Лапы, морды и хвосты — где в городе можно встретить нос к носу бурого медведя или орлана-белохвоста
Как долго живут чучела и в чем тонкости работы таксидермиста, узнавали корреспонденты агентства «Минск-Новости».
…Только здесь они могут мирно и спокойно сойтись в одной компании: огромный бурый медведь, глазастая рысь, юркая енотовидная собака, быстроногий заяц, проныра-бобр, вездесущие ежики, красавица-куница…
На полу, у стен, на полках — десятки животных, которые вот так, запросто, в природе не встречаются. Идем по извилистому коридору, как вдруг из-за угла — настоящий дикий кабан. Испугаться не успели — поняли, что дзiк надежно прикреплен к подиумной доске. Рядом — поросенок.
Лесное воинство выглядит живым: звери смотрят, принюхиваются, тянут лапы… И все-таки они чучела. Мы — в фондохранилище Музея природы и экологии — филиала Национального исторического музея Республики Беларусь.
Из разговора с заведующим Музеем природы и экологии Игорем Куракевичем становится понятно, что нынешний год особенный: 35 лет назад Совмин БССР принял решение о создании такого учреждения культуры на основе уже существующих коллекций Государственного музея БССР. Кроме научной работы сотрудники должны собирать, сохранять и профессионально описывать объекты белорусской природы. Самостоятельно музей заработал в 1991-м. Правда, до сих пор у него нет своего здания: выставочные площадки разбросаны по всему городу.
Фондохранилище находится в Курасовщине в здании бывшего кинотеатра «Электрон». Фонды приличные: одних только представителей флоры и фауны — около 31 тысячи экспонатов. Флора здесь — в виде засушенных растений. Фауна в основном в виде точного воспроизведения животных, которые в уже убитом виде были привезены из разных уголков Беларуси. Подавляющее большинство чучел здесь же и изготовлено.
— На то, чтобы сделать, например, чучело рыси, уходит недели три, — рассказывает ведущий научный сотрудник музея, таксидермист Анатолий Хоружий. — С убитого животного снимается шкура. Выделывается, обрабатывается, в том числе такими препаратами, которые обеспечивают ее сохранность. Из тонкой фанеры выпиливаю и скрепляю основу чучела — контур, или абрис. Внешнюю поверхность абриса запениваю.
Когда пена застынет, ножом снимаю все лишнее. На эту основу натягиваю шкуру, зашиваю. Вставляю пластиковые глаза. Они из стекла либо пластика, у меня в коробочках несколько коллекций искусственных глаз, что дает возможность подобрать нужный цвет и размер. Раньше таксидермисты сами вытачивали и красили этот предмет, а сейчас развилась целая индустрия искусственных вставок в чучела, все можно купить по каталогам. То же можно сказать про зубы, клыки. Как правило, они тоже искусственные, так как настоящие со временем могут потрескаться. Вот, собственно, все. Когда делаю птиц, вместо пены использую вату — это добротный и пластичный материал.
На столике таксидермиста кроме коробочек с глазками маникюрные ножницы и пилочки, как у маникюрши, скальпели, как у хирурга, иголки и ножи, как у кожевенника, пассатижи, отвертки, мини-тиски, как у столяра и слесаря.
Таксидермист — биолог. И он же скульптор, художник.
Анатолий Хоружий окончил биофак БГУ. Работал зоологом в институте эпидемиологии и микробиологии и тогда же, по разрешению Минприроды, занялся охотой на зверя и птицу, отлавливал мышей и комаров. Это делалось в научных целях: ведь животные — известные разносчики всякой заразы. В перестроечные годы в одной из коммерческих фирм Хоружий занялся изготовлением чучел. Учился таксидермии в основном по книгам. В Музее природы и экологии Анатолий Владимирович трудится последние два десятка лет. Очень многие экспонаты сделаны его руками.
— А за медведя бурого я не взялся — это очень сложная работа, тут нужна команда специалистов, да и та будет работать над чучелом около месяца. Медведь у нас купленный, — комментирует таксидермист.
Чучело может жить очень долго. Возможно, вечно.
— Ну, если в Питере можно увидеть коня Петра Великого, значит, несколько веков, — уточняет И. Куракевич. — У нас самые старые датируются 1940-ми годами. Большое значение имеют температура и влажность, при которых хранятся изделия. Нашим повезло в том смысле, что под фонды приспособлен бывший кинотеатр, отопительная система которого отличается от обычного жилого здания — во многих помещениях оно попросту отсутствует, что для экспонатов очень хорошо.
Заглядываем в помещение, в котором «летают» несколько десятков птиц. Среди них внимание притягивает орлан-белохвост.
— В фондовых коллекциях представлены белорусские животные. Однако есть и экзоты — бабочки, жуки, которые всегда украшают временные выставки, — вступает в разговор заведующий фондовым отделом Алеся Митянина. — Время от времени выставляем экспонаты. Например, сейчас в Доме природы в Троицком предместье работает передвижная выставка «Птицы зимой». Горожане хорошо знают голубя или воробья, а мы им показываем еще и таких «знакомых незнакомцев», как поползень, дубонос…
— Главная выставочная площадка находится в здании Исторического музея, — добавляет И. Куракевич. — Горожане и гости столицы ходят на наши выставки очень охотно. Статистика такая: порядка ста тысяч посетителей в год. В ближайшем будущем намерены сделать выставочную площадку и здесь, на улице Казинца. Курасовщине недостает культурных объектов, так что постараемся своими интересными выставками и экспозициями в какой-то степени закрыть эту лакуну.
Фото Сергея Лукашова