Директор РНПЦ детской онкологии, гематологии и иммунологии Ольга Алейникова: «Дарить жизнь — это счастье»

Трудно ли быть лидером? Об этом и многом другом накануне Дня медицинских работников корреспондент агентства «Минск-Новости» беседовала с директором РНПЦ детской онкологии, гематологии и иммунологии, заслуженным деятелем науки Беларуси, профессором Ольгой Алейниковой.

В чем счастье детского онколога

— Ольга Витальевна, многие вам искренне сочувствуют, понимая, какое тяжелое бремя несете. День за днем сталкиваетесь со страданиями детей, порой смертью, родительским горем…

— Не надо сочувствовать. У меня столько положительных эмоций, что скорее стоит позавидовать! Когда привозят больного ребенка и стараниями врачей он выздоравливает, живет долго и счастливо, это дает невероятные силы! Недавно ко мне в кабинет зашел 40-летний мужчина с девочкой-подростком и с порога поинтересовался: «Вы меня узнаете?» Я растерялась. Оказывается, он лет 30 назад был моим пациентом. И вот, проезжая мимо, решил заглянуть и подарить мне розы. Это ли не счастье? Многим ли оно выпадает?.. Конечно, хватает и отрицательных эмоций. Но жизнь — она ведь такая: светлые и солнечные дни чередуются с пасмурными.

— В этом году 13 октября центру исполнится 20 лет. Чем из достигнутого гордитесь больше всего?

— Горжусь тем, что наш центр сегодня — один из мировых лидеров по излечению всех видов злокачественных новообразований у детей (76–78 % всех пациентов). По выживаемости при остром лимфобластном лейкозе (наиболее распространенный вид рака у несовершеннолетних) мы на 8-м месте в мире (88,3 %) среди 67 развитых стран! Первое место у Германии (91,2 %), у США — 12-е. А в начале 90-х годов прошлого века выживаемость при остром лимфобластном лейкозе в нашей стране была 13 %.

— РНПЦ детской онкологии, гематологии и иммунологии — интернациональный проект. Но родился он во многом благодаря вашей инициативе. Что на пути его становления оказалось самым тяжелым?

— Наверное, мне везло — все трудности преодолевались благодаря поддержке единомышленников. Началось все еще в 1989 году. Я возглавляла гематологическое отделение 1-й клинической больницы. И вот известный московский журналист Александр Политковский приехал к нам снять для «Взгляда» сюжет о жутком положении дел в детской онкологии и гематологии. Эта передача стала бомбой. Ее увидели на Западе — и иностранцы протянули руку помощи. Швейцарцы собрали полтора миллиона франков — это были первые деньги, инвестированные в нашу клинику. Медицинские бригады из этой страны по месяцу в течение полугода работали у нас, и мы ежедневно учились у них новым технологиям. Из Австрии к нам пришло 17 огромных треков с гуманитарной помощью.

Нам оказали колоссальную поддержку австрийское правительство, гуманитарные организации. Во время телемоста с Австрией я высказала свое заветное желание: чтобы в Минске была такая же клиника по лечению злокачественных новообразований, как госпиталь Святой Анны в Вене, и чтобы у больных раком белорусских детей были такие же шансы на жизнь, как у их австрийских ровесников. И меня услышали! Австрийцы помогали проектировать и оборудовать центр. Он обошелся в 43 млн долларов, четверть этой суммы — от наших партнеров. РНПЦ детской онкологии, гематологии и иммунологии стал первым подобным учреждением нового типа на постсоветском пространстве.

— Вы строгий руководитель?

— Строгий. Не допускаю халатности, непунктуальности, недисциплинированности. В нашей работе такие слабости очень дорого обходятся. При этом прислушиваюсь к мнению коллег.

— Есть ли проблемы с кадрами?

— В центре трудятся квалифицированные специалисты. Равнодушных в коллективе нет. Я бываю на распределении и выбираю лучших. Стараюсь брать молодых. Они начинают с чистого листа и, видя перед собой только хорошие примеры, не умеют работать плохо. Наш центр — научно-практический. У всех заведующих отделениями — ученые степени. Детская онкология — наукоемкая область медицины, мы постоянно внедряем новые технологии лечения. Тут нельзя не развиваться.

— Вам удается спасти детей от смерти. Но каково качество их жизни после лечения?

— Некоторых пациентов мы пролечиваем настолько эффективно, что они полноценно живут без всякой терапии. Однако онкобольные проходят через лучевую терапию, сложные операции, прием тяжелых препаратов. Это отражается на здоровье в виде побочных эффектов, осложнений. Сейчас мы с российскими коллегами в рамках Союзного государства подошли к новому проекту по повышению качества жизни. Например, успешно боремся с лимфомой Ходжкина (злокачественным заболеванием лимфоидной ткани). Но один из применяемых препаратов снижает у мальчиков сперматогенез, что в будущем может обернуться бесплодием. Поэтому на всякий случай замораживаем сперму пациентов. И если в будущем у них возникнут трудности с репродукцией, мы воспользуемся генетическим материалом, поможем стать отцами. Собираемся разработать протокол применения питательных лечебных смесей с учетом ослабленности наших пациентов. Планов много.

— Нашли ли вы для себя ответ на экзистенциальный вопрос: «За что невинным детям посылаются такие тяжелые страдания?»

— Мне кажется, дети отвечают за грехи предков. Лично я расцениваю болезни как испытание — для самого ребенка и родителей. Самое тяжелое испытание, которое может выпасть.

Воспитание примером

— Никто из ваших троих сыновей не пошел в медицину. Почему?

— Наверное, я была для них плохим примером. Как только заикалась о медицинском университете, сыновья тут же возражали: «Мама, столько работать и так мало получать? А как мы будем семьи кормить?»

— Мужья часто ревностно относятся к достижениям жен. Ваша одержимость работой, профессиональные успехи не сказывались на отношениях с супругом?

— Мой муж очень успешный человек (Геннадий Станиславович Алейников — председатель Банка международной торговли и инвестиций. — Прим. авт.). Мы с ним — Скорпионы, родились в один день. Для нас обоих профессиональный успех важен. Наверное, понимая это, он никогда не возмущался моими ночными дежурствами или срочными вызовами.

— А кто из вас больше уделял внимания воспитанию сыновей?

— Тут нечем хвастаться. Старшие росли как сорная трава. А ведь их становление пришлось на лихие 1990-е годы, и искушений была тьма. По их собственному признанию, удерживал наш с мужем личный пример. Мы много и честно трудились, были открыты с ними. Дети не хотели нас подвести. Они рано стали самостоятельными, рано женились.

— Наверное, сыновья и муж вас очень балуют?

— Нет. Хотя они меня искренне любят.

Новую жизнь можно начать в любом возрасте

— Знаю, что вы курили на протяжении 39 лет. Как удалось отказаться от вредной привычки?

— С возрастом поняла, что курение мне мешает. Иной раз просто ненавидела себя за неприятный запах изо рта. А потом заболела бронхитом, долго и сильно кашляла. Недели две физически не могла курить. А когда уже могла затянуться, подумала: зачем мне это? И бросила. Вот уже 7 лет не вспоминаю о сигаретах.

— А на фитнес находите время?

— В 48 лет я встала на горные лыжи. С удовольствием катаюсь на них. Лет 10 регулярно занимаюсь аквааэробикой и на тренажерах. Весной, когда переезжаем на дачу, начинается «фитнес» на грядках.

— Понимаете женщин, которые ради красоты готовы лечь под нож хирурга?

— Я не против пластики. Но сама в ней не испытываю потребности. Сколько ни подтягивай кожу, глаза выдадут годы. Быть ухоженной нужно в любом возрасте, а это возможно и без хирургических вмешательств.

Фото Елизаветы Добрицкой