Первый глобус, фильм «Два бойца» и памятник Мулявину в Екатеринбурге. Этот день в истории: 6 октября

Гражданку Беларуси с тремя детьми эвакуировали из Газы. Самолет с семьей приземлился в Национальном аэропорту Минск, сообщает корреспондент агентства «Минск-Новости» со ссылкой на БЕЛТА.

По итогам работы белорусских загранучреждений и консульской службы МИД при содействии Международного комитета Красного Креста 23 октября завершились мероприятия по эвакуации из сектора Газы семьи Абуалкас. Сделать это по простому маршруту через аэропорт Тель-Авива не удалось, как и через контрольно-пропускные пункты на египетско-палестинской и египетско-израильской границах. Дипломаты организовали переход израильско-иорданской границы через КПП «Алленби». Были задействованы посольства Беларуси в Израиле, Сирии, Египте и России. Татьяну с детьми разместили в Иордании, вскоре они вылетели в Минск.

В аэропорту семью встречали родители и самые близкие люди. Общаясь с журналистами, отец Татьяны Александр Бартош с трудом сдерживал слезы. Мужчина признался, что они с супругой за год чуть не сошли с ума: связи с дочерью почти не было, родители попросту не знали, жива ли она, увидят ли они внуков.

Теперь тревоги и волнения родных Т. Абуалкас рассеялись. Женщина с детьми благополучно добралась до Минска, преодолев непростой путь. Почти трое суток семья провела на ногах. По словам Т. Абуалкас, без белорусских дипломатов и их помощи возвращение в Беларусь едва ли было возможным.

— Хочу выразить огромную благодарность нашим дипломатам, которые оказывали нам помощь и поддержку. Мы постоянно чувствовали это. Дети передают огромный привет и благодарность нашим дипломатам, — сказала Т. Абуалкас.

Фото БЕЛТА

Хроника важных и интересных событий, произошедших в городе, стране и мире 24 октября в разные годы, — в подборке корреспондента агентства «Минск-Новости».

1899 год. В Евпатории в купеческой семье родился Илья Сельвинский, один из крупнейших представителей авангарда в русской поэзии

Он был приятелем Маяковского и Пастернака, одной из ключевых и неоднозначных фигур советской литературы, а для своего времени — культовой. «А в походной сумке спички да табак, Тихонов, Сельвинский, Пастернак…», — писал Эдуард Багрицкий.

Из автобиографии Сельвинского: «В бытность свою гимназистом я плавал юнгой на шхуне «Святой апостол Павел», бойцом Красной гвардии воевал под Перекопом, в студенческие годы был грузчиком, натурщиком, репортером, цирковым борцом, инструктором плавания, рабочим консервной фабрики, сельскохозяйственным рабочим, четыре года колесил я по всей России разъездным инструктором по заготовке пушнины, и это знание страны дало мне больше, чем мой юридический факультет. Специальным корреспондентом «Правды» плавал с арктической экспедицией Шмидта на ледоколе «Челюскин», с 1941 по 1945 год был на фронте в рядах Красной Армии сначала в звании батальонного комиссара, затем подполковника. Две контузии и одно тяжелое ранение под Батайском. Писать стихи начал очень рано, едва научившись грамоте».

Как-то Сельвинского, углядев в его стихах страшную крамолу, прорабатывали на специальном заседании Политбюро. Председательствовал Георгий Маленков. Сельвинского чистили и критиковали, когда тихо вошел Сталин. Так же тихо он выслушал речи товарищей по партии и, уходя, сказал: «С этим человеком обращаться нужно бережно — его любил Бухарин». Говорят, и самому Сталину нравились стихи Сельвинского.

Ах, что ни говори, а молодость прошла…
Еще я женщинам привычно улыбаюсь,
Еще лоснюсь пером могучего крыла,
Чего-то жду еще — а в сердце хаос, хаос!
Еще хочу дышать, и слушать, и смотреть;
Еще могу шагнуть на радости, на муки,
Но знаю: впереди, средь океана скуки,
Одно лишь замечательное: смерть.

Умер Илья Сельвинский в 1968 г. в Москве.

1929 год. Биржевой крах в США, ставший началом Великой депрессии

На Нью-Йоркской фондовой бирже произошло обвальное падение цен акций, ознаменовавшее начало крупнейшего в истории мирового экономического кризиса. Котировки начали обваливаться 24 октября в «Черный четверг» и продолжали катиться вниз на протяжении целого месяца. Курс акций вновь достиг докризисного уровня лишь в 1954 г.

Краху предшествовало десятилетие беспрецедентного процветания и оптимизма. Американцы слушали недавно появившиеся радиоприемники, покупали все больше автомобилей и все чаще отоваривались в кредит. У Америки «никогда еще не было таких приятных перспектив, какие сулит настоящий момент», заявил в 1928 г. в послании к конгрессу президент Калвин Кулидж.

Оптимизм захватил и биржу. Казалось, что курс акций будет подниматься вечно. Все больше обычных американцев скупали акции, ориентируясь на рост их цен, а не на экономические показатели компаний. При этом многие американцы покупали акции в кредит, занимая необходимые средства в банках под залог ранее купленных ценных бумаг. В свою очередь и сами банки, поддавшись соблазну, принялись покупать акции на деньги вкладчиков. Все это привело к образованию экономического пузыря.

И вот пузырь лопнул. Все рухнуло в одночасье. Самые солидные акции — Американской компании телефонов и телеграфа, Всеобщей электрической компании и Всеобщей компании двигателей — потеряли в течение недели до 200 пунктов. К концу месяца держатели акций лишились свыше 15 млрд долларов. К концу 1929 г. падение курсов ценных бумаг достигло фантастической суммы в 40 млрд долларов, что на сегодняшние деньги составляет более 770 млрд. Закрывались фирмы и заводы, лопались банки, миллионы людей бродили в поисках работы. Кризис бушевал до 1933 г., а его последствия ощущались до конца 1930-х.

Крах 1929 г. послужил хорошим уроком для финансового мира, и с тех пор на многих фондовых биржах практикуют приостановление торгов в случае слишком быстрого падения котировок. Благодаря этой практике последствия биржевого краха 1987 г. были значительно более легкими по сравнению с 1929 г.

1939 год. В США в один из универмагов штата Делавэр впервые в мире поступают в продажу нейлоновые чулки

Новинка вызвала невероятный ажиотаж среди покупательниц — небольшую партию нового товара раскупили мгновенно.

Изобретатель нейлона Уоллес Карозерс не дожил два года до триумфа своего детища, совершившего настоящий прорыв в текстильной отрасли. Компания DuPont, сотрудником которой был ученый, долго тянула с изготовлением нейлоновых чулок, но в итоге, сделав ставку на их производство, обогатилась на миллиарды долларов.

Рекламная кампания была впечатляющей. Американкам объясняли, что изобретение нейлона не менее важно для человечества, чем изобретение двигателя внутреннего сгорания, радио и телефона. Чулки из нейлона были объявлены революционной одеждой, «одеждой будущего». «Носить чулки из шелка, а не из нейлона — это все равно что предпочесть лошадь автомобилю», — утверждали рекламные агенты.

По сравнению с шелковыми нейлоновые чулки хорошо тянулись, не теряя формы, не сползали и не морщились, облегая ногу, стойко переносили мороз и влагу. Спрос на нейлоновые чулки (а они были почти вдвое дороже шелковых) превзошел все ожидания, у прилавков магазинов ажиотаж доходил до истерии. Счастливицы, которым достались заветные чулки, в нетерпении надевали обновки прямо на улицах города. Те, кому не достались, имитировали их: рисовали карандашом стрелки себе на ногах! Вскоре во многих салонах красоты появилась новая услуга — разрисовка ног «под чулки». Сначала ноги тонировали, затем рисовали на них швы и даже штопки и дырочки, чтобы добиться эффекта, близкого к натуральным чулкам. Услуга была недешевой, однако американок это не останавливало, и они регулярно посещали подобные салоны красоты.

Советский нейлон появился лишь 20 лет спустя. Его назвали капроном, а то, что из него делали, — чулочными изделиями. Изделия, выпускаемые на Брестском чулочном комбинате, были толстоваты, неэлегантны и только телесного цвета. Советские модницы предпочитали импортные, но их еще требовалось достать. И импортные, и отечественные чулки и колготки занашивали до дыр. Журнал «Работница» публиковал советы, как продлить им жизнь. Например: «Новые колготки нужно на пару часов положить в холодильник» или «Колготки будут носиться дольше, если их предварительно постирать в мыльной пене».

1964. В Токио завершаются XVIII летние Олимпийские игры

В неофициальном командном зачете сборная СССР заняла второе место, уступив победу спортсменам США. Третьими были хозяева Игр японцы.

На олимпийских аренах Токио случилось немало ярких моментов и громких побед. Это и величайшая дуэль двух советских богатырей Леонида Жаботинского и Юрия Власова. И фантастическое достижение гимнастки Ларисы Латыниной, которая, завоевав в Токио шесть медалей, включая две золотые, довела общее количество своих олимпийских наград до невероятных 18. И, конечно же, триумф советских борцов.

На токийской Олимпиаде пробил звездный час белорусского «вольника» Александра Медведя. Перед Играми ему пришлось изрядно попотеть, чтобы сбросить десяток килограммов и перейти из супертяжелой категории, в которой сам атлет предпочел бы выступить, в просто тяжелую. В команде было два классных борца — Александр Медведь и Александр Иваницкий. Спортивное руководство решило развести их по разным категориям, чтобы дать возможность каждому выступить в топ-турнирах и взять медали, на которые все рассчитывали.

«На свою первую Олимпиаду я ехал главным фаворитом, — вспоминал Медведь в биографической книге «Вся жизнь — борьба». — А как иначе, ведь уже тогда стала популярной шутка: человек у Медведя выиграть не может! Наверное, это и сыграло со мной злую шутку. Не встречая достойного сопротивления, я настолько уверовал в собственное превосходство над соперниками, что чуть было на предварительном этапе не проиграл шведу Эриксону! Он никогда не считался выдающимся борцом…»

В финал состязаний вышли Медведь, турок Ахмет Айик и болгарин Саид Мустафов. При этом Айик уже провел свои встречи против двух финалистов, и обе окончились вничью. Таким образом, все зависело от встречи Медведя и Мустафова. Но в решающем поединке Медведь снял все вопросы, уложив своего соперника на лопатки меньше чем за 40 секунд, и завоевал свою первую из трех золотых олимпийских медалей.

На следующий день «Советский спорт» писал: «Советские борцы вольного стиля поднялись на новые ступеньки после «серебряного» пьедестала в Риме. Там, как известно, им не удалось выиграть ни одной золотой медали, а теперь мы рады сообщить читателям «Советского спорта» о том, что два наших прославленных Александра — Медведь (полутяжелый вес) и Иваницкий (тяжелый вес) — к титулам двукратных чемпионов мира прибавили звания победителей Олимпиады».

После олимпийского триумфа Медведя звали в Москву. «Обещали многое: и деньги, и квартиры, и положение, и перспективы. Да только отказался я, — признавался спортсмен в одном из интервью. — И знаете, ни разу о своем решении не пожалел. Да, я родом из Белой Церкви, там моя «батьковщина». Но Беларусь — это моя мать. Разве мог я маму предать?»

1974 год. Уходит из жизни министр культуры СССР Екатерина Фурцева

На 64-м году жизни она покончила с собой. Хотя в официальных сообщениях говорилось, что «скончалась от острой сердечной недостаточности».

Фурцева была живым воплощением идеи Ленина о том, что каждая кухарка может управлять государством. Родилась в Вышнем Волочке в рабочей семье, в 14 лет вступила в комсомол, в 20 — в партию, в юности трудилась ткачихой. Безупречная анкета позволила ей сделать карьеру в комсомоле: поработав в Курской области, Феодосии и Ленинграде, симпатичная функционерша в 25 лет получила назначение в ЦК ВЛКСМ. Окончив в 1941 г. Институт тонкой химической технологии в Москве, Екатерина Алексеевна продолжила восхождение по служебной лестнице. В 1949 г. ее представили Сталину, и вождь одобрительно отозвался о молодой смене. Вскоре она стала вторым секретарем Московского горкома, а в 1954 г. при поддержке Хрущёва возглавила столичную парторганизацию. В 1956-м ее избрали секретарем ЦК, а звездный час Екатерины Третьей, как за глаза звали Фурцеву, наступил в июне 1957-го. По ходу заседания Президиума ЦК, обсуждавшего вопрос о снятии Хрущёва, она сумела связаться со сторонниками Никиты Сергеевича, что предопределило провал переворота. Довольный Хрущёв ввел Фурцеву в Президиум ЦК.

На партийном Олимпе она продержалась четыре года — после того как Хрущёву доложили о том, что Фурцева и член ЦК КПСС Аверкий Аристов в личной беседе перемывали ему косточки, из небожителей ее исключили. В мае 1960 г. бывшую ткачиху сместили с должности секретаря ЦК КПСС и назначили министром культуры. Карьерное понижение Фурцева переживала очень тяжело.

С приходом к власти Брежнева ее положение не изменилось, надежды вернуться в высшее руководство не осталось. Личная жизнь тоже не сложилась: большая любовь к дипломату Николаю Фирюбину после заключения законного брака быстро угасла.

Еще в 1960 г., когда Фурцева оказалась в опале, она пыталась покончить жизнь самоубийством — вскрыла себе вены. Однако врачам удалось ее спасти. Спустя 14 лет, 24 октября 1974 г., Фурцева повторила попытку, на этот раз использовав цианистый калий.

Лучшая подруга Фурцевой Людмила Зыкина говорила: «Думаю, она бы еще боролась, если бы не знала, что ее хотят снять с должности министра культуры. Она как-то сказала: «Я умру министром». Этот последний день ее жизни стал для нее черным. Сначала во время совещания к ней зашли незнакомые люди и срезали правительственный телефон. Потом на приеме в итальянском посольстве она разругалась с Фирюбиным. Приехала к дочери и увидела, что и ей совсем не нужна: с любимым и любящим мужем Светлана была счастлива и без матери. Тогда Фурцева решила поехать на служебную дачу. Но там комендант заявил ей, что она должна освободить помещение в течение 24 часов».

Дочери Фурцевой выдали справку о том, что у Екатерины Алексеевны случился сердечный приступ: у нас ведь все вожди умирали от острой сердечной недостаточности. Но Светлана была убеждена: ее мать выпила цианистый калий. 29 октября Фурцеву похоронили на Новодевичьем кладбище.

Единственная женщина-министр в СССР была личностью неоднозначной, и оценки ее 14-летней деятельности на этом посту тоже разнятся. Но вот как характеризовал ее, например, народный артист СССР Муслим Магомаев: «Она любила свое дело, любила артистов. Многим помогла стать тем, кем они стали. <…> Да, она была частью той системы, но, в отличие от многих, работала в ней со знанием порученного ей дела. Сейчас всем уже стало ясно, что лучше министра культуры после Екатерины Алексеевны Фурцевой у нас не было. И будет ли?»