«Полицай орал и еду под наш плач сапогом растаптывал». Минчанка рассказала об ужасах фашистского концлагеря
- Подписаться на
На долю минчанки Инессы Кулаго в раннем детстве выпали тяжелейшие испытания — она стала узницей фашистского концлагеря. Своей жизненной историей она поделилась с корреспондентом агентства «Минск-Новости».
Сороковые роковые
— Моя мама Антонина Михайловна была москвичкой. В 1936 году она, 20-летняя девушка, поехала в Могилев навестить брата Григория и познакомилась с молодым офицером — старшим лейтенантом Георгием Семёновичем Буяковым. Вскоре они поженились. В 1938-м родилась Раиса, моя старшая сестра, а в ноябре 1940-го — я, — начинает рассказ Инесса Георгиевна.
Счастье оказалось недолгим — началась Великая Отечественная война. Отец ушел на фронт, оставив семью в Могилеве. Эвакуироваться не удалось из-за тяжелой болезни Инессы. После упорных июльских боев 1941-го город захватили гитлеровцы.
— Маме пришлось нелегко: чтобы выжить, стирала их белье, убирала. Она связалась с папиной сестрой, которая жила в Минске, и та предложила переехать к ней. Мама решилась, собрала вещи, но в пути наш поезд развернули в Литву. Там нас посадили в другой состав, и в декабре 1943-го мы отправились в неизвестность. Ехали в товарном вагоне в нечеловеческих условиях, людей было, как селедки в бочке. Так и приехали в западногерманский Ганновер, — вспоминает И. Кулаго.
Материнский подвиг
Их пригнали на окраину города — в лагерь, окруженный четырьмя рядами колючей проволоки. Здесь им пришлось выживать почти полтора года.
— Мама вместе с другими женщинами работала на заводе. В 6:00 их строем туда уводили, после 18:00 приводили. Дети оставались в бараках и были предоставлены сами себе. Голодные и замерзшие. Ждали с нетерпением, когда придет мама. Работницам на заводе давали какой-то обед, и она старалась побольше принести нам. Сама худая была — кожа да кости. Милая наша мамочка! — с трудом сдерживает слезы Инесса Георгиевна. — Охраняли нас с собаками, на вышках постоянно дежурили часовые с автоматами. Был среди них полицай из Украины, очень злой, всегда старался выслужиться перед хозяевами. Немецкие женщины жалели нас, тощих и оборванных, приходили к колючей проволоке и перебрасывали нам картошку или кусочек хлебушка. Я хлеб только так и называю… Когда вижу в мусорных контейнерах чуть ли не целые буханки, обидно до слез. Как же так? В мое время хлеб нигде не валялся, люди знали ему цену.
— Так вот, упадет на землю что-то съестное, и мы бросаемся к нему гурьбой, — продолжает рассказ собеседница. — Немец на вышке в такие моменты обычно отворачивался или делал вид, что ничего не замечает. А полицай… Тот обязательно нас отгонял, орал и еду под наш плач сапогом растаптывал.
По ее словам, в таких мучениях прошел 1944-й, а в следующем году серьезно заболела сестра Раиса:
— Если с ребенком такое случалось, немцам ничего не говорили. Иначе те заберут, и никто его больше не увидит. Чтобы этого не допустить, мама нагрела кастрюлю воды и вылила кипяток себе на ноги. Надзирателям сказала, что нечаянно. Немецкий доктор дал ей мазь для ног, на работу ее какое-то время не брали, и она сумела сестру выходить.
Запомнились Инессе Георгиевне и еще несколько эпизодов того страшного времени.
— Однажды нас согнали на площадь и на наших глазах расстреляли пятерых молодых людей, пытавшихся бежать из лагеря. И пригрозили: с вами будет то же самое, если решитесь на побег, — отметила собеседница. — А в другой раз гибель грозила уже мне. Когда мы шли мимо кухни, я ухватила несколько сырых брюквин и спрятала в подол. Но где там… Меня схватили и отвели к начальнику лагеря. Затем привели и маму. Немец объявил: за воровство полагается расстрел. Мама упала перед ним на колени и со слезами умоляла пощадить. Немец смягчился и напоследок сказал, чтобы такое было в первый и последний раз.
