ЗАЛ ОЛИМПИЙСКОЙ СЛАВЫ. Александр Кедяров: «Стрельба — это целая наука»
- Подписаться на
Медосмотр на право владения оружием и водительскую комиссию он и сейчас, в 70 с хвостиком, проходит без проблем. Рука серебряного призера Олимпиады в Монреале по стрельбе Александра Кедярова по-прежнему тверда, глаз зорок, ум ясен, и кабан, если что, далеко не убежит ни в тире, ни в лесу!
Жаль только, одноименное упражнение из олимпийской программы давно убрали, а использовать мясо дикого парнокопытного в Беларуси запрещено. Показушная же охота за декоративными трофеями неоднократному чемпиону и рекордсмену мира, Европы и Союза уже неинтересна. Остаются рыбалка, дача неподалеку от Минска и, возможно, очередная написанная статья, а то и книга… С А. Кедяровым беседовал корреспондент агентства «Минск-Новости».
Пистолет для племянника
— Александр Петрович, на Олимпиаде-1976 вы стали вторым вслед за другим белорусским снайпером, тезкой Газовым, уступив ему в сумме 3 очка. Он был объективно сильнее?
— Сильнее на тот момент, поскольку мы от старта к старту менялись с ним «майкой лидера». Допустим, последние перед Олимпиадой тестовые состязания в Бирмингеме я выиграл с рекордом стрельбища, а до того на первенстве Союза победил Газов. Но в Монреаль повезли трех претендентов на два места в команде, и кто станет третьим лишним, уже должен был решить руководитель делегации председатель спорткомитета БССР Виктор Ильич Ливенцев.
— А что, были сомнения?
— Да. Газов считался первым номером, я — вторым, но и у Валеры Постоянова из Петрозаводска имелись козыри — стабильность и авторитет у высоких партийных чинов. Благо в нужный момент Ливенцев исчез из Олимпийской деревни, заявку же требовалось подавать срочно, и менять без него состав никто не рискнул. На этом игрушки закончились, и получился оптимальный для страны и нашей республики вариант — «золото» и «серебро».
— А у вас до отъезда домой появилась возможность отдохнуть, прогуляться по городу, обзавестись сувенирами?..
— С сувенирами вышла курьезная история. После соревнований мы с Газовым действительно пошли в город, и я в магазине в подарок племяннику купил игрушечный пистолет. После мюнхенской Олимпиады-1972, где террористы расстреляли израильских спортсменов, в Монреале были предприняты беспрецедентные меры безопасности. И вот возвращаемся в олимпийскую деревню, проходим пропускники, миноискатели, выкладываем вещи. Жара, все в полудреме, и вдруг сонных полицейских как будто кипятком ошпарили! Меня хватают под белы рученьки и ведут на допрос. Я, конечно, сразу начинаю косить под дерево: мол, нихт ферштейн. Компетентные товарищи нас инструктировали: возможны провокации, а если будут осложнения, без переводчика и представителя консульства или делегации на вопросы не отвечать, ничего не подписывать. Наконец разобрались что к чему, но пистолет на всякий случай отобрали и вернули уже перед нашим отлетом на родину.
— Зато племянник был счастлив?
— Конечно! В коробке же были ремни, кобура, пистоны, полный ковбойский комплект.
За отвагу на пожаре
— Вы, кажется, начинали стрелять тоже из пистолета?
— Да, когда служил в Группе советских войск в Германии (ГСВГ), даже выполнил норматив кандидата в мастера спорта. Но потом в интересах армейской команды переквалифицировался в «оленебоя», а там дело дошло и до «бегущего кабана». А до того, во время учебы в ПТУ в Гремячинске Пермской области, сдавал нормы ГТО, стреляя из «мелкашки», и приглянулся преподавателю физподготовки. После чего хорошо выступил на первенстве района среди коллективов профтехучилищ, а областное даже выиграл.
В ГСВГ же, каюсь, прихвастнул, что имею 2-й разряд. В итоге отправился защищать честь полка на первенстве армии и неожиданно для себя занял 1-е место в стрельбе из револьвера. Так и пошло-поехало. А после окончания службы тренер уговорил меня остаться на сверхсрочную, за что по сей день ему сердечно благодарен.
— В армии и жениться успели?
— Да, на сверхсрочной. Поехал в отпуск на родину, в село Алтышево в Чувашии, и как-то раз слышим с друзьями набат церковного колокола — пожар!.. Побежали на подмогу, начали вытаскивать из горящего дома вещи. Добрались до подпола и тут слышим девичий крик: «Сейчас крыша рухнет, спасайтесь!» Выскочили, а через 2–3 минуты все обрушилось.
Спасла нас молодая учительница, проходившая практику в школе. Вечером я с букетом пошел к ней знакомиться, а буквально через неделю сделал предложение. Спустя еще несколько дней сыграли с Риммой свадьбу. Мне, правда, пришлось возвращаться в Германию, уже потом послал ей вызов.
— Зацепила она вас?
— Зацепила. Девушка оказалась и красавицей, и скромницей, и труженицей. Ее отец рано умер, и в семье остались семь девчонок и брат. Скотину покормить, дрова заготовить, даже косу отбить — все могла.
— Восточная Германия для советского человека в ту пору считалась почти капстраной. Как вы решились переехать в Минск?
— Меня после победы в 1972-м на чемпионате Союза в Минске и установления рекорда страны зазывали в Москву, Ригу, Таллин, Одессу, Киев, Тбилиси. Но в белорусской столице как раз открылось новое стрельбище, имелся институт физкультуры. Тренируйся и учись — все под боком. У нас уже была дочка, а первый зампред спорткомитета БССР Герман Бокун помог с квартирой. Я перевелся в Белорусский военный округ, и мы стали минчанами. Еще спустя 4 года, в 1976-м, родился сын. А сейчас у нас уже три внучки.
Рука стрелка крепка
— Уволившись в запас, вы поработали главным тренером сборной республики, написали несколько статей и пособий, посвященных подготовке стрелков и даже биатлонистов. А не хотелось серьезно заняться наукой?
— Я и без кандидатской степени заслуженный мастер спорта СССР, заслуженный деятель физической культуры Беларуси, майор запаса. Хотя знания кое-какие действительно поднакопил. Учился в институте самостоятельно, мне было интересно постигать секреты процессов, происходящих в организме, перетренированности, биохимию, физиологию и так далее. Читал мемуары выдающихся спортсменов, стараясь не наступать на уже известные грабли.
— А что, доводилось наступать?
— Конечно. На чемпионате мира в Мельбурне в 1973-м, например, обидно проиграл Постоянову в перестрелке за 1-е место, потеряв концентрацию. Привез тогда три золотые медали, а мог бы и четыре. Правда, Бокун в награду все равно помог мне чуть позже приобрести уазик — для охоты лучшей машины не придумать.
— Взяв в руки спортивное оружие в 19 лет, вы быстро стали одним из лучших снайперов планеты. Чем объясните столь стремительный взлет?
— Всегда очень любил стрелять. В детстве мы мастерили пистолеты-самопалы, заряжали серой от спичек и даже шариками от подшипника и поражали мишени. Один раз медная трубка отлетела, шарахнула меня по лбу и опрокинула на спину. Слава богу, обошлось.
Село наше находилось недалеко от города, я ездил туда на рынок, продавал ягоды, собранные в лесу, заодно стрелял в тире из пневматики. А в юности получил еще и серьезную физическую закалку.
— Где и как?
— В ПТУ на практике работал в ремонтной бригаде, мы в шахте перетаскивали тяжеленные стометровые кабели и тросы, да еще не по земле, а по соли. Поднимаешься на-гора на обед, стоишь под душем, а коленки и руки трясутся от усталости. Зато в армии мог подтянуться на одной руке и держать так называемый «дембельский уголок». А хорошему стрелку без крепких рук никак не обойтись.
— Без чего еще?
— Я дома смастерил тренажер — макет «бегущего кабана» — и по утрам перед выездом на тренировку вместо зарядки с винтовкой минут 40–45 отрабатывал технические навыки выстрела, а уже потом отправлялся в тир стрелять по-настоящему. Немного занимался йогой. Вел дневник, скрупулезно записывая туда свои замечания, потом обдумывал, как исправить ошибки. Каждый выстрел — удар по нервной системе, а стрельба — это целая наука…
Еще материалы рубрики:
ЗАЛ ОЛИМПИЙСКОЙ СЛАВЫ. Владимир Каминский — о гонке, принесшей ему «золото» Монреаля-1976
ЗАЛ ОЛИМПИЙСКОЙ СЛАВЫ. Янина Провалинская-Корольчик — о детстве в деревне и знакомстве с мужем
ЗАЛ ОЛИМПИЙСКОЙ СЛАВЫ. А. Герасименя: завершу карьеру, когда мир уплывет вперед, а я отстану
ЗАЛ ОЛИМПИЙСКОЙ СЛАВЫ. Фристайлистка Анна Гуськова: «Папа мечтал, чтобы я стала чемпионкой…»
