Первая операция под наркозом и сериальное «мыло» на советском ТВ. Этот день в истории: 16 октября
- Подписаться на
Хроника важных и интересных событий, произошедших в городе, стране и мире 16 октября в разные годы, — в подборке корреспондента агентства «Минск-Новости».
1618 год. Могилевское восстание против принудительного введения церковной унии
Брестская церковная уния 1596 г. должна была объединить на территории Речи Посполитой православную и католическую церкви, однако только обострила религиозные противоречия. Обстановка накалялась из-за насильственного насаждения униатства со стороны королевской власти.
Осенью 1618 г. униатский архиепископ Полоцкий Иосафат Кунцевич, один из ведущих идеологов униатства, направился в Могилев с намерением закрыть там православные церкви. Однако могилевчане при его приближении со свитой стали бить тревогу в вечевой колокол, затворили все городские ворота и вывели на городской вал вооруженных ополченцев и пушки. После этого разгоряченная толпа во главе с выборным руководством города с православными хоругвями в руках вышли навстречу Кунцевичу, кляня его как вероотступника и угрожая убийством, если он навсегда не уберется из Могилева.
Разъяренный архиепископ вынужден был ретироваться, но тут же обратился с жалобой к королю Сигизмунду III, призывая его расправиться с восставшими. По королевскому универсалу (манифесту) от 22 марта 1619 г. двадцать участников выступления были казнены, а на город был наложен штраф. Все могилевские православные церкви и монастыри с их имениями и доходами были переданы в подчинение Кунцевичу. Это не сломило веру городских жителей и вызвало еще большую ненависть к архиепископу. Часть из них в 1623 г. участвовала в подготовке восстания против Кунцевича в Витебске, во время которого он и его сподвижники были убиты.
1846 год. Первая публичная операция под эфирным наркозом
Эта дата считается днем рождения современной анестезиологии. Обезболивающие свойства серного эфира были описаны еще в 1540 г. врачом и алхимиком Парацельсом. Однако эпоха практической анестезии началась гораздо позже.
В 1844 г. провинциальный американский дантист Гораций Уэллс попросил коллегу удалить ему здоровый зуб. Надышавшись предварительно «веселящим газом», Уэллс относительно спокойно перенес болезненную процедуру и вскоре после этого отправился в Бостон, где уговорил своего знакомого дантиста Уильяма Мортона устроить публичную демонстрацию нового метода. Презентация, состоявшаяся в январе 1845 г., завершилась полным провалом. Осмеянный коллегами, Уэллс вернулся домой.
Однако в его идеи поверил блестящий химик и врач Чарльз Джексон, некогда готовивший Мортона к поступлению в университет. Многоопытный Джексон поделился с Мортоном знаниями о том, как правильно использовать серный эфир для обезболивания. Так началось их сотрудничество и… многолетняя вражда. Упорный и честолюбивый Мортон начал тайком экспериментировать с эфиром. Он разработал особый аппарат — испаритель эфира (бутыль с гибкой трубкой), провел опыты на себе и уже 30 сентября 1846 г. совершенно безболезненно вырвал зуб у своего пациента Эбена Фроста.
Весть об успешном опыте дантиста долетела до известного хирурга, главного врача бостонского госпиталя Джона Уоррена, который для доказательства эффективности эфирного наркоза предложил Мортону ассистировать ему во время операции.
16 октября 1846 г. в клиническом корпусе Бостонской городской больницы при большом стечении врачей, студентов и просто любопытствующих была проведена первая в мире публичная операция с участием анестезиолога. Мортон обработал своим аппаратом 25-летнего печатника Гилберта Эббота, и Уоррен спокойно удалил опухоль на шее у пациента. Закончив операцию, он произнес, обращаясь к аудитории: «Уважаемые коллеги! Это не надувательство».
Началось триумфальное шествие наркоза по всему миру. Уже 7 февраля 1847 г. Федор Иноземцев провел первую в России операцию с его применением. А спустя семь месяцев знаменитый хирург Николай Пирогов при штурме дагестанского аула Салты всего за пять дней сделал почти сто операций под эфирным наркозом, работая в полевом лазарете непосредственно в зоне огня.