«Папа вернулся!»
Тем временем ситуация на фронтах менялась не в пользу гитлеровцев и их союзников. Весной 1945-го боевые действия докатились до лагеря, в котором удерживали узникoв из Беларуси.
— Мы заметили, что фашисты вдруг засуетились, забегали. А еще они загнали нас в бараки и, видно, собирались с нами расправиться. К счастью, не успели. Началась сильная бомбежка, снаряды попадали и на территорию лагеря. Образовалось много воронок, в одной из них мы прятались и молились. Это такой ужас, что не передать, — вздыхает собеседница. — Наш лагерь освободили американцы. Когда увидела среди них темнокожего солдата, очень испугалась. Те вели себя по-добрoму, угощали галетами, орешками и лимонным соком. Потом передали нас советским войскам, и мы попали в Бранденбург, где был сборный пункт для всех бывших узников. В июне мы вернулись в Могилев.
Остановились у тети отца. Самое главное известие, которое они от нее получили, — их муж и папа жив!
— Но он-то ничего не знал о нашей судьбе. Мы сразу написали ему письмо. Однажды мама мыла пол и вдруг увидела на пороге чьи-то ноги в хромовых, начищенных до блеска сапогах. Подняла голову — отец. Нас с сестрой тогда дома не было. Мама бросилась к местным ребятишкам и попросила нас найти. Мы летели домой с криками «Папа вернулся!». Плакали и обнимали незнакомого мужчину в военной форме. Я же отца не помнила, еще грудным ребенком была, когда он ушел на фронт. Мы не верили своему счастью.
Жажда знаний
В тяжелые послевоенные годы юная Инесса с большим желанием стала учиться. Этот интерес к новым знаниям сохранился у нее по сей день:
— Читать я научилась вместе с Раей. Садилась рядом с сестрой и делала уроки. Пошла в школу в 1947-м в неполные 7 лет, и меня хоть и неохотно, но приняли! Взяла тем, что была энергичной, умела читать и очень хотела учиться. Небезуспешно занималась хореографией (меня дети даже звали Инна-балерина) и спортивной гимнастикой. Могла оказаться в хореографическом училище, но последовало строгое мамино: «Ни за что!» Также oна не поддержала мою идею поступать в педагогический, а ее слово являлось законом для нас. Поэтому пошла в Могилевский машиностроительный техникум, где училась старшая сестра. Затем окончила в родном городе машиностроительный институт.
Направление Инесса получила в Минск — трудилась мастером на инструментальном заводе. На предприятии познакомилась с будущим мужем. В 1963-м у них родился сын. Затем около 30 лет — до выхода на пенсию — отработала в институте энергетических и ядерных исследований в Соснах.
Энергию — в дело
— Заводскую районную организацию общественного объединения «Белорусская ассоциация бывших несовершеннолетних узников фашизма» возглавляю около 20 лет. На 1 января 2021-го у нас числился 191 челoвек, а начинали когда-то с тысячи. На середину апреля осталось 179, но знаю, что сейчас еще меньше, — уточнила Инесса Георгиевна. — В организации есть восемь волонтеров. Ходим к бывшим узникам домой или звоним пo телефoну, можем чем-то помочь по хозяйству. Но чаще беседуем, рассказываем новости. Нас приглашают на районные мероприятия, в школы — не отказываемся. Принимаем ребят в октябрята, пионеры, вручаем паспорта. Важно рассказать детям о той войне, чтобы они знали о ней и помнили. Война — это кровь и смерть, не дай бог, чтобы такое повторилось.
Справочно
Инесса Кулаго — одна из соавторов книги «Тени Тростенца 1941–1945 гг.: живые свидетельства Беларуси».
Фото Ирины Малиновской
Смотрите также:
https://www.youtube.com/watch?v=zCrxCS8vnu0
