Коты-охотники на царской службе и триумф русской матрешки. Этот день в истории: 24 октября
- Подписаться на
Хроника важных и интересных событий, произошедших в городе, стране и мире 24 октября в разные годы, – в подборке корреспондента агентства «Минск-Новости».
1745 год. Императрица Елизавета Петровна подписала Указ «О высылке ко двору котов»
Так в петербургских дворцах впервые массово поселились коты, главным предназначением которых стала ловля крыс и мышей.
По легенде, первым котом, поселившимся в Зимнем дворце, был крысолов Василий, которого в 1724 г. привез сам Петр I. Со своими обязанностями Василий справлялся на отлично, грызуны главное здание Петербурга не беспокоили, а сам царь своего пушистика, вроде как привезенного из Голландии, обожал. Примерно в то же время император повелел заводить котов при каждом амбаре, чтобы те охраняли запасы от мышей. Указ царя выполнялся беспрекословно.
Но спокойно Зимний дворец прожил недолго. При Елизавете Петровне в нем расплодилось огромное количество грызунов, которые нагло лакомились едой и пугали императрицу и других обитателей Зимнего. В конце концов Елизавета решила бороться с напастью методами отца. Прознав, что в Казани благодаря котам нет грызунов, она повелела выписать четвероногих охотников именно оттуда. «Сыскав в Казани здешних пород кладеных самых лучших и больших тридцать котов, удобных к ловлению мышей, прислать в С.-Петербург ко двору для императорскаго величества…» — говорилось в указе.
Требование было выполнено. Казанские коты благополучно поселились во дворце, а грызуны были истреблены.
Екатерина II котов не любила, предпочитая им собак. Но менять традиции не стала. При ней усатая гвардия получила статус «охранников картинных галерей».
Эрмитажные коты благополучно пережили несколько войн и революций, а вот блокаду не смогли – погибли от голода или сами были съедены, разделив судьбу остальных домашних питомцев. В страшную зиму 1941–1942 гг. для многих блокадников обед из кошки был единственной возможностью сохранить жизнь. С исчезновением кошек улицы города на Неве заполнили полчища грызунов. Они не только питались трупами, но и нападали на живых, ослабевших от голода людей.
Как только блокадное кольцо было прорвано, в город пригнали два эшелона с кошками из Сибири и Ярославской области. Всего в Ленинград было направлено около 5 тыс. усатых, из них больше двух сотен по особой разнарядке определили в Эрмитаж. Грызуны снова были побеждены.
Коты остаются «на службе» в Эрмитаже и по сей день. По словам директора музея Михаила Пиотровского, установлен лимит – 50 котов, «излишки» музейные работники пристраивают в хорошие руки. Каждый кот подвергся стерилизации, имеет собственный паспорт и ветеринарную карточку. У каждого своя миска, лоток и корзинка для сна. Усатым сделаны прививки, осуществляется регулярное ветеринарное наблюдение. Униформой эрмитажных котов является желтый шейный бант. Сеть подвалов, где живут и охотятся коты, а это два десятка километров, называется «большой кошачий подвал». Ежегодно весной в музее отмечают День эрмитажного кота. Британское издание Telegraph включило котов Эрмитажа в топ необычных достопримечательностей мира.
1900 год. Триумф русской матрешки
В этот день на Всемирной выставке в Париже матрешка покорила европейскую публику и была удостоена бронзовой медали. Но мало кто знает, что «культурный символ России» обязан своим происхождением… традиционной японской игрушке, божественному мудрецу Фукуруме. По легенде, этот деревянный добродушный старичок, с головой, вытянутой вверх от постоянных раздумий, приносит счастье и долголетие. В этом ему помогают 5 богов рангом пониже, живущие внутри разъемной фигурки. Увидев ее, художник Сергей Малютин набросал на бумаге русский вариант. А выточил фигурки токарь Василий Звездочкин. «Настоящая Матрена!» — воскликнул кто-то, увидев куклу. Так и повелось – матрешка.
Первая красавица носила русский сарафан и платочек, в руке ее был петух, а внутри — семеро детишек. Деревянные фигурки с милыми живыми лицами произвели в Париже настоящий фурор. Так начинался «матрешечный бум».
1911 год. В поход на Южный полюс отправилась британская экспедиции Роберта Скотта
С самых давних пор люди подозревали, что в районе Южного полюса есть материк. Правда, древние греки считали, что он кольцом охватывает сам полюс, который находится в океане, и эти представления довлели над человечеством многие сотни лет. До тех пор, пока в южные широты не отправилась российская экспедиция Беллинсгаузена и Лазарева. Именно с этими именами связано открытие Антарктиды – русские моряки были первыми, кто увидел загадочный материк.
С того момента посмотреть на суровые ледники и коварные айсберги в течение всего каких-то десяти лет приезжали французы, американцы, англичане. Однако большого вклада в знания о новом материке они не внесли – нужно было систематическое и долгое его изучение. Оно началось в конце XIX века, когда на карту были нанесены очертания Антарктиды.
К началу XX века человечество уже настолько освоилось в Антарктиде, что находилось на пороге выполнения программы-минимум – достижения Южного полюса.
В 1911 г. к нему вышли сразу две экспедиции: норвежская и британская. Вторую, во главе с Р. Скоттом, постоянно преследовали неудачи: моторные сани сломались, пони пришлось пристрелить, а собачьи упряжки отослать назад. Чуть позже были вынуждены повернуть назад и семеро членов экспедиции. Оставшаяся пятерка, преодолевая неимоверные трудности, в январе следующего года все же достигла цели. Но тут англичан ждало сильнейшее разочарование – они увидели гордо развивающийся норвежский флаг: оказалось, что их на месяц опередила экспедиция Руаля Амундсена.
