Забыть невозможно. Связная Ванда Гузий — про подвиг Казея, недетские задания и простые радости жизни
- Подписаться на
В 96 лет партизанская связная Ванда Гузий не может забыть те испытания и ужасы, которые пережила в детстве. Как минчанка познакомилась с Маратом Казеем, и о чем мечтали дети войны? Об этом и не только — в материале корреспондента агентства «Минск-Новости».
Ванда Фелициановна с дочерью и портретом мужа
Шаг в бессмертие
За год до Великой Победы, 11 мая 1944 года, погиб 14-летний белорусский партизан М. Казей, посмертно удостоенный звания Героя Советского Союза.
В то утро у деревни Хоромицкие недалеко от Минска партизанскую разведгруппу обнаружили немцы. Народные мстители пытались уйти в лес, но фашисты убили лошадь Марата, и юный партизан стал отстреливаться. Когда кончились патроны, паренек бросил во врагов гранату. Однако немцы продолжали его окружать. Второй гранатой Казей подорвал себя вместе с оккупантами…
— Я была на месте трагедии, — рассказывает Ванда Фелициановна. — Рядом с телом Марата лежали тела девяти немцев. Обычно с задания партизаны старались вернуться до рассвета, а тут дела их задержали. Вот они и решили остановиться в деревне, но кто-то донес фашистам.
Позже каратели расстреляли всю семью, у подворья которой были замечены кони партизан: хозяина, его жену, мать и четверых детей.
Не по годам отвага
Марат и Ванда — одногодки, родились в 1929 году. Жили в соседних селениях Койдановского (ныне Дзержинского) района: он — в Станьково, она — в Мякотах. Однако судьба свела их лишь в годы войны в партизанском отряде имени 25-летия Октября.
— Не помню, чтобы дети, которые были в партизанском отряде, играли в какие-то игры, — говорит собеседница. — Надо было выживать, поэтому старались во всем помогать старшим. Нам с Маратом тогда было уже по 12 — почти взрослые по тем временам. И поручения нам давали тоже порой не по годам. Отвага Марата, воевавшего наравне со взрослыми, вскоре будет отмечена воинскими медалями «За боевые заслуги» и «За отвагу».
Ванду определили связной, мол, девочка вызовет меньше подозрений у оккупантов.
Вот, например, сидит Ванда недалеко от оживленной дороги на Минск, что-то рисует палочкой на песке. Самая большая черта — это бронемашина или танк, чуть поменьше — грузовик с живой силой, еще меньше — легковушка, короче — мотоцикл, проехавшие за день в сторону Минска и обратно. Вернувшись в отряд, Ванда докладывала обо всем Михаилу Ивановичу, который, похоже, был начальником партизанской разведки. Потом данные дальше передавала радистка: по перемещению немцев и его интенсивности можно было судить о планах оккупантов.
Или, скажем, поручили Ванде пройтись по одной из деревень под видом просящей подаяние. В одном доме ей дали краюшку хлеба, в другом еще что-то, в третьем хозяйка протянула сразу пять картофелин. Но не успела девочка взять их в руки, как хозяин заменил эту кучку всего на два клубня. Пусть и больших, но все же только два… Ванда расстроилась и рассказала о своей обиде Михаилу Ивановичу. А тот не только не посочувствовал юной помощнице, а даже очень обрадовался ее словам. Видно, это был шифр какого-то донесения.
В начале зимы 1943 года Ванде велели пожить в школе, при которой в то время жила Нина Григорьевна.
— Фамилии ее не помню, — с сожалением говорит Ванда Фелициановна. — Впрочем, это неважно, она все равно была вымышленной.
В деревне Нина Григорьевна дружила с местным зубным врачом.
— Как-то раз говорит мне, мол, пойди к стоматологу, пусть она посмотрит твои зубки, — рассказывает собеседница.
Никаких особых проблем врач у девочки не нашла, но сказала, чтобы та пришла к ней через неделю. А еще вручила Ванде маленькую записку для ее хозяйки со строгим наказом никому больше ее не показывать ни при каких обстоятельствах. Подобная история повторялась не однажды. И Ванда поняла, что двух женщин связывает не только дружба. К стоматологу лечить зубы приходили немцы и полицаи, которые, сами того не подозревая, в разговорах невольно открывали многие военные секреты. И врач через нее и Нину Григорьевну передавала эти ценные сведения партизанам. Но однажды немцы устроили облаву — что-то заподозрили или кто-то донес… Хозяйку арестовали, Ванде же чудом удалось спастись…
Еще не раз она проходила посты фашистов, каждый раз вздрагивая, услышав: «Хэнде хох! Аусвайс?» Но она мужественно держалась, хотя очень рисковала, неся важное донесение, зашитое в рваном пальтишке или подошве валенка. Партизаны надеялись, что маленькую худенькую девчонку немцы ни в чем не заподозрят.
