Вначале будет цифра: что даст обществу переход к цифровой экономике?
- Подписаться на
На следующей неделе, 28 марта, вступит в силу Декрет № 8 о развитии цифровой экономики.
Что сулит он нашей экономике и каждому из нас? Готово ли наше общество к цифровой трансформации? Насколько мы защищены от потенциальных рисков, возникающих при переходе к новой реальности? Большой разговор на эту тему состоялся в конференц–зале «СБ».
«СБ»: С принятием Декрета № 8 о цифровизации экономики слова «блокчейн», «криптовалюты», «смарт–контракты» прочно вошли в наш лексикон. Не все в этом разбираются. Но все уже наслышаны о том, что цифровая экономика — это нечто большее, чем только IT–сектор. Не вдаваясь в технические детали, как бы вы пояснили для рядового обывателя суть и смысл перехода к цифровой экономике? Что это даст каждому из нас и стране в целом?
Иван ЖИЗНЕВСКИЙ, заместитель директора Парка высоких технологийИван Жизневский: Декрет по своей сути ориентирован на развитие ПВТ. Политическое решение о его создании, принятое в 2005 году, оказалось весьма своевременным. Сегодня мы имеем уже сформированную IT–отрасль. Образно говоря, это нервная система всех общественных и экономических отношений. Теперь надо делать следующий шаг. То есть ПВТ — это всего лишь технологический элемент развития IT–страны. В эту работу должны включиться все звенья: от начальной школы и вузов до министерств и Правительства, где необходимо сформировать структуру, которая бы отвечала за координацию действий госорганов в этом направлении. Чтобы государство было конкурентоспособным, его институты должны развиваться, используя самые современные технологии. Декрет создает для этого необходимые условия.
«СБ»: И в чем это проявляется?
И.Ж.: Если раньше резиденты Парка изначально были ориентированы на разработку программного обеспечения, то сейчас могут создавать собственные продукты в сфере интернета вещей, медицины, биотехнологий. Это даст мультипликативный эффект другим отраслям экономики. Например, к нам пришли компании, готовые разрабатывать технологии беспилотного транспорта, 3D–анимации. Еще одна компания планирует сделать гамма–локатор — прибор, позволяющий проводить точную диагностику онкологических опухолей и их удаление. Технологии дополненной реальности значительно облегчают хирургу проведение микроопераций. Кроме того, IT–отрасль становится проводником новых бизнес–моделей. Для примера приведу сервис такси Uber. То есть появляются новые формы экономических отношений, принципиально новые бизнесы на стыке отраслей. Например, информационные технологии и финансы. Это тоже рабочие места, налоги в бюджет, доходы от экспорта.
Александр КУРБАЦКИЙ, председатель экспертного совета Парка высоких технологий, профессорАлександр Курбацкий: Скорость и динамика изменений впечатляют. Мы даже не заметили, как цифра вошла в нашу жизнь. Лет десять назад роботов в массовом сознании вообще не воспринимали всерьез, а сегодня многие операции они делают качественнее человека. Человека можем обвешать датчиками, запустить нанороботов в кровеносную и иные системы, полностью создать цифровую модель организма и контролировать многие процессы в нем. Если где–то происходит сбой, датчики сигнализируют и тут же выбирается способ лечения. Или область точного земледелия. Уже существуют практически пригодные разработки по дистанционному управлению сельхозтехникой с точностью до сантиметра.
«СБ»: Когда–то распыление удобрений с помощью авиации считалось вершиной технического прогресса. Но ученые идут дальше и близки к тому, чтобы точечно вносить удобрения и минералы едва ли не под каждую посадку. Это же какая экономия ресурсов. А если посмотреть на развитие IT–индустрии в глобальном масштабе, какие у нас перспективы?
Борис ПАНЬШИН, доктор технических наук, профессорБорис Паньшин: Мы движемся в правильном направлении. В мировом рейтинге Международного союза электросвязи, дающем оценку развития информационно–коммуникационных технологий, Беларусь лидирует среди стран СНГ и занимает общее 32–е место. Это очень приличный результат, учитывая, что мировой рынок программного софта растет и приближается уже к полутора триллионам долларов. Это даже больше рынка продовольствия, который составляет только один триллион. Поэтому грешно было бы не воспользоваться сложившимся положением и не создать условия, чтобы не только зарабатывать на услугах, но и создавать собственные IT–продукты, привлекая стратегически важных инвесторов. Нам здесь вполне по силам конкурировать и кооперироваться с компаниями из Китая, Индии, России, особенно в части сложной аналитики. Даже 8–миллионный Израиль сегодня имеет 16 миллиардов долларов экспортной выручки от IT–индустрии.
«СБ»: Переход к цифровой экономике — серьезный вызов для нашей системы образования. Если отдадим все на откуп интернету, роботам, это погубит множество профессий. Но ведь вся страна не может сесть за компьютеры. Цифрой нельзя согреть дома, больницы и школы, она не заменит транспорт и дороги. Даже в самом умном доме, если прорвет трубу, без сантехника с ключом не обойтись. Не произойдет ли перекоса в образовании?
Вадим БОГУШ, первый заместитель министра образованияВадим Богуш: Внедрение информационных технологий, безусловно, влияет на составляющие труда по разным профессиям. Если взять ваш пример с сантехником, то участие человека останется необходимым. Другое дело, что полностью изменится сама система его работы. Использование систем умного дома, датчиков и исполнительных устройств, систем автоматизированного управления позволит контролировать состояние системы водоснабжения, в том числе дистанционно, и своевременно выполнять профилактические работы, а в случае аварии — автоматически прекратить утечку. Одновременно сигнал об аварии поступит хозяину квартиры и в эксплуатационную службу. В итоге сантехник, конечно, приедет и трубу поменяет. Но скорость, качество работы возрастут в разы при минимуме потерь. Аналогичные изменения ждут и другие отрасли. И вопрос здесь не в том, что все будут заниматься программированием. Задача эффективного использования информационно–коммуникационных технологий в любой сфере профессиональной деятельности и общественной жизни становится одной из ключевых в подготовке специалистов. Это позволит повысить и качество, и производительность труда.
«СБ»: Из разных источников можно почерпнуть любопытную информацию на этот счет. В развитых странах уже сегодня 3 — 4 процента сельского населения кормят всю страну. А с переходом на технологии точного земледелия будет еще меньше. Отсюда неизбежны диспропорции на рынке труда. Как реагировать на это?
В.Б.: Сама IT–сфера предполагает мультидисциплинарное взаимодействие. Условно говоря, чтобы сделать робота в медицине, нужно быть не только специалистом в сфере информационных технологий и роботостроения, но еще и обладать определенными медицинскими знаниями и работать в команде с врачами. Чтобы внедрить инновационный продукт в сельском хозяйстве, мало быть программистом, надо еще разбираться в процессах сельскохозяйственного производства, агрономии. При этом особенно актуальной становится реализация модели «образование через всю жизнь». Это мировая тенденция, и мы здесь стимулируем необходимые изменения как в системе основного, так и дополнительного образования. Во–первых, каждый человек, если не хочет остаться за бортом профессии, должен постоянно повышать свой профессиональный уровень. Во–вторых, иногда полезно и необходимо приобрести дополнительную квалификацию, расширить сферу применения своих способностей, получить прирост профессиональных компетенций. И конечно, квалифицированный труд требует нестандартного мышления, которое позволяет решать сложные задачи в условиях ограниченности времени, неопределенности и высокой динамики изменения внешних условий и так далее.
В этих условиях расширяется использование и востребованность дистанционных технологий, обеспечивающих поддержку образовательного процесса 24 часа в сутки и семь дней в неделю. Открываются специализированные курсы переподготовки с погружением в высокотехнологичную среду.
«СБ»: И все же это требует определенного времени, а рынок IT–индустрии весьма динамичен. Толковые специалисты ему нужны уже сегодня.
И.Ж.: Мы понимаем, что основной наш ресурс — это люди. Поэтому резиденты ПВТ оборудуют в вузах совместные лаборатории, где студенты и преподаватели работают над реальными IТ–проектами. Средства, заработанные ПВТ, в первую очередь будут вкладываться не только в создание материальной инфраструктуры, но и в образование. Руководители крупнейших компаний обсуждают даже возможность создания на территории Парка собственного университета. Декрет № 8 позволяет регистрироваться у нас организациям, которые будут вести образовательную деятельность по программам, утвержденным ПВТ.
Б.П.: Проблема в том, что ПВТ сейчас работает в премиум–сегменте, со льготами и преференциями. А кто поможет перестроиться на новый формат обычным предприятиям? Даже простое упорядочение управленческих и рабочих процессов с помощью IT–индустрии сразу на 30 процентов делает производство более эффективным. Причем в короткие сроки и по всем направлениям, в том числе по зарплате. Приведу пример Бельгии. Они в конце 1960–х, в самом начале информатизации, создали при университетах, IT–компаниях спецгруппы, которые спокойно, постепенно сначала в муниципалитетах, а потом и на предприятиях занимались налаживанием новых схем управления и рабочих процессов. Не уходили с объектов, пока все не начинало работать и пока все не научились. В итоге за 10 лет производительность труда в Бельгии выросла на 102 (!) процента, в то время как в Англии — только на 27 процентов. Может, и нам следовало бы создать мультисервисную платформу информатизации республиканского значения, к которой могли бы в упрощенном порядке подключаться компании и автоматизировать свои процессы. Одновременно мы получим «табло» IT–страны. Иначе мы все время будем, с одной стороны, зарабатывать на IT, а с другой — брать кредиты, чтобы поддерживать предприятия. Проще говоря, «цифра» должна быть «прикручена» к каждому станку, к каждому трактору. Нельзя растерять потенциал традиционных отраслей реального сектора экономики. Каждый файл на предприятии должен стать активом. В этом и состоит суть цифровой экономики.
И.Ж.: С поддержкой IT–сферы в стране будет происходить концентрация высокоинтеллектуальных людей. Это, несомненно, даст эффект, который будет выражаться не только в развитии программирования, но и в реагировании на возможные угрозы и риски. Наверняка найдутся и новые технологические решения для исключения негативных последствий форс–мажорных обстоятельств.
Б.П.: Риски, конечно, присутствуют. Недаром в структуре экономик двадцатки развитых стран четко действует принцип «одной пятой». То есть промышленность, строительство, сельское хозяйство, сфера услуг занимают примерно одну пятую часть экономики. И даже в высокотехнологичных сферах доля супертехнологий всего 25 процентов. Это страховка на случай форс–мажора. Во Франции 200 видов сыров и все традиционные производства. Поэтому я выступаю за то, чтобы передовой IT–сектор помог нашему реальному сектору. Почему наша экономическая модель устойчива? Потому что сначала мы обеспечили продовольственную безопасность и теперь на этом зарабатываем деньги. Модернизировали энергосистему, что позволило за 20 лет в четыре раза увеличить ВВП и в шесть–восемь раз сократить энергопотребление. Сохранили ведущие промышленные предприятия, провели их техническое переоснащение. Теперь надо выстраивать информационный каркас экономики. В этом основа нашей экономической безопасности и суверенитета.
«СБ»: Один из факторов создания IT–страны — внедрение новейших финансовых инструментов, в том числе криптовалют. В чем их привлекательность? Или мы имеем дело с модернизированной финансовой пирамидой?
И.Ж.: Криптовалюты были и до принятия декрета. Даже нью–йоркские биржи начинают торговать фьючерсами на биткоинах. Это один из элементов блокчейна, весьма перспективной технологии, которая может использоваться в различных областях. Но для этого ее надо ввести в правовое поле. Мы хотим на площадке ПВТ опробовать этот инструмент в качестве эксперимента и урегулировать правоотношения, связанные с криптовалютами. Само по себе такое желание вызвало огромный отклик во всем мире. Для инвесторов это очень важный сигнал о том, что Беларусь открыта для зарубежного капитала и новых технологий.
«СБ»: Если заглянуть на 15 — 20 лет вперед, криптовалюты заменят традиционные деньги?
А.К.: Такой задачи и не ставится. Биткоин может через пять лет вообще исчезнуть. А может, через пять лет криптовалюта будет строиться на других принципах, не обязательно на блокчейнах. Как бы то ни было, в эпоху глобализации мы не можем стоять в стороне и наблюдать, как другие будут уходить в отрыв. Нас все равно накроют новые технологии, и лучше, если мы придем к этому подготовленными. Фактически ПВТ становится полигоном для обкатки блокчейна. И кто знает, возможно, именно у нас появятся оптимальные решения, которые потом можно будет тиражировать на весь мир и зарабатывать на этом деньги.