«Труды наши не увенчались завоеванием первенства. Конечно, прийти сюда тоже что-нибудь да значит… Теперь — рывок домой и отчаянная борьба за право доставить весть первыми. Не знаю, выдержим ли мы?», — записал Р. Скотт в дневнике.
На обратном пути погодные условия стали еще хуже. Спустя месяц группа потеряла товарища, спустя еще один – умер другой. Трое оставшихся в живых участников похода страдали от холода, голода, обморожений, снежной слепоты и физического изнеможения, но упорно шли вперед, пока не были остановлены сильнейшей бурей, продолжавшейся 9 дней. Без топлива и пищи они стоически выносили испытания, ожидая неминуемой смерти. Последним угас Р. Скотт. Перед этим он собрал дневники мертвых товарищей. Застегнуть спальный мешок сил уже не хватило. До лагеря с припасами группа не дошла всего 18 километров!
В январе 1913 г. на вершине холма, с которого открывается прекрасный вид на место первой зимовки Скотта, был установлен крест. На нем имена погибших и знаменательная строка английского поэта ХІХ века Теннисона: «Бороться и искать, найти и не сдаваться».
1935 год. На Спасской башне Московского Кремля установлена первая пятиконечная звезда
Позднее звезды были водружены и на другие башни Кремля. Ими заменили двуглавых российских орлов из меди, красовавшихся еще с дореволюционных времен. Корпус звезд из нержавеющей стали был облицован медными золочеными листами; с обеих сторон их украшали серп и молот, составленные из уральских самоцветов. Но эта конструкция оказалась неудачной: самоцветы быстро потемнели, и в 1937 г. звезды заменили новыми — из рубинового стекла.
2001 год. «Песня пра Мінск» утверждена в качестве гимна белорусской столицы
Краса беларускага краю
I творчае думкi ўзлет,
Табе сваю песню складаю,
Мой горад герой-патрыёт…
За песню композитора Владимира Оловникова на слова Игнатия Панкевича депутаты проголосовали единогласно.
За год до этого из числа видных деятелей искусств была создана рабочая группа по подготовке предложений о гимне, которая остановилась на 23 песнях, предоставленных фонотекой Белорусского радио. На телеканале «СТВ» была организована их трансляция с целью определения зрительских симпатий, и абсолютное большинство из более чем пяти тысяч горожан высказалось за «Песню пра Мiнск», написанную более сорока лет назад.
Кроме этого, чтобы привлечь дополнительные творческие силы и дать возможность проявить талант современному поколению поэтов и композиторов, с 1 февраля по 1 июля 2001 г. был проведен конкурс проектов гимна, в котором приняли участие 83 поэта и композитора, представивших 24 законченных произведения.
Изучив проекты, члены рабочей группы пришли к выводу, что ни одно из произведений, за исключением «Песні пра Мінск», не соответствует в полной мере художественным требованиям, предъявляемым к гимну столицы. В свою очередь депутаты горсовета согласились с мнением рабочей группы и телезрителей: «Песня пра Мінск» имеет ярко выраженный торжественный характер, является символом единства и вызывает патриотические чувства, ее любят разные поколения минчан, она не привязана к конкретной ситуации, всегда имеет современное звучание, а ее удобный узкий звуковысотный ряд позволяет исполнять мелодию даже музыкально не подготовленному человеку.
Еще до голосования комиссия получила согласие сына Оловникова Игоря и дочери Панкевича Ольги (владельцев авторских прав) на использование «Песні пра Мінск» в качестве гимна столицы. Обоих авторов музыкального произведения уже не было в живых. Народный артист БССР В. Оловников ушел из жизни в 1996 г., И. Панкевич – двумя годами ранее.
За две недели до кончины И. Панкевича с ним беседовал корреспондент «СБ. Беларусь сегодня». Поэт рассказал, как родились строки будущего гимна. Изначально стихотворение писалось на русском языке:
Широким проспектом шагаю,
И сердце от счастья поет.
Я песню тебе посвящаю,
Мой город, герой-патриот…
Кстати, кто выполнил перевод на белорусский, доподлинно неизвестно, вероятно, сам автор.
«Знаете, когда я писал стихотворение, даже не рассчитывал на то, что оно станет песней, — рассказывал И. Панкевич. — В том году редакция газеты «Советская Белоруссия» в связи с 40-летием образования БССР объявила конкурс на лучшую песню о Минске. Помнится, шел я тогда по центральному проспекту, и родилась первая строчка: «Широким проспектом шагаю…» Она настолько врезалась в душу, что, придя домой, сразу же сел за стол. Как говорится, пошла рифма. Конкурс я не выиграл, но в день освобождения республики от немецко-фашистских захватчиков, 3 июля, мое стихотворение было опубликовано в «Советской Белоруссии». Даже помню гонорар — 150 рублей, деньги по тем временам немалые.
Честно говоря, через полгода о том конкурсе стал забывать. И вдруг по радио совершенно случайно услышал передачу, в которой разучивали новую песню. Произошло это 30 декабря, в день празднования 40-летия БССР. Да-да, разучивали мою «Песню о Минске», а на музыку ее переложил композитор Владимир Оловников. Вот так, заочно, началось наше сотрудничество. Затем вместе написали еще несколько песен».
Смотрите также:
