове, Липецке, знаменитой подмосковной Кубинке, преподавал в Курганском высшем военно-политическом авиационном училище. Закончил службу в звании полковника. В родную Беларусь вернулся только в 1977 году, уйдя в запас.

— В Минск любовь привела, — говорит фронтовик. — С будущей женой познакомила сестра. Они работали вместе: сестра — медсестрой, будущая супруга — педиатром. Жена любила свою работу, всю жизнь возилась с малышами. Увы, нынче уже мне приходится заботиться о ней, как о маленькой. Но ничего, как говорили на фронте, прорвемся…

Фото Сергея Пожоги