ИЗ ПЕРВЫХ УСТ. «Поезд останавливали лишь для того, чтобы выбросить трупы»
- Подписаться на
Журналисты агентства «Минск-Новости» совместно с прокуратурой г. Минска в проекте «Из первых уст» рассказывают о воспоминаниях свидетелей геноцида белорусского народа в годы Великой Отечественной войны и в послевоенный период.
Уголовное дело по факту геноцида населения Беларуси возбудила Генеральная прокуратура. В материале приведены цитаты из протоколов допроса людей, которые стали очевидцами тех страшных событий.
Вера Б. (1935 г.р.):
— Я родилась в д. Уголец Пуховичского района. Отец работал на картонной фабрике, а мать занималась воспитанием пятерых детей. Я была самой младшей.
Когда началась война, немцы долгое время в деревню не приходили — были по другую сторону реки, т. к. знали, что рядом в лесах находятся партизаны.
Однажды один из местных попросился к партизанам, те его приняли. Но он оказался предателем: рассказал гитлеровцам, что отряд ушел вглубь леса, и те пришли в деревню.
Во время войны отец часто помогал евреям, которых было много в Марьиной Горке и Пуховичах. С приходом немцев в населенные пункты их заставляли рыть большие рвы, а после расстреливали. Одной еврейской семье удалось сбежать, папа спрятал их в землянке за сараем, а нам приказал смотреть в окна и говорить, если кто-то идет. В один из дней мы увидели немцев. Об этом отец через мою сестру сообщил евреям, и тем удалось скрыться в лесу.
Когда в наш дом зашел немецкий офицер с двумя полицаями, один из них рассказал, что папа прятал евреев. За это его избили, а нас заставили стоять с поднятыми руками возле дома. От побоев отец не мог прийти в себя еще долгое время.
Через пару месяцев фашисты стали прочесывать леса и расстреливали всех, кто им попадался на пути. Когда немец пришел к нам домой, мы с братьями и сестрами на коленях умоляли его не убивать нас.
Гитлеровцы отбирали людей: одних отправляли в лагеря, других — на работы в Германию. К нам в дом явился еще один предатель, который настаивал на том, что мои родители помогали партизанам. За это маму и папу отправили в бобруйскую тюрьму, откуда потом в вагонах для перевозки скота вывезли на работы. Они ехали 17 дней, по дороге многие умирали. Поезд останавливали лишь для того, чтобы выбросить трупы.
В Пуховичах располагался аэродром. Немецкие самолеты постоянно бомбили территорию, где могли размещаться партизаны. Наш дом оказался разрушен, мы перебрались жить в землянку к соседям.
Однажды нас словили и отправили в лагерь в Марьину Горку. До него мы шли пешком 15 километров. Вооруженные немцы охраняли колону пленных на мотоциклах и лошадях. Кто пытался сбежать — расстреливали.
В лагере пленные жили в бараках, раз в день кормили баландой, которую наливали в консервные банки. Если сдыхала лошадь, то раздавали мясо.
Леонид Л. (1936 г.р.):
— Многие события я помню со слов старшего брата и своих близких. Во время войны отец работал трактористом, а мама — швеей в Витебске. Мы жили в д. Койтово. Наш край славился партизанами, которые давали отпор немецким войскам. Маминых четырех братьев фашисты убили за связь с партизанами.
Когда немцам приказали очистить территорию от партизан, начались ожесточенные военные операции. Многие деревенские жители прятались в лесах. Тетя рассказывала, что когда к ним в дом ворвались фашисты, то сильно избили дедушку — якобы за связь с партизанами. Бабушка знала немецкий и упросила их не убивать его. Но после дед, к сожалению, прожил недолго. А одного из сыновей тети немцы сожгли.
Неподалеку от нашей деревни также велись бои. Однажды немецкий снаряд угодил в наш дом, и он сгорел.
А как-то немцы вывели всех местных жителей на улицу. Некоторых мужчин расстреляли на месте — среди них был мамин брат. Остальных на лодках переправили на другой берег, где закрыли в сарае. Среди них оказался еще один мой дядя. Он и другие мужчины вырыли подкоп, но так и не успели убежать — их заметили и расстреляли. Оставшихся сожгли в сарае.
После я с родными и другими местными жителями направились в д. Красный двор. По пути мы увидели, что в нашу сторону летит немецкий самолет. Все разбежались, а меня оставили сидеть в телеге на соломе. Только чудом я уцелел.
В той деревне было много партизан. Но оставаться там было опасно, ведь фашисты часто наведывались туда. Поэтому я с мамой и братом вернулись обратно, вырыли землянку на месте нашего дома, в которой и жили.
Во время одной из карательных операций нас и других оставшихся в деревне жителей словили и отправили в Витебск, где поместили в фильтрационный лагерь. После меня с мамой и братом за связь с партизанами определили в «Освенцим», куда везли в «телятниках». По дороге еды нам не давали — ели то, что было с собой.
В лагерь тогда привезли около тысячи пленных — в основном женщин и детей, мужчин было мало. Мы жили в бывших конюшнях. Мест не хватало, строили новые бараки. Железнодорожные пути были проложены прямо по территории.
Для евреев был отдельный барак, перед заселением в который их заставляли принять душ. Но на самом деле, под таким предлогом их загоняли в газовые камеры, а после в вагонетках вывозили тела в крематорий. Дым из его труб шел постоянно. Сначала сжигали евреев, потом цыган… Четыре крематория не справлялись с нагрузкой, поэтому трупы выкладывали неподалеку в виде «колодца» и также сжигали.
В лагере работали только взрослые. По утрам был пересчет: если одного не хватало, убивали 10. Кормили скудно. Стариков уничтожали вместе с евреями и цыганами.
Бараки были ограждены друг от друга колючей проволокой. В соседнем находилась моя бабушка. Она понимала, что не выживет, поэтому отдавала нам свою еду.
Позже меня с братом отправили в лагерь «Потулице», а мама осталась в «Освенциме». Больше мы не встретились. На прощанье она попросила брата присматривать за мной.
В том лагере у детей брали кровь, многие даже умирали от кровопотери. Меня не трогали из-за сыпи на коже.
Позже нас отвезли еще в один лагерь, где разделили на группы по возрасту. Мы с братом оказались в разных, но он всегда старался присматривать за мной. Условия содержания там были лучше.
После освобождения нас накормили, переодели и отправили домой.
Смотрите также:
