Песню «Пора в путь-дорогу» запрещали в СССР из-за упомянутого в ней суеверия
- Подписаться на
Песню из фильма «Небесный тихоход» «Пора в путь-дорогу», более известную по словам «Мне сверху видно все, ты так и знай!», запрещали исполнять, пока не произошло одно знаменательное событие. Подробности истории — в материале корреспондента агентства «Минск-Новости».
Работа застопорилась
Уроженец Витебска поэт-песенник Соломон Фогельсон был известен советским слушателям по хитам на морскую тематику, так как в 1935–1946 гг. служил на Балтике в Театре Краснознаменного Балтийского флота режиссером, заведующим литературной частью. Апофеозом его творчества стал смелый для 1961 года рок-н-ролл в ленте «Человек-амфибия»:
Эй, моряк, ты слишком долго плавал.
Я тебя успела позабыть.
Мне теперь морской по нраву дьявол.
Его хочу любить.
Соломон Фогельсон
Певицу сыграла знаменитая тогда манекенщица Нина Большакова. Во время исполнения она сбрасывала с себя некоторые элементы одежды. Это сочли порнографией и вырезали часть куплетов, оставив только те, где девушка одета. Но и этого хватило, чтобы модный мотив долгое время звучал, как говорится, из каждого утюга. Не все знают, что эта стильная песенка была далеко не первым шлягером Фогельсона.
В 1944 году Сталин заказал председателю Комитета по делам кинематографии при Совете народных комиссаров СССР Большакову музыкальную комедию на военную тему. Творческое сообщество было слегка удивлено, но все быстро поняли: Победа близится, вождь решил поднять настроение народу. Режиссер Семен Тимошенко в освобожденном Ленинграде написал сценарий «Небесный тихоход». По сюжету мастеру воздушных боев Василию Булочкину (Николай Крючков) после ранения запретили летать на высокоскоростных самолетах, направили в полк ночных бомбардировщиков, где основной воздушный транспорт — легкий и медлительный биплан У-2. Конечно, пилот обескуражен. После истребителей его вынудили летать на «табуретке». Но поскольку в подразделении немало женщин-летчиков, боевые будни Булочкина и его друзей Семена Тучи (Василий Меркурьев) и Сергея Кайсарова (Василий Нещипленко) превращаются в мелодраму.
В довоенные годы С. Тимошенко снял несколько известных картин. Например «Вратарь» (1936), музыку для которой писал Исаак Дунаевский, слова песен — Василий Лебедев-Кумач. Но в 1944 году Дунаевский колесил с концертами по фронтам, а Лебедев-Кумач служил военным корреспондентом в газете «Красный флот». Руководство «Ленфильма» посоветовало постановщику пригласить композитора Василия Соловьева-Седого. А тот в свою очередь привел молодого поэта Алексея Фатьянова, с которым ранее написал песни «Тальяночка», «Соловьи», «Давно мы дома не были». Соавторы довольно быстро сочинили первый шлягер для нового фильма:
Потому, потому что мы пилоты,
Небо наш, небо наш родимый дом.
Первым делом, первым делом самолеты,
— Ну а девушки? — А девушки потом.
А текст второй песни, в которой нужно было рассказать, что летчики радушны и веселы в быту, у Фатьянова, привыкшего к патетике, не получался.
Счастливый случай
Василий Соловьев-Седой
Однажды Соловьев-Седой вышел из «Ленфильма» и побрел по Невскому проспекту, размышляя, кто бы смог написать нестандартный для военного времени текст. И вдруг сама судьба подбросила ему сюрприз. Возле Казанского собора он встретил поэта С. Фогельсона. В город на Неве он прибыл в командировку из Таллина, куда недавно перебрался его Театр Краснознаменного Балтийского флота. В 1943 году композитор работал с поэтом, создав песню «Разговор» («В матросском кубрике звучал гитарный перебор…»). Василий Павлович обрадовался встрече, сказав: «Вот вы-то мне и нужны». Вкратце описал ситуацию. Рассказал, что необходима шутливая песенка для сцены, где летчики приходят к девушкам-пилотам на блины. Учитывая скоротечность командировки Фогельсона, маэстро пригласил его в гости. Он проживал неподалеку с супругой и тещей. Сначала соавторы пообедали, а потом пошли к инструменту. Соловьев-Седой наиграл музыкальные наработки. Соломон Борисович сразу набросал первую версию текста, кое-что подправил. Шлягер родился всего за три часа. Фогельсон писал в мемуарах: «…вот такая случайная встреча — и удача!». Именно эту песню решили сделать лейтмотивом фильма:
Дождливым вечером,
Вечером, вечером,
Когда пилотам, скажем прямо,
Делать нечего,
Мы приземлимся за столом,
Поговорим о том, о сем
И нашу песенку любимую споем:
Пора в путь-дорогу,
Дорогу дальнюю, дальнюю, дальнюю идем,
Над милым порогом
Качну серебряным тебе крылом…
В картине первые два куплета исполняют летчицы — Екатерина Кутузова (Людмила Глазова), Мария Светлова (Тамара Алёшина) и другие. А третий куплет («Мы парни бравые, бравые, бравые…») — друзья-летчики.
Запрет и нападки
Картину принял худсовет киностудии, хвалил. Но то была осень 1945 года, Победа позади. Настроение вождя изменилось. Сталин, посмотрев фильм, назвал его безыдейной пустышкой. Теперь у него не было желания радовать граждан. Иосиф Виссарионович не запрещал картину лично, но его оценки во время просмотра хватило, чтобы прокат фильма не состоялся, как было запланировано, в январе 1946 года. По легенде, Фаина Раневская, сыгравшая в ленте военврача, была знакома с личным помощником Сталина Александром Поскрёбышевым. Она набралась смелости и позвонила ему, рассказала что-то забавное, заставила улыбнуться Александра Николаевича, а между делом пожаловалась на закрытие безобидного веселого кино, так нужного народу в первый послевоенный год. Неизвестно, что Поскрёбышев сказал своему суровому шефу, но уже 1 апреля 1946 года фильм вышел в прокат. День смеха выбран не случайно. Этим как бы подчеркивалось, что к ленте не нужно относиться всерьез. Народ валом валил в кинозалы. Билеты купить было сложно, хотя картина шла в 12 кинотеатрах Москвы!
А вот критики откуда-то знали о первоначальной оценке Сталина и обрушились на ленту в прессе. Основной мыслью статей стало то, что фабула примитивная, а сюжет взят из старых оперетт и худших американских ревю.
Концертные редакторы, естественно, читали газеты. И однажды Фогельсон узнал, что «Ленконцерт» запретил исполнение песни «Пора в путь-дорогу».
Он позвонил туда. Ему ответили, что строчки «Мы перед вылетом еще их поцелуем горячо. И трижды плюнем через левое плечо» оскорбляют советский народ. И вообще, суеверия не свойственны строителям коммунизма.
Забавно, что в 1947 году Соловьев-Седой получил Сталинскую премию. Поэт вскоре случайно встретил на улице редактора «Ленконцерта», с которым ранее говорил по телефону о запрете и суеверии. Рассказал ему о премии от вождя. Редактор переменился в лице, вымолвив: «Великолепное произведение! Слушая его, «подмывает» улететь вместе с летчиками в небесные просторы». Вроде как шлягер реабилитировали. Но некоторые редакции, публиковавшие текст, изменяли фразу «И трижды плюнем через левое плечо» на «Их поцелуем горячо. Сперва разок, потом другой, потом еще!».
Но песня дошла до наших дней в аутентичной версии. Ее исполняли Эдуард Хиль, Иосиф Кобзон, Александр Буйнов, Валерий Сюткин, Краснознаменный ансамбль песни и пляски Советской армии и даже попсовые группы «Дискотека Авария» и «Премьер-министр».
Еще материалы рубрики:
Почему композитор Игорь Николаев робел и не решался предложить Алле Пугачёвой свой хит «Айсберг»
«То здесь сто грамм, то там сто грамм. На то оно и утро!» Как Винни-Пух стал первым в мире рэпером
«Дежурный по апрелю». Как Булат Окуджава дважды отомстил отвергнувшей его знаменитой возлюбленной
Как завуалированная антисоветская песня попала в фильм «Москва слезам не верит» и на эстраду
