Подкладывали взрывчатку в топки паровозов. Как минские железнодорожники боролись с фашистами
- Подписаться на
Пятиэтажному жилому дому № 16 на ул. Чкалова 84 года. Построили его для семей железнодорожников. На одном из подъездов — мемориальная доска, на которой написано, что во время Великой Отечественной войны в здании располагалась конспиративная квартира подпольной партийной организации работников паровозного депо Минск. Здесь и состоялась встреча корреспондента агентства «Минск-Новости» с Раисой Кобяк — дочерью подпольщиков Флора и Нины Пашенко.
Семья прожила в квартире № 25 много лет, сейчас там другие люди. Входим в подъезд, поднимаемся на второй этаж. Звоним, но дома, видимо, никого нет.
Приказано уничтожить
Устраиваемся во дворе на скамейке, и Раиса Флориановна начинает рассказ:
— Родители Флор Антонович и Нина Семеновна работали на железной дороге в паровозном депо. Мама — электриком, отец — кочегаром. Он участвовал в советско-финской войне, был ранен, лечился в госпитале. В начале июля 1941 года минские железнодорожники создали организацию для борьбы с фашистами. Возглавил ее начальник депо Федор Кузнецов, который жил в первом подъезде этого дома. Собирались не только в его квартире, но и у нас, в 25-й, где окна выходят на две стороны, что позволяло видеть, когда гитлеровцы въезжали во двор, и вовремя ретироваться.
В подвале дома прослушивали и принимали сообщения Совинформбюро, тиражировали прокламации, листовки и распространяли их среди населения. А через улицу в здании школы располагался немецкий штаб!
Флор Пашенко возглавлял группу подрывников. В подвале готовили взрывные устройства. Высверливали в кусках угля отверстия, помещали туда взрывчатку и подкладывали в топки паровозов. Конечно же, подрывники смертельно рисковали. Требовалось точно рассчитать время взрыва и успеть выскочить из паровоза. Еще одно условие — поезд в этот момент должен был достичь партизанской зоны, где фашистов добивали, забирали оружие и груз. В борьбу с оккупантами включились почти все жители дома. Разрабатывали планы диверсий, подрывали вражеские поезда, выводили из строя локомотивы, водокачки, оборудование, коммуникации.
— Когда фашисты приезжали, чтобы проверить подвалы, и входили в подъезд, жильцы разыгрывали сцену, будто в доме есть больные тифом, и кричали: «Найн, найн! Тиф, тиф!» Оккупанты исчезали, — продолжает собеседница.
Нина и Флор Пашенко в партизанском отряде
Группа быстро пополнялась работниками узла, которые тормозили подвоз к фронту боеприпасов, горючего, продовольствия. Фашисты сначала думали, что вредят им партизаны, но кто-то донес на железнодорожников, и в 1942 году начались аресты.
Флор Пашенко заблаговременно отправил жену Нину к своей матери в Руденск, где она вскоре родила сына Бориса, сам остался в Минске. Но пришли и за ним. Когда позвонили в дверь, он не открыл, а пока фашисты ее взламывали, выпрыгнул в окно со второго этажа. Скрывался в паровозном депо, откуда его переправили в партизанский отряд, действовавший в Осиповичском и Пуховичском районах. Ушли и другие подпольщики. Но повезло не всем.
— Каратели хватали в доме всех подряд, — говорит Раиса Кобяк. — Пытали и расстреливали в том же подвале, где действовали участники сопротивления.
Болотная история
В Руденске Нина и ее свекровь Анна Яковлевна тоже помогали партизанам. К ним приходили связные, которым они передавали важные сведения, продукты, медикаменты, одежду. Но разве что-то скроешь от чужих глаз в небольшом городке? Сосед увидел через забор, что по ночам в дом Пашенко кто-то ходит. Однажды, напившись, стал кричать, что все расскажет немцам. И действительно донес…
Ночью в дом постучали. Пришел человек, который работал переводчиком в немецкой комендатуре и был связан с подпольщиками:
— Немедленно уходите, за вами сейчас приедут.
Когда начало светать, гитлеровцы на мотоциклах окружили дом, но никого там не нашли. Анна Яковлевна ушла к родне в другую деревню, Нину переправили в партизанский отряд к мужу. Она уже ждала второго ребенка. Лечила и перевязывала больных, стирала бинты, одежду, готовила еду. А в конце 1943 года прямо в лесной землянке родила дочь Раю.
— Слегка окрепнув, со мной на руках мама носила донесения партизан, передавала их ближайшим связным, а те — в штаб, — рассказывает Раиса Флориановна. — От оккупантов не пряталась. Наоборот, подходила, заговаривала с ними, иногда угощала салом или яйцами. Сведения были спрятаны в моих пеленках, и никому из гитлеровцев в голову не приходило обыскать грудного ребенка.
Незадолго до освобождения Минска каратели активизировались. С собаками окружили отряд. Бойцы отстреливались, смогли вырваться из кольца. Флор в это время был на задании. Нина с Борей и Раей на руках, вещмешком и винтовкой за плечами двинулась в сторону болот. Собачий лай приближался. Поняла, что с двумя детьми не спастись. Нашла в болоте твердую кочку, положила на еловые лапки девочку, ими же сверху ее замаскировала. Зная, где можно пройти, бросилась с сынишкой вглубь болота и спряталась в зарослях. Боря несколько раз начинал плакать, и матери приходилось закрывать ему рот. Прижимала к себе, уговаривала молчать. Фашисты сунуться в трясину не рискнули и через какое-то время ушли. Нина Семеновна добралась до ближайшей деревни и, оставив там сына, побежала назад за дочкой. Много раз обошла то место, где ее оставила, однако так и не нашла. Только через неделю партизаны обнаружили ребенка в одной из деревень: ее подобрали местные жители. Исхудавшего младенца надо было срочно откармливать. Но чем? Увидев фашистов, которые вели по лесной дороге корову, отнятую у крестьян, партизаны вступили с врагами в бой и отбили кормилицу.
— В нашем музее истории Великой Отечественной войны среди экспонатов есть справка, подписанная комиссаром Кириляком, что корова передается в пользование отряду для семьи Пашенко, чтобы восстановить здоровье грудного ребенка. Это про меня. Стали отпаивать молоком, и я выжила.
А еще через неделю отряд соединился с частями Красной армии и двинулся на Минск.
— Позже, когда я училась в школе, довелось смотреть кинохронику тех дней. И вдруг среди бойцов увидела папу и маму! Они вместе с другими освобождали нашу столицу. И вошли туда победителями.
Флор и Нина Пашенко после войны вернулись на железную дорогу, восстанавливали ее. Раю долго лечили от дистрофии. Она поправилась и еще 40 лет прожила в доме на Чкалова в той же 25-й квартире. Вырастила сына Олега достойным человеком и считает себя счастливой женщиной.
Фото Тамары Хамицевич
