ЗАЛ ОЛИМПИЙСКОЙ СЛАВЫ. Лето патриарха
- Подписаться на
Его память уникальна, а физическая форма поразительна для столь почтенного возраста. В свои 97 Михаил Цейтин легко оперирует датами и цифрами. Он поджар и строен, пообещал нынешним летом, чуть подлечившись, снова продемонстрировать стойку на руках…
В молодости легендарный белорусский акробат и тренер воевал, имеет ордена и медали. В зрелом возрасте помогал Эдуарду Малофееву пестовать будущих чемпионов СССР — футболистов минского «Динамо», поработал с космонавтами. И вот уже около 70 лет преподает на кафедре гимнастики в Белорусском государственном университете физической культуры.
Сталин разбирался в спорте, Хрущев — наоборот
— Михаил Ильич, вы родом из Горок. А когда перебрались в Минск?
— Приехал в 1937-м. Сначала меня пригласили для участия во Всесоюзном параде физкультурников как гимнаста, после чего приняли в институт физкультуры, как раз реорганизованный из техникума. Поселился в общежитии за железнодорожным вокзалом, фактически в бараке. А вуз наш поначалу находился напротив тюрьмы на улице Володарского. Это уже чуть позже его перевели в здание неподалеку от Комаровского рынка.
— Чем впечатлил Всесоюзный физкультурный парад 1937 года?
— Знаете, я ведь участвовал во всех таких парадах с 1937 по 1954 год. И больше всего запомнился тот, что проходил 6 августа 1945 года на Красной площади. Представьте: только-только закончилась война, а Сталин рискнул затеять такое действо! Когда мы вернулись из Москвы, руководство БССР дало нам поезд, и наша делегация в составе примерно 350 человек ездила целый месяц по Белоруссии, демонстрируя свое выступление. А ведь республика жила еще в землянках! Ехали, останавливались где-нибудь в поле, и к нам бежали люди со слезами счастья на глазах. Это очень впечатляло…
— А помните, как сборная Белоруссии играла с командой Басконии?
— Да, в 1937-м. Наша сборная, составленная в основном из игроков минского «Динамо», была в ярко-желтых рубашках и длинных зеленых шортах. Но баски были, чего скрывать, более техничными. Помню, на меня произвело огромное впечатление, как они от ворот до ворот пронесли мяч головами и забили гол. Выиграли гости с большим преимуществом, по-моему, 6:1.
— На Красной площади вы близко видели стоявших на трибуне вождей?
— Да, но Сталина-то я видел еще ближе на банкете в Георгиевском зале 20 июля 1940 года, организованном в честь добровольцев войны с финнами. Он говорил о спорте минут 40 как настоящий профессионал — о тренировках, методике и прочем. Здорово говорил.
А вот, к примеру, Никита Хрущев после Олимпиады-1964 в Токио на банкете сказал примерно так: я, грешным делом, хотел все ваши спортплощадки и стадионы перекопать под кукурузу. Но вижу, дело это неплохое, надо оставить…
Кстати, коль речь об этом зашла, я общался со многими руководителями стран социалистического лагеря. Это было в Монголии, куда по протекции Брежнева меня пригласил Юмжагийн Цеденбал ставить праздник в честь 50-летия их революции. Особенно запомнился Фидель Кастро, исключительно красноречивый оказался товарищ.
Повезло, что ногу не ампутировали
— С финнами в силу обстоятельств вам повоевать не довелось. А с чего началась для вас Великая Отечественная?
— Мы, студенты физкультурного института, тренировались на Всебелорусском стадионе рядом с парком Челюскинцев — готовились к параду, намеченному на 12 июля 1941 года. И вот 22 июня утром, часов в пять, нас кто-то разбудил, увидев в небе над Минском самолеты, обстреливавшие друг друга.
А уже позднее по радио выступил Молотов, объявивший о начале войны. Нас собрали во дворе института и предложили тем, кто хочет продолжать учебу, добираться своим ходом в Москву, а остальным — готовиться воевать. Добровольцев, решивших идти на фронт, оказалось подавляющее большинство. Из нас сформировали подразделения, забрали паспорта, и вскоре мы двинулись.
25 июня Минск бомбили сотни самолетов, а 26-го мы уже отступали в сторону Орши, а потом — Сухиничей. Затем, ввиду того что я занимался в аэроклубе и имел несколько прыжков с парашютом, меня определили в авиацию и направили в школу младших авиаспециалистов для обучения на воздушного стрелка-радиста.
Воевал в основном на Западном фронте. Какое-то время преподавал на курсах стрелков-радистов. Полтора года был начальником парашютно-десантной службы, готовил к прыжкам десантников.
Самый тяжелый для меня эпизод войны — одна из ночей в конце 1942 года, когда мы перекрывали Московско-Донбасскую железную дорогу. Немцы рвались на Донбасс, было очень тяжело. Нам здорово тогда досталось…
— Известно, что летчики считали свои боевые вылеты. А стрелки-радисты?
— Тоже, конечно. У меня 138 вылетов. А закончил я войну в Дрездене, не в самом городе, разбомбленном союзными войсками, а километрах в 40 от него.
— От ранения уберечься не удалось?
— Под Ельцом, на реке Сосне, получил ранение в бедро — задело осколком мины. Нас, раненых, повезли в товарном вагоне в Уфу. Неходячие, я в том числе, ехали в подвесных люльках. В дороге были 19 суток — без перевязки, полуголодные… В конце концов добрались. Разгрузили нас, стали сортировать, меня — в операционную, на ампутацию. Говорю санитару: «Знаешь, ногу мою нельзя ампутировать. Я спортсмен. Плюс пальцы чувствую, нет у меня гангрены». Он отвечает: «Завтра утром сюда прибудет генерал Цыпкин, начальник хирургического управления Южно-Уральского военного округа. Он, наверное, сможет решить твой вопрос». Фантастическая удача: когда я учился в институте физкультуры, травматологию нам преподавал именно Борис Наумович. Утром он пришел, осмотрел мою ногу и отменил ампутацию…
Космонавты живут на земле
— Михаил Ильич, а как получилось, что вы начали сотрудничать с футболистами?
— В 1962 году я поспорил с тогдашним главным тренером минского «Динамо» Александром Александровичем Севидовым, пообещав ему, что смогу помочь его игрокам подтянуть ловкость, координацию движений, скоростные действия. Начал работать с ними в конце лета, затем всю осень, зиму и весну мы занимались три раза в неделю в гимнастическом зале Дома офицеров. И команда уже в следующем сезоне стала бронзовым призером чемпионата Союза.
— Осень, зима, весна… Чему можно научить взрослых спортсменов, здоровых ребят, примерно за девять месяцев?
— Многому. И дело не только в акробатике. Конечно, я учил, скажем, крутить переднее сальто. Но здесь важны не сами акробатические элементы, а физические качества — скорость, сила, выносливость, ловкость. Подготовку по этим направлениям я знал и сейчас знаю хорошо.
— А Эдуард Малофеев потом сам на вас вышел?
— Да, Эдик был в той «бронзовой» команде и все это запомнил. Возглавив минское «Динамо», он попросил меня помочь. Я согласился и сказал ему в 1980-м, что не позже чем через три года мы станем чемпионами СССР. Стали через два.
— А еще в вашей карьере была работа с космонавтами…
— Меня попросили с ними позаниматься после полета Германа Титова. Он в космосе получил функциональное расстройство вестибулярного аппарата. А я примерно в то же время выступал на международной конференции по этой теме.
— И близко познакомились с ним?
— Не только с ним. Как-то раз космонавты провожали меня в аэропорт в Москве — Титов, Волков и еще кто-то. К отлету самолета мы опоздали… Ну и коротали всю ночь до утра в Домодедово.
— Под рюмочку?
— Ну, это, наверное, не для печати…
Еще материалы рубрики:
ЗАЛ ОЛИМПИЙСКОЙ СЛАВЫ. Призер Олимпиады-1992: «Физическая форма современных детей настораживает»
ЗАЛ ОЛИМПИЙСКОЙ СЛАВЫ. А. Каршакевич — о прививках от «звездняка», замене сустава и отдыхе на море
ЗАЛ ОЛИМПИЙСКОЙ СЛАВЫ. Стрелок Сергей Мартынов — о счастливой винтовке, роли случая и своих рекордах
