Композитор Вячеслав Кузнецов: «Партитуры не горят»

Есть такая профессия — музыку сочинять. Вячеслав Кузнецов считает: это не профессия, это жизнь. О малой родине, первом музыкальном инструменте и новом балете беседовала корреспондент агентства «Минск-Новости».

Сравнивать современную культуру с эталоном — классиками XIX века — некорректно. Общество поменялось кардинальным образом: заметны не книги, фильмы, спектакли, а только скандалы вокруг них. Нет скандала — вроде бы нет и творца, будь он хоть семидесяти семи пядей во лбу. Кого публика знает из нынешних белорусских композиторов, работающих в серьезных музыкальных формах? Она даже эстрадников не знает! Вот и получается: классики среди нас люди-невидимки. Один за другим ушли Сергей Кортес и Дмитрий Смольский. Дай бог здоровья 80-летнему Андрею Мдивани. Прекрасную, волнующую, перебирающую все струны души музыку пишет плеяда — Вячеслав Кузнецов, Галина Горелова, Владимир Конд­русевич, Виктор Войтик, Владимир Курьян, Виктор Копытько, Олег Ходоско… Имя композитора Вячеслава Кузнецова в последнее время попало в ротацию СМИ в связи с тем, что Национальный академический Большой театр оперы и балета Республики Беларусь ставит его новый балет «Анастасия». Как и предыдущий кузнецовский балет «Витовт», он создан на отечественном материале. «Анастасия» станет третьим национальным балетом в репертуаре Большого. Премьера 30 октября.

Родом из Вены

— Вячеслав Владимирович, заглянув в справочник, мы узнали, что ваша малая родина — столица вальсов и тортов Вена. Это как?

— Белорусский композитор с русской фамилией родом из Австрии — да, так получилось (смеется). Отец прошел войну и остался в венском гарнизоне. Но вскоре после моего рождения советские войска были выведены из Австрии. Так что первые детские воспоминания исключительно про город Барановичи. Я себя чувствую белорусом. Мне очень близок именно белорусский фольклор. Есть ощущение, что корни предков уходят в Великое княжество Литовское. Кстати, девичья фамилия матери Зарецкая.

— Ваш первый музыкальный инструмент?

— Фортепиано. Как и все мальчишки, я очень любил футбол, но… Моя мама, видимо, что-то почувствовала, раз взяла за руку и отвела в музыкальную школу. По первой профессии я пианист.

— В каком возрасте приехали в Минск?

— Призывником: служил в Уручье. Приезжал прослушиваться в консерваторию. На композиторское поприще меня благословил сам Анатолий Васильевич (Анатолий Богатырев — основатель белорусской национальной композиторской школы. — Прим. авт.). Очень тепло принял, выслушал. С этого момента Минск стал моим городом. Знаю его наизусть.

Музыка вместо сумбура

— Вы пишете музыку почти полвека. Пишете на заказ? Или повинуетесь некой внутренней потребности?

— Балеты и оперы сочиняются не в один месяц и даже не в один год. Это надо понимать… У меня восемь балетов, и все заказные. Кроме первого — «Двенадцать стульев». Я сочинил его еще студентом консерватории (Вячеслав Кузнецов изучал композицию под руководством народного артиста СССР композитора Евгения Глебова. — Прим. авт.). Судьбы у них разные. Балеты «Двенадцать стульев», «Суламифь» и «Клеопатра» до сцены не добрались. «Полонез» был поставлен нашим хореографическим училищем, показан в Минске в филармонии и на театральной сцене. Балет «Клеофас» в концертном исполнении звучал в Вильнюсе, Варшаве, Париже. Все хорошо сложилось у «Макбета», который поставила Наталья Фурман, — десять сезонов шел в Большом театре Беларуси.

Когда театр заинтересован в том, чтобы на его сцене появилось значимое произведение, он собирает команду единомышленников. Так произошло с балетом «Витовт». В конце нулевых сложилась крепкая творческая группа: Алексей Дударев, Владимир Рылатко, Юрий Троян, Вячеслав Волич, Эрнст Гейдебрехт. Пригласили меня. Работа шла несколько лет. Я приносил в театр написанные фрагменты, выяснял творческие позиции, ведь чем дальше заходит процесс создания спектакля, тем труднее потом переделывать музыку, особенно партитуру. «Витовта» я писал с удовольствием, как будто вынимал из души то, что накапливалось всю жизнь. Постановку возили в Москву и Вильнюс, везде были аншлаги (в 2015 г. коллектив Большого театра Беларуси впервые был удостоен премии Президента Республики Беларусь «За духовное возрождение» за воплощение национально-исторической тематики в спектаклях театра и постановку национального балета «Витовт». На третьем республиканском конкурсе театрального искусства «Национальная театральная премия» «Витовт» победил в четырех номинациях. — Прим. авт.).

Опер у меня четыре: «Записки сумасшедшего», «Приглашение на казнь», «Гумберт Гумберт» и «Голова профессора Доуэля». Большой театр Беларуси поставил только «Записки сумасшедшего». Сейчас она уже не идет.

— То есть немало проектов находится в режиме ожидания. В таком случае вопрос: горят ли партитуры?

— Партитуры, как и рукописи, не горят. Настоящая музыка самодостаточна и ничему не подвластна. А хранятся партитуры в библиотеке Белорусского союза композиторов.

Где живет мелодия

— Благодаря современной технике наступили времена дилетантов. Даже человек, не знающий нотной грамоты, может сообразить мотивчик. Ушла сакральность, и музыка стала едва ли не вещью из супермаркета. Согласны?

— Да, происходит снижение профессиональной планки, и это заметно даже по тому, что не появляются мелодии, которые знало бы все общество. Когда люди собираются в тесном кругу, они поют старые советские песни, поют Блантера, Богословского, Лученка… Профессионализм и самодеятельность — разные формы творчества. В советское время самодеятельные авторы и исполнители были весьма уважаемы. И они находились на своем месте.

— Родион Щедрин сказал: чтобы сочинять музыку, композитору требуются стол, партитурная бумага и тишина. А вот Дмитрий Шостакович мог работать даже в гремящем поезде. А вы?

— Ощущение, что никого рядом нет, очень важно. А писать можно везде. Помню, во время концертного турне по Австрии, пока мы ехали из Зальцбурга в Вену, я сочинил пьесу прямо в автобусе.

— Вы выбираете в качестве литературной основы Гоголя, Хармса, Набокова… Много читаете?

— Люблю шелест страниц. И читаю, видимо, не так, как другие. Для меня текст либо музыкален, либо нет. Музыка слов — это не метафора. Кантату «Тихие песни» я писал на стихи Максима Богдановича. Богданович зазвучал во мне сразу. В литературе он стоит особняком, его ни с кем не сравнишь, это уникум. Нечто похожее произошло с Яном Чечотом. В своих «Песнях о древних литвинах» Чечот зарифмовал историю ВКЛ. На основе «Песен…» я написал кантату для мужского хора и ударных инструментов. А идею мне подал Виктор Скоробогатов, руководитель «Белорусской капеллы».

— На чтение время есть. А на остальное? Ходите ли в театры?

— Хожу, причем особую привязанность испытываю к Купаловскому. Был случай: лет шесть назад меня включили в комиссию по театральным премиям, и я с большим удовольствием обошел минские сцены, все посмотрел. Особый трепет вызвал Белорусский государственный театр кукол. В студенчестве я заведовал там музыкальной частью. Уже 30 лет идет «Красная Шапочка» с моей музыкой.

Анастасия — не кукла

— Удача с «Витовтом» подтолкнула Большой на создание еще одного национального балета. Это вновь эпоха Великого княжества Литовского.

— Только веком позже, ближе к нам, и история другая. Долго думали и остановились на княгине Анастасии Слуцкой, которая после смерти мужа возглавила борьбу с нашествием татар. Женщина яркая, волевая, отважная. Такой личности в нашем балете еще не было. Мы покажем ее в движении — девочка, девушка, замужняя дама, вдова, воительница, пленная… Она для нас абсолютно живой человек. Это не кукла.

— Пятнадцать лет назад на студии «Беларусьфильм» был снят фильм «Анастасия Слуцкая», в котором главную роль исполнила Светлана Зеленковская. А недавно я была в репетиционном зале Большого театра, где сразу семь балерин, одна лучше другой, показывали балетмейстеру свой рисунок этой роли.

— В труппе Большого сейчас работают артисты очень высокого класса. Мне импонирует их установка на достижение лучшего результата. Они по-хорошему амбициозны. Думаю, что ближе к премьере Юрий Троян разрешит интригу, кто же станцует белорусскую Жанну д’Арк. Хотя сделать это ему будет непросто.

— Чем завершается у вас история Анастасии?

— Многоточием. Никакого пафосного финала — только легкая грусть от расставания с героиней. Мы стремимся к тому, чтобы у зрителя проснулась генетическая память, чтобы он почувствовал ностальгию по тем временам.

— Вячеслав Владимирович, а какие музыкальные средства, инструменты вы выбираете, чтобы создать историчность и национальный колорит?

— Конечно, самое простое — поставить цимбалы, найти дударя, сделать видеопроекцию с летящим аистом. Это чисто внешний эффект, лобовое решение. Я к ним не прибегаю. В симфоническом оркестре играет добрая сотня превосходных музыкантов. Богатейшая звуковая палитра! Мастерство композитора как раз в том и состоит, чтобы использовать эти возможности. Чтобы у зрителя возникла иллюзия присутствия в Слуцке XVI века.

— Иллюзия?

— Кто абсолютно точно знает, что было 500 лет назад? Что ели, как одевались в жизни, а не для парадного портрета? А вот чувства, эмоции, духовные потребности представить и передать можно, потому что человек по своей сути мало изменился. Если у него появился смартфон, это не значит, что он умнее своего далекого предка. Наоборот, предок умнее хотя бы потому, что у него было больше времени для обдумывания жизненных процессов.

— Есть ли опасность получить дубль «Витовта»?

— Скажу так: тень опасности витает. Но «Анастасия» будет другим спектаклем. Во-первых, у нашей творческой группы сложилось очень нежное, трепетное отношение к героине, и это создаст иное настроение, чем в «Витовте». Во-вторых, в «Анастасии» должна мощно прозвучать восточная тема: стук копыт татарской конницы, полет стрел… Сойдутся Запад и Восток, столкнутся мужская и женская стихии. Так задумано.

— Что ж, будем ждать новый крупный культурный продукт. Надеемся, что услышим живописную музыку, увидим рельефно обрисованные характеры.

P. S. Сочинитель симфоний, концертов, опер и балетов — марафонец. Годами он создает произведение и корпит над партитурой, прописывая каждую ноту для каждого инструмента. А это тысячи и тысячи знаков… Таланту должны сопутствовать выносливость и оптимизм, готовность идти к цели, несмотря ни на что. Может, поэтому из десятков выпускников академии музыки в профессии остаются единицы. В ответ на вопрос о новом композиторском поколении Вячеслав Владимирович назвал Ольгу Подгайскую, Константина Яськова, Екатерину Шиманович: «У них в музыке собственный взгляд». И добавил: «Слушаю и вспоминаю, каким в их годы был сам…»

Фото Сергея Лукашова и из личного архива В. Кузнецова