СЕМЬЯ С ИСТОРИЕЙ. Не знал нотной грамоты, стал профессором консерватории. Вспоминаем Евгения Глебова

Самобытному и щедрому таланту народного артиста СССР, дирижера, профессора консерватории, педагога Евгения Глебова были подвластны все жанры — от серьезных ораторий, кантат и симфоний до задорных пьес и песенок для детворы. Подробности — в материале корреспондента агентства «Минск-Новости».

Песня до обеда и шпага Никанчикова

Продуктивность и трудолюбие Е. Глебова кажутся невероятными. «Если песня не написана до обеда, — шутил мэтр, — значит, не задалась». А ведь он поступил в Белорусскую консерваторию в 21 год, поработав железнодорожником в Могилеве, не имея музыкального образования. Оставив дома в Рославле маму и бабушку, жил в Минске впроголодь. Еще не окончив вуз, был принят в Союз композиторов СССР.

Творческое наследие классика белорусской музыки огромно, в этой сокровищнице есть настоящие бриллианты. Несколько знаковых советских фильмов украсили написанные им саундтреки, а «Дикую охоту короля Стаха» немыслимо представить без пронзительно-щемящей мелодии, использованной потом в чудесном адажио к балету «Маленький принц» и взятой в репертуар Мишелем Леграном, автором знаменитых «Шербурских зонтиков».

«Он был человеком изысканного вкуса, — сказал о Глебове кинорежиссер Валерий Рубинчик. — И это выражалось в его жизни. Ему даже дружить было не с кем…» Впрочем, это гипербола. Друзей у Евгения Александровича хватало. И до сих пор в кабинете на почетном месте висит шпага, подаренная ему знаменитым фехтовальщиком Алексеем Никанчиковым.

«Очень добрый, колоссальной нежности человек, — вспоминают о Глебове те, кто был с ним по-настоящему близок. — Предельно вежливый с простыми людьми, хотя порой вызывающе дерзкий с начальством, поскольку ставил достоинство художника выше меркантильных соображений».

Среди самых ярких учеников Глебова — известные композиторы и музыканты Эдуард Ханок, Леонид Захлевный, Дмитрий Долгалев, Владимир Кондрусевич, Вячеслав Кузнецов, Василий Раинчик, Ядвига Поплавская и многие другие.

На излете жизни композитор тяжело болел. Он перенес инсульт, потерял зрение. Скончался 12 января 2000 г. в Минске, упокоен на Восточном кладбище. Вдова, Лариса Васильевна Глебова, бережно хранит книги, фотографии, рукописи мастера.

Вызов во ВГИК и встреча на радио

Юная красавица минчанка познакомилась с композитором почти случайно. Это была судьба.

— Я с родителями жила в районе улицы Маяковского, там окончила школу № 29, — рассказывает Лариса Глебова. — Киношники взялись снимать документальный фильм «Они вступают в жизнь» про наш класс. Меня заметили и стали приглашать на «Беларусьфильм», где как раз открылись актерские курсы. Преподавали там маститые артисты, в том числе Дмитрий Орлов, сыгравший гауляйтера в картине «Часы остановились в полночь».

Курсы окончила, одновременно работала на камвольном комбинате, снималась в массовке и эпизодах фильмов, а в 17 лет получила целевое направление во ВГИК. Поехала в Москву, успешно сдала экзамены, прошла все туры и поступила в мастерскую Сергея Герасимова и Тамары Макаровой. Однако вызова на учебу не дождалась.

— Лишь под Новый, 1960 год папа проговорился, что вызов приходил, но его припрятали. Родители побоялись отпускать дочь одну в Белокаменную, да еще в столь неоднозначное учебное заведение. Я проглотила обиду, продолжала работать и сниматься в эпизодах. На съемках фильма «Первые испытания», к которому Глебов писал музыку, даже видела, как композитор учил Николая Еременко-старшего, игравшего скрипача, правильно держать инструмент и смычок. 3 июