«На Рейхстаге отец сделал надпись: «Прошел от Валуек до Берлина». В семье минчан бережно хранят письма с фронта
- Подписаться на
Почему в семье минчан бережно хранят письма с фронта, выяснил корреспондент агентства «Минск-Новости».
В семье минчанина Сергея Соболева бережно хранятся фронтовые письма отца. Их около 300. В них есть всё — любовь, тревоги, радости… Они достались как завет полувекового супружества, жизненных перипетий, мудрости, взаимопонимания. Этим пожелтевшим листкам почти 80 лет. Сегодня они вызывают трепет и уважительное внимание, но никак не праздное любопытство — слишком значительно пережитое в то непростое время.
Только жди
В этой квартире многое напоминает семейный музей. По вещам, предметам, фотографиям на стенах можно проследить историю родных. Вот портрет бравого военного с Георгиевским крестом и медалями на груди.
— Это Данила Иванович Шахов, мой дед по материнской линии, — поясняет собеседник. — Отчаянный драгун, отличался в составе охотничьей команды — так в Первую мировую называли войсковых разведчиков. В 1916 году во время Брусиловского прорыва русской армии в Карпатах его группа захватила в качестве языка важного австрийского генерала, за что дед и был удостоен Георгия. Воевал дед и в Великую Отечественную. В моей памяти он остался необыкновенно статным и сильным человеком с лихо закрученными усами.
Сергей Васильевич раскладывает тщательно перевязанные ленточками стопки пожелтевших писем, датированных 1938–1945 годами. На каждом — сделанная маминой рукой пометка о дате получения и ответа.
— Это письма моего отца Василия Васильевича маме Екатерине Даниловне. Родители поженились 8 ноября 1938 года. Свидетели тех событий — две старинные иконы Божией Матери, которыми благословляли новобрачных. В комнате они занимают почетное место в красном углу. Мама вспоминала: папа как заместитель управляющего отделения Госбанка ездил в пролетке, у него было три костюма и несколько кепок. По тем временам он считался завидным женихом. Но ему, видимо, было очень важно, чтобы мама — хорошенькая стахановка — согласилась выйти за него замуж. В одном из писем он ей открылся и попросил: «Катя, если ты мне откажешь, я очень тебя прошу, чтобы это не стало достоянием подруг. Я работаю на государственной службе, и твой отказ может отразиться на моем авторитете».
— Как же он стал военным?
— Перед Финской войной был призыв: «Коммунисты — в армию и на флот!». После переподготовки папа стал младшим политруком в гаубичном артполку и вскоре попал на фронт. В письмах начального периода еще была некоторая бравада. Он писал: вот разобьем врага, вернемся домой… Даже командный состав не до конца представлял глубину разворачивающейся трагедии той зимней войны. Он не описывал бои. Это были письма мужчины любимой женщине. За фронтовые годы отец несколько раз прощался в письмах, не веря, что останется в живых, настолько тяжелыми и трагичными бывали обстоятельства. Но и в этом было больше солдатского достоинства, чем крика души.
Жив-здоров, чего и вам желаю
— А потом началась Великая Отечественная…
— В нашей родне воевали почти все взрослые. Отчаянная тетя Люба, папина сестра, убежала на фронт и служила зенитчицей. Брат отца Николай командовал танковым ремонтным батальоном. Семья удивлялась: за что тыловик награжден двумя орденами Красной Звезды? Просто поврежденные танки нужно было любой ценой в кратчайшие и жесточайшие сроки возвращать в строй. И это тоже был подвиг! Однажды снаряд угодил в мастерские. Пожар охватил навес, промасленную боевую машину, угрожая взрывом танку с боекомплектом. Еще немного — и все разнесет вокруг. Дядя Николай не раздумывая вскочил в уже горящий танк и выгнал его из мастерской. Этот эпизод он с юмором описал в сохранившемся письме. Так старлей заслужил второй боевой орден.
Возвращаемся к письмам Василия Васильевича. Интересно, что заветные треугольники с фронта шли довольно быстро — 5–7 дней! Было архиважно поддержать моральный дух воинов. Стопка за 1941 год самая скудная…
— 24 июня 1941-го 126-й артполк, где Василий Васильевич стал замполитом, эшелоном двинулся на фронт. Мама рассказывала, что женам офицеров даже разрешили проехать в теплушках… Еще думалось, что война вот-вот закончится. Но это было только горькое начало.
Из короткого письма от 1 июля 1941-го: «Пишу в пути. Едем на Москву. Сейчас в Мичуринске, все в порядке…» За ним следует другое: «Пока находимся в пути. Направляемся в Смоленск. Едем очень медленно, все пути заняты эшелонами. Жив-здоров, чего и вам желаю».
И генералы во вшах ходили
Сергей Васильевич показывает вырезку из газеты «Красная Звезда», датированную мартом 1942-го. Под фото подпись: «Старший лейтенант В. Соболев (в центре) и старший политрук Ф. Мурзинцев беседуют с жительницей г. Юхнова Ф. Артюховой».
— Отец рассказывал: они только-только освободили этот населенный пункт, в котором было много наших военнопленных. Фашисты согнали их на окраину и пытались сжечь живьем. Многих удалось спасти… На фотографиях, сделанных в перерыве между боями под Москвой и гораздо позднее, — лица фронтовиков, отличные от типажей в кинофильмах, измотанные, без улыбок и бравады. Зачастую стрижены наголо. Я спрашивал: «Пап, что же вы все такие страшные?» — «Так ведь все, и генералы тоже, во вшах ходили…»
Сергей Васильевич берет в руки книжечку с короткими фронтовыми записями отца:
— По ним можно отследить не только его боевой путь, но и отношение наших людей к немецко-фашистским захватчикам. Вот, например, уникальный текст письма белорусских партизан… к Гитлеру. Написано в виде поэмы, присутствует мат. По этой причине нельзя придать широкой огласке. А вот цитата на предложение сдаться карателям в районе Ушачей: «Получили мы вашу писулю, а в ответ посылаем гранату и пулю… Битую свою рожу можете обернуть в рогожу… трам-тара-рам-там там…» Сочен и красочен народный язык. И это тоже было оружием.
«Письма нежные очень мне нужны»
— А почему нет писем за 1942-й?
— Мама полтора года находилась в оккупации с двумя малолетними детьми, — объясняет Сергей Васильевич. — Естественно, писем и вестей не было. Мой брат, младенец, вскоре умер. На здоровье сестры голод и болезни той поры наложили роковой отпечаток, она ушла из жизни совсем молодой… Дом родителей мамы и сегодня цел, как и глубокий погреб-убежище, где все прятались от бомбежек и обстрелов. Здесь проходили мои летние каникулы. Во время оккупации в нашей хате якобы был штаб танкистов. Знамя со свастикой стояло в углу у икон…
Всматриваюсь в карандашный портрет на стене, на котором изображен младший политрук Василий Соболев. Дата — 1 апреля 1942 года.
— Написано хорошо. А кто автор?
— Отец рассказывал, что в дни битвы за Москву к ним в дивизию поступили ополченцы-художники. Некоторые носили пенсне и были совершенно непригодны к войне. Ночью в землянке при свете коптилки его и командира нарисовал кто-то из них. Возможно, это был последний рисунок в жизни художника. Говорили, что они все погибли.
Победа на двоих
— А этот снимок сделан возле Бранденбургских ворот, — продолжает сын фронтовика. — На Рейхстаге отец сделал надпись: «Прошел от Валуек до Берлина». Сохранились два письма от 8 и 9 июня 1945 года, где он рассказывает об этом памятном дне в логове фашистского зверя — разбитом мрачном городе. В мае 1945-го отец писал матери: «Прежде всего поздравляю тебя и всех родных с нашей победой над заклятым врагом, с победоносным завершением Великой Отечественной войны. Это победа не только наша, воинов Красной Армии, но и ваша, тружеников героического тыла. Свершилось то, о чем мы долго мечтали — ты и я. Твоему страху за мою жизнь пришел конец. Значит, суждено было пережить нам все испытания и остаться живыми. Теперь остается исполниться второму желанию — встретиться у своего очага и зажить счастливой семейной жизнью».
Они и прожили ее, долгих полвека, оставив детям и внукам прекрасную и трогательную память о настоящей любви.
Справочно
Подполковник в отставке Сергей Соболев — потомственный кадровый военный и активный член минской городской общественной организации «Белорусский союз офицеров».
Фото Сергея Пожоги и из личного архива Сергея Соболева
