РУИНЫ СТРЕЛЯЛИ… Как Иван Кабушкин вел свою войну даже после разгрома минского подполья
- Подписаться на
Как водитель трамвая, участник боев на Халхин-Голе, польского похода Красной армии, советско-финской войны стал минским подпольщиком-диверсантом под псевдонимом Жан — читайте в материале корреспондента агентства «Минск-Новости».
Откуда французское имя
Минск. Ноябрь 1941 года. Поздним вечером из офицерского кафе, расположенного в бывшем Доме Красной Армии (ныне Дом офицеров), вышел грузный зондерфюрер и, пошатываясь, направился к спуску, ведущему в городской парк. Будучи уверенным, что в центре оккупированного города, тем более в комендантский час, он в полной безопасности, немец начал что-то насвистывать, пребывая в приподнятом настроении от выпитого.
Шагая, глядел на единственный уличный фонарь, покрытый инеем. А месяц в небе, словно съежившийся от морозца, даже веселил его. Едва фашист миновал освещенную часть улицы, слева что-то блеснуло, и через долю секунды обожгло нутро. Зондерфюрер осел и упал. Две тени, обступившие его, не стали мешкать. Иван Кабушкин достал финку из тела немца. Извлек из внутреннего кармана документы. Потом расстегнул кобуру на его поясе и вынул пистолет. На рукоятке при лунном свете мерцала золотая плашка с дарственной надписью. Текста он не разобрал, но подпись различил бы на любом языке мира: «Adolf Hitler». Так подпольщики, пытаясь добыть оружие, устранили важную «птицу», отмеченную самим фюрером. После этого комендант запретил солдатам и офицерам в ночное время в одиночку перемещаться по городу.
Кабушкина, известного под псевдонимами Жан, Бабушкин, Сашка, Назаров, пытались выследить самые пронырливые шпики. Они чуяли след, но тот всякий раз ускользал. Иван не был авантюристом, но рисковать любил. Ходить по краю — это для него. Чем страшнее ситуация, тем больше он мобилизовался.
Иван Константинович Кабушкин родился в феврале 1915 года в деревне Малаховцы Новогрудского уезда Минской губернии. Первая мировая война заставила семью эвакуироваться на восток. Отец по дороге умер, предположительно испив воды из придорожного ручья, в котором осели частицы отравляющего газа иприта. Мать с двумя детьми добралась до Чебоксар. В 1917-м они переехали в Казань. Там Ваня и рос. Местные мальчишки не создавали компании по национальному признаку. И Кабушкин часто ходил в гости к ровесникам из татарских семей. Правда, имя Иван там выговаривали плохо. Звали его Джан, что означает «хороший». Из этого татарского обращения позже и возник псевдоним подпольщика — Жан. Так что Франция здесь ни причем.
Будучи школьником, Ваня зачитывался Конан Дойлем. Хотя в СССР его произведения не печатали до 1960-х, считая Шерлока монархистом, в домах имелось много русскоязычных дореволюционных изданий. После 7-го класса парень выучился на водителя трамвая и два года работал по специальности. В 16 лет управлял огромной железной махиной под номером 24. По тем временам серьезная работа, почти машинист. Кстати, в дальнейшем Кабушкин хотел водить паровозы. Это было престижно, денежно и романтично — перемещать многотонные составы по всей стране. Думал, вот вернется из армии, окончит курсы — и в путь. Однако судьба сложилась иначе.
Плен и побег
Оказавшись на срочной службе в 1935 году, Иван почувствовал, что армия — его призвание. Она соответствовала внутренним ресурсам, способствовала выработке адреналина, в котором он нуждался все больше и больше. Окончив школу командиров, получил звание младшего лейтенанта. До Великой Отечественной участвовал во всех военных конфликтах: в боях на Халхин-Голе (1939), польском походе Красной армии (1939). На советско-финской войне (1939-1940) был тяжело ранен. Его фронтовой опыт велик и неоценим. Война — полное изменение парадигмы мышления. Мало желания скрестить клинки, для этого необходимо умение.
Татьяна Галицкая
Из армии Ивана не уволили, просто в связи с ранением перевели на щадящую должность. В 1940-м он стал помощником начальника автохлебозавода 86-й стрелковой дивизии на западных рубежах СССР.
Константин Галицкий
После 22 июня 1941 года подразделение Кабушкина приняло на себя один из первых ударов гитлеровцев, но дивизия попала в окружение. Иван отстреливался из пулемета до последнего патрона, но все равно угодил в плен. Его этапировали в один из минских лагерей для военнопленных. Утром вчерашних бойцов выводили колоннами на разборку завалов. Головокружение от успехов в первые месяцы войны у немцев достигло апофеоза. Огромный строй сопровождали всего два автоматчика впереди и столько же позади. Подпольщики Константин и Татьяна Галицкие занимались тем, что по заданию партизан помогали пленным с побегами. Но всех не вызволишь. Перед ними стояла задача обращать внимание на офицеров, которые могли бы быть полезны в партизанской борьбе. Спортивного, явно опытного Ивана Константин заметил давно. И однажды при возвращении пленных с работы Татьяна встроилась в шеренгу и сунула Кабушкину заранее заготовленный гражданский пиджак, чтоб он скрыл под ним изорванный грязный полевой китель. В удобный момент, когда задний конвой отвлекся на других, они отделились от строя и растворились в переулках. Пришли в избу супругов. Там Ивану выдали документы. Он стал 18-м пленным, освобожденным семьей. И последним. Вскоре Константина Галицкого арестовали по доносу, Татьяне же удалось скрыться.
На острие событий
Кабушкин начал свою войну. Нашел единомышленников, подобрал оружие в местах боев. Тогда-то ему и понадобилось убить зондерфюррера и отнять пистолет, который оказался с дарственной планкой. Трассы Минск — Логойск, Минск — Столбцы стали местом охоты мстителей. На колонны они не нападали, но выбирали серьезных противников. Уничтожили пять легковых машин, две грузовые и бензоцистерну, а также 9 человек командного и 7 рядового состава.
Появлялись новые знакомые из числа подпольщиков и партизан. Через них Иван достал краситель для волос, накладную бороду в продолжавшем работать городском театре. Очевидно, памятуя мастерство книжного Шерлока, теперь он, словно кудесник, мог перевоплощаться в возрастного человека и, прихрамывая, с палочкой бывать в городе, собирая интересующие его данные.
Все его личные операции были на грани фола. Например, однажды он сильно напоил фотографа коллаборационистской газеты и уложил спать. Взял его автомобиль, фотоаппаратуру, документы и направился в Смолевичи, где должен был выступать с речью гауляйтер Кубе. На центральной площади собралось много народа. Выстроилось серьезное оцепление. Пользуясь чужими документами, Иван пробился сквозь толпу немцев и местных жителей. Под видом установки штатива и возни с осветительным прибором он подложил под трибуну взрывное устройство. Отошел в сторону и стал ждать. Но палач все не ехал, а время взрыва приближалось. Когда стало понятно, что гауляйтер не прибудет, Кабушкин хотел обезвредить мину. Однако на край трибуны присели утомившиеся в ожидании хозяина немецкие офицеры, и он подумал: «Пускай хоть так». Трибуна взлетела в воздух с несколькими фашистами.
Нельзя не отметить, что Кубе обладал удивительным везением. А может, на его службу работали хорошие осведомители? В любом случае, на него покушались не менее 10 раз. 12 спецгрупп, действовавших в Минской области, пытались его уничтожить. Но из театра он ушел за 5 минут до взрыва, в результате которого погибло 70 и было ранено до 110 немецких солдат и офицеров. Другой раз советские диверсанты взорвали его машину, а Кубе ехал в автомобиле охраны. Отряд Ваупшасова («Градова») устроил засаду в лесу — в день его охоты. Было уничтожено около 50 немцев, но гауляйтера там не оказалось. Взрыв в столовой отправил на тот свет 36 высокопоставленных военных, а на нем ни царапинки. Вот и в этом случае в Смолевичах все вышло странно. Вылазка была чистейшей импровизацией. О ней вообще никто не знал. Значит, правда, все обходилось не без доли личной удачи для палача. Правда, персональные ангелы все же подвели Кубе ночью 22 сентября 1943 года в 00:40.
Моральный выбор
Весной 1942-го гитлеровцы обезглавили минское подполье, расправившись с его руководителями первого призыва. Кабушкин возглавил оперативную группу подпольного горкома. От 208-го партизанского отряда ходил в разведку. Так, он установил координаты вражеского аэродрома у села Грабовец Барановичского района. Вскоре все самолеты там были взорваны. А еще мастерски завербовал начальника канцелярии шефа железных дорог «Центр» Ганса Штрубэ. Держал на поводке страха и в итоге получал ценнейшую информацию. Стал одним из организаторов подпольной печати газеты «Звязда». Добывал оружие, боеприпасы, медикаменты, спасал людей из лагерей смерти, осуществлял диверсионные операции.
Иван лично устранял провокаторов. Это, пожалуй, было самым неоднозначным занятием, так как среди них нередко оказывались девушки, которых просто сломили в гестапо. Конечно, на войне нет места сантиментам и предательству. Но здравомыслящий человек часто пытается поставить себя на место приговоренного. Особенно если знает его давно.
Однажды Иван со связной Ольгой и подпольщицей Полиной выдвинулись в партизанский отряд. Он знал, что Полина завербована и уже успела выдать несколько человек, которых арестовали и повесили. И вот теперь Жан должен был ее ликвидировать. Почему-то именно в этот день она была особенно хороша. Сомкнув влажные губы, с грустью смотрела на взлетающих с деревьев птиц. Снежинки легли на ее ресницы и не таяли. В то же время она взволнованно балагурила и нервозно сцепляла пальцы, будто чего-то ожидая, хотя не могла догадываться о его намерениях. То и дело поправляла льняные волосы. Кабушкин попытался вспомнить лица тех, кто погиб из-за ее предательства. Но они не всплывали в памяти, словно стертые ластиком. Для Ивана не было тайной, что 5-летняя дочь Полины погибла в первые дни бомбежек Минска в июне 1941-го. А муж-лейтенант пропал без вести тем же летом. Около двух месяцев назад прошел слух об ее аресте. А спустя две недели Полина появилась, сказав, что ездила на какой-то хутор. Но, по достоверной информации, все эти дни она находилась в подвалах минской тюрьмы.
Ольга, шедшая рядом, была в курсе всех обстоятельств. Когда до отряда оставалось недалеко, стало ясно: дальше тянуть нельзя. Тело Полины нужно оставить вне партизанской зоны. Кабушкин остановил девушку. Сейчас он должен был по формальным правилам объявить ей приговор и привести в исполнение. Но смертница вдруг опустилась на мерзлый бугор земли, присела, прижав подбородок к коленям, и тихо сказала:
— Я поняла… Что сейчас…
В эту минуту Иван осознал, что впервые не сможет просто, деловито, обыденно убить доносчицу. Он спросил:
— У тебя есть куда уйти из Минска и окрестностей? Где-нибудь в Витебске, Бресте есть близкие?
Полина молчала.
— Беги. Ни я, ни фрицы, никто не должен тебя больше тут видеть, затеряйся на просторах войны, — сказал Кабушкин.
Он взял Ольгу за рукав, давая понять: пора уходить. Связная удивилась: Жан оставил агента в живых. Зашагала за ним. А Полина осталась сидеть на земле. Когда они отошли от нее на пару десятков метров, услышали выстрел. Обернулись. Девушка лежала с пистолетом в руке, из раны на виске сочилась кровь…
Надежда на Фиру
За голову Кабушкина немцы объявили крупное вознаграждение. Но с талантом перевоплощения и мгновенной реакцией Иван обязательно дожил бы до Победы. Роковую роль сыграл глупый поступок одного из партизанских командиров. Он через связную передал Жану записку с просьбой достать пистолет Walther P38. Именно эта модель понадобилась для очередной операции с внедрением. Но о таком можно и устно оповестить. Девушку схватили, нашли послание, пытали током. Она не выдержала и назвала место жительства Жана на Академической улице. Там его и арестовали 4 февраля 1943 года. Истязали долго, до июля. Сначала жестко избивали. Потом морили голодом, не давали воды, пытаясь узнать места расположения боевых отрядов и схронов с оружием. Женщина по имени Фира, что убирала в его камере, оставляла в трещинах пола воду, которой он утолял жажду. В какой-то момент появилась надежда на побег. Подпольщики передали Фире отмычку: ей можно было отворить нехитрый замок. Но женщина с ним не справилась. К тому же в соседней камере находились латыши-полицаи, арестованные за уголовщину. В тюремной тишине они услышали возню с засовом и слишком долгое бряцанье замка и постучали в дверь, кликнув надзирателей.
Иван держался, иронизировал над собой. Чудом сохранилась его записка: «Умру, а подлецом не буду! В отношении меня — затишье. Я полагаю так, что нового они (немцы) не добились, все пытки не увенчались успехом, и решили, видимо, 1 мая вывесить как «подарок» для народа…». 4 июля он умер от нанесенных побоев.
В 1965 году Ивану Кабушкину посмертно присвоили звание Героя Советского Союза. В Минске его имя носит школа № 77, в Барановичах — СШ № 12. В столице Беларуси есть улица и переулок Кабушкина. Трамвайный вагон № 24, на котором он до войны работал, установлен в Казани на постаменте у нового здания управления МУП «Метроэлектротранс». В 1970-х на киностудии «Беларусьфильм» сняли 6-серийный телевизионный сериал «Руины стреляют…». Ивана Кабушкина сыграл Игорь Ледогоров.
Одни от боли, страха и голода перестают быть людьми. Другие обретают смысл жизни, становясь героями.
Еще материалы рубрики:
РУИНЫ СТРЕЛЯЛИ… Что подвигло 18-летнего Николая Кедышко создать подпольную группу
РУИНЫ СТРЕЛЯЛИ… Как будущий руководитель послевоенной Польши вел в Минске подпольную деятельность
РУИНЫ СТРЕЛЯЛИ… Как в оккупированном Минске создавались первые подпольные группы