Анестезия облегчила жизнь всему человечеству, но только не тем, кто ее изобрел. Многолетняя «эфирно-наркозная тяжба» с судами и скандалами, продлившаяся до конца жизни всех претендентов на статус первооткрывателя, никому из них не принесла ничего, кроме мук и страданий. Уэллс покончил с собой в возрасте 29 лет, Мортон разорился и умер в нищете в 48 лет, а 70-летний Джексон закончил дни в психиатрической лечебнице.
1866 год. Знакомство Федора Достоевского с Анной Сниткиной
В этот день к 44-летнему писателю впервые пришла 20-летняя Анна Сниткина, которая после окончания курсов стенаграфисток решила применить свои знания на практике. Она должна была помочь Достоевскому, чьими книгами зачитывалась с детства, в работе над новым романом, до сдачи которого оставалось меньше месяца. За 26 дней они вместе совершили невозможное — подготовили роман «Игрок», который до этого существовал лишь в черновиках. Если бы не уложились в срок, авторские права и гонорары на свои издания Достоевскому на девять лет пришлось бы передать в пользу издателя Стелловского.
Впоследствии Анна Григорьевна вспоминала: «Ни один человек в мире, ни прежде, ни после не производил на меня такого тяжелого, поистине удручающего впечатления. Я видела перед собою человека, страшно несчастливого, убитого, замученного». Уже через месяц она получила от Достоевского предложение руки и сердца и стала его «ангелом-хранителем», бесценной помощницей и матерью его детей.
Достоевский умер, когда Анне было 35 лет. Она не стала повторно выходить замуж. До конца своих дней продолжала заниматься делами супруга, собирать рукописи, документы, письма…
1947 год. Снят с должности президент Академии наук БССР Антон Жебрак
Во времена лысенковщины и борьбы с космополитизмом были вероятны самые невероятные карьерные кульбиты, признанный ученый мог оказаться врагом народа, а авантюрист от псевдонауки подняться на заоблачные вершины.
Выходец из бедной белорусской семьи, участник Гражданской войны, член партии, выпускник Тимирязевской сельхозакадемии и Института красной профессуры — словом, идеальный образец новой советской интеллигенции, признанный авторитет в научных и партийных кругах, человек, которому доверено было поставить подпись от имени БССР на документе о создании ООН, вдруг в одночасье «потерял авторитет среди научной и советской общественности». Именно такую формулировку придумали в ЦК КП(б)Б и внесли в постановление об отставке руководителя главного научного учреждения республики (пост президента АН БССР Жебрак занимал с мая 1947 г.).
К тому времени уже не было Николая Вавилова, Георгия Карпеченко, Григория Левитского, Николая Беляева, Николая Кольцова — кого-то расстреляли, кто-то скончался в тюрьмах… Борьбу за спасение истинной генетики пришлось возглавить оставшимся на свободе. По своему положению и компетенции во главе этой борьбы в то время мог стать Антон Жебрак.
11 октября 1955 г. Антон Романович в числе большой группы советских ученых подписал так называемое «письмо трехсот» в Президиум ЦК КПСС, которое содержало оценку состояния биологии в СССР и критику научных взглядов и практической деятельности Трофима Лысенко, являвшегося в то время одним из руководителей биологической науки в стране. Результатом стала широкая научная дискуссия и отставка Лысенко с поста президента ВАСХНИЛ и некоторых его приверженцев и ставленников с других руководящих постов в системе Академии наук СССР. Но до той поры было еще долгих восемь лет.
А тогда, в октябре 1947-го, Лысенко набирал вес, его оппонентов изолировали и устраняли, в том числе физически. В стране начиналась так называемая борьба с космополитизмом. За выступления против лысенковщины, непатриотизм и пропаганду буржуазной науки, коей вдруг стала генетика, и поплатился Антон Жебрак.
Отставкой с поста руководителя АН БССР дело не ограничилось. На следующий день, 17 октября 1947 г., собрался президиум АН БССР, чтобы осудить Жебрака за «антипатриотический поступок, раболепие и низкопоклонство перед буржуазной наукой».
Из протокола заседания: «…Жебрак указывает на свою приверженность к теории, противоположной Лысенко. Жебрак и теперь не признает в отношении Лысенко допущенной им ошибки, он говорит, что учение Лысенко неправильное и что Лысенко через несколько лет будет пустым местом в науке, а что будет развиваться то учение, которому он, Жебрак, служит…».
Присутствовавший на заседании врач-терапевт, профессор, член-корреспондент АН БССР, депутат Верховного Совета БССР Сергей Мелких написал в защиту Жебрака письмо Клименту Ворошилову: «…Обсуждение продолжалось 5 часов. Профессор Жебрак мужественно выслушивал обвинения, признал, что совершил ряд политических ошибок, но никак не мог признать, что он, член партии с 30-летним стажем, сын белорусского народа, обязанный своими научными достижениями и ученым званием советскому народу, совершил поступок против своей Родины. Все заседание велось в резких выражениях, а под конец некоторые из выступавших перешли всякие грани резкости и нанесли такую травму профессору Жебраку, что этот мужественный человек не выдержал, разрыдался и долгое время не мог прийти в себя. После этого у него начались сжимающие боли в сердце… Обращаюсь к Вам, Климент Ефремович, как свидетель происшествия и как врач, прошу оградить в дальнейшем проф. Жебрака от душевных травм, подобных только что им перенесенной. Для советского народа, для нашей науки чрезвычайно важно сохранить здоровье и работоспособность такого крупного ученого, как профессор Жебрак».
После того заседания Жебрак перенес инфаркт. Но никто и не подумал прислушаться к воззванию Мелких. Дождавшись, когда ученый немного оправится, в ноябре устроили новое судилище — так называемый суд чести. В большой аудитории Политехнического музея в присутствии около тысячи зрителей обвиняемому вменили «отсутствие присущего сынам нашей Родины советского патриотизма», забвение классовой борьбы «в науке о наследственности и изменчивости живых организмов» и попытку «опорочить своих теоретических противников перед лицом зарубежной научной общественности». Его ломали, пока не заставили «отречься», хотя «отречение» это прозвучало куда сдержаннее, чем рассчитывали: «Я, как член партии, не считаю для себя возможным оставаться на тех позициях, которые признаны ошибочными Центральным Комитетом нашей партии». В сентябре 1948 г. Жебрака изгнали из Тимирязевской академии и исключили из партии. К тому времени стараниями Лысенко и его сторонников генетика в СССР окончательно оказалась на положении буржуазной лженауки.
Полная реабилитация генетики в СССР произошла только в 1970-е годы. Жебрак до этого не дожил, но разоблачение Лысенко застал. Выдающийся белорусский ученый умер 20 мая 1965 г.
1988 год. Первая мыльная опера на советском телевидении — начало показа бразильского сериала «Рабыня Изаура»
Сериал был снят еще в 1976 г. Перед тем как попасть на телеэкраны в СССР историю о судьбе бразильской рабыни Изауры и коварном плантаторе Леонсио показали во многих странах, включая Венгрию, Польшу, Кубу, Китай. И везде — с большим успехом. Так, в Китае «Рабыню…» посмотрел один миллиард телезрителей. В Польше она поставила рекорд, который вряд ли когда-то будет побит: во время показа сериала его смотрел 81 % телезрителей страны. Венгры настолько прониклись судьбой Изауры, что в одном из городов организовали сбор денег для ее выкупа. А на Кубе во время показа были даже случаи переноса внутренних пассажирских авиарейсов по просьбе как пилотов, так и пассажиров.
После того, как бразильский сериал увидели жители Союза, дачные участки в шесть соток стали именоваться фазендами, а музыкальный мотив из него о тяжелой доле чернокожих рабов был положен в ряд популярных песен российских музыкантов.
Оригинальный сериал состоял из 100 серий по 25 минут каждая, но в СССР его переформатировали в 15 часовых серий. Показывали их в два приема: пять серий осенью, остальные — в феврале и марте 1989 г. Уже в 1990-м — «по многочисленным просьбам» — был затеян повторный показ. А впереди адаптировавшихся к западному формату советских и постсоветских зрителей ждало новое «мыло» — «Богатые тоже плачут» и «Санта-Барбара».