Марат и Ариадна Казей
Патриотизм — дело личное
В биографиях М. Казея и В. Гузий (в девичестве Ридевской) была еще одна общая и, увы, черная страница. Семьи обоих в 1930-е попали под сталинские репрессии.
Отец Марата, Иван Георгиевич Казей, коммунист и активист, 10 лет прослужил на Балтийском флоте на линкоре «Марат», в честь которого и назвал сына. Потом работал на Дзержинской машинно-тракторной станции, готовил трактористов, возглавлял товарищеский суд. За активное участие в строительстве новой жизни даже был награжден кожаными галифе и тужуркой. Мама, Анна Александровна, ездила по деревням, агитировала за колхозы.
Тем не менее в 1935 году родителей осудили по доносу. Детей взяли к себе родственники. Отец умер в лагере, а мать, выйдя на свободу в 1939-м, узнала еще о смерти троих детей. Остались только 10-летний Марат и 13-летняя Ариадна. Однако Анна Александровна никогда не была врагом народа, не стала им и в годы войны: прятала и лечила раненых партизан. Но кто-то донес об этом фашистам, и 7 ноября 1942 года оккупанты повесили А. Казей в Минске на площади Свободы.
Чтобы отомстить захватчикам за маму, Марат и Ариадна в том же ноябре ушли в партизанский отряд.
О боевых буднях и героизме юного партизана М. Казея мы уже вспоминали выше. Ариадна тоже была не робкого десятка. Ходила в разведку и на «железку», сидела в засаде, с оружием в руках сражалась с врагом. А еще стирала и чинила одежду партизан, дежурила на кухне. Было трудно и страшно, но она все вынесла. Даже самое страшное испытание, выпавшее на ее долю в 1943 году, доказав, что она тоже настоящий герой. Но об этом чуть дальше.
Ванда Ридевская была из довольно зажиточной семьи. До коллективизации у ее папы было 26 га земли, 10 коров, 7 лошадей. Возможно, обиды на новую власть у Фелициана, вынужденного все это отдать в колхоз, и были, однако публично он их никогда не высказывал, уверяет дочь. Тем не менее его, как и отца М. Казея, сослали в Сибирь на строительство дороги.
Вслед за мужем по этапу пошла и мама Эмилия Викентьевна — вместе с младшими детьми она оказалась на Соловецких островах. Именно там Ванда усвоила первые уроки выживания.
Через несколько лет маму освободили. Но, вернувшись в родную деревню, она оказалась без дома и без работы. Эмилия Викентьевна поехала в Москву на прием к жене Ленина Надежде Крупской и добилась-таки справедливости. Дом вернули, в колхоз приняли, а вскоре освободили и мужа. Правда, Фелициан вернулся домой совсем больным и через несколько месяцев умер. Позже всю семью полностью реабилитировали.
У Э. Ридевской были все основания недолюбливать власть и страну. Однако, когда пришли немцы и старший сын Болеслав (он хорошо знал немецкий язык) заявил, что пойдет работать к ним в местный гарнизон, она умоляла его не делать этого. Но парень все же пошел…
Как Болеслав стал Наполеоном
Накануне войны Болеслав учился в Ленинграде. Сдав весеннюю сессию на отлично, заслужил путевку на отдых на Чёрном море. Узнав о нападении немцев, тут же уехал в Северную столицу, чтобы защищать осажденный Ленинград. Попал в плен, но смог вырваться из него. Вернулся в родные края и пошел в партизанский отряд. Именно партизанское командование уговорило парня временно поработать у немцев, чтобы добыть нужные народным мстителям сведения. Добыв их, Болеслав ушел обратно в лес. А через несколько месяцев прислал подводу за мамой и сестренками.
Б. Ридевский возглавлял разведывательно-диверсионную группу «Чайка», действовавшую в окрестностях его родной деревни Мякота в 30 км к югу от Минска. Подрывники совершали дерзкие броски в район станций Фаниполь и Койданово, нанося ощутимый урон вражеским железнодорожным перевозкам.
После освобождения Беларуси Болеслав оказался в составе новой армейской разведывательно-диверсионной группы «Джек», которая осенью 1944 года десантировалась в глубокий немецкий тыл — в Восточную Пруссию. И здесь пригодилось его отличное знание немецкого языка.
— А как Болеслав стал Наполеоном? — не мог я не спросить его сестру.
— В партизанском отряде Болеслав руководил диверсионной группой, разрабатывал планы операций. Они были настолько безупречными, что ему говорили: «Ну, ты прямо-таки Наполеон!» — с улыбкой рассказывает Ванда Фелициановна. — Так его и прозвали. А после войны брат узаконил свое новое имя как память о партизанских буднях.
Вернувшись с фронта, Наполеон Ридевский стал заместителем директора Белорусского государственного телеграфного агентства (БЕЛТА) в первой послевоенной редакции.
О героической боевой работе группы уже после войны Н. Ридевский расскажет в своей книге «Парашюты на деревьях».
Выжить несмотря ни на что
Вместе с братом в составе партизанской разведывательно-диверсионной группы была и старшая сестра Ванды Бронислава. Она лично пустила под откос три вражеских эшелона, ходила в разведку — воевала с фашистами наравне с мужчинами. Партизанской связной стала и сестра Эмма. Еще одна сестра, Станислава, сражалась с врагом в действующей армии, защищала Сталинград, имела боевые награды. Как приближала Великую Победу сама Ванда, мы уже знаем.
— Война — это не только и не столько подвиги, — грустно говорит собеседница. — Это прежде всего борьба за жизнь. Все время хотелось хоть раз наесться досыта, выспаться в теплой постели, а не на голом настиле в тесной и сырой землянке. Наконец, просто прогуляться, не боясь никого и ничего, а не прятаться от всех в болоте, стоя по колено в ледяной воде…
Особенно страшной была карательная операция фашистов против партизан в конце зимы 1943 года.
— Немцы взяли расположение отряда в осаду, и нам пришлось уйти в непроходимое болото, чтобы выжить, — с ужасом вспоминает Ванда Фелициановна. — Многие попросту замерзли в ледяной воде, другие стали калеками от обморожения. Мне повезло: я выжила. А вот сестра Эмма серьезно простудилась и так и не смогла выздороветь. Умерла через несколько дней после Победы. Молодая, красивая, ей бы жить да жить…
Ариадна Казей сильно обморозила ступни ног. Началась гангрена. Чтобы спасти девушку, партизанский врач ампутировал ей без наркоза обе ноги обычной пилой-ножовкой, прокаленной на огне. Но состояние Ариадны все равно оставалось критическим, и ее эвакуировали самолетом в тыл, где сделали протезы. После войны Ариадна Ивановна работала в 28-й школе Минска учителем белорусского языка и литературы. Стала заслуженным учителем БССР, а в 1968 году — Героем Социалистического Труда.
Петр Гузий (в центре в первом ряду) вместе с однополчанами-танкистами
Возрождая Минск
После войны Ванда окончила финансовый техникум, работала советником финансовой службы, в том числе в Доме правительства. Вышла замуж за фронтовика Петра Гузия, храброго танкиста, кавалера многих боевых наград, прошедшего всю войну от Москвы до Кёнигсберга.
Танк П. Гузия был в числе первых боевых машин, ворвавшихся в оккупированный Минск в июле 1944 года.
Поэтому Галина Цыганова, дочь четы Гузий, в детстве была уверена, что танк, который стоит на постаменте у Дома офицеров, это боевая машина именно ее отца — «самого лучшего папы на свете».
Пётр Андреевич работал на Харьковском тракторном заводе и как ценный специалист был откомандирован в Минск для строительства здесь такого же предприятия. Позже возводил и осваивал Минский завод шестерен, переманил сюда на работу жену. Но это уже другая история. Хотя тем, кто возрождал разрушенную войной белорусскую столицу, требовалось порой тоже немало мужества.
Фото Алексея Столярова и из семейного архива В. Гузий
Читайте также:
- На ее глазах фашисты заживо сожгли отца. Дочь партизана Нина Благуш — об ужасах войны и заветной мечте
- Сестра пионера-героя Марата Казея основала музей в столичной школе. Экспонаты впечатляют
- Юный партизан громил оккупантов в белорусских лесах, а спустя годы стал военным прокурором крупнейшего гарнизона
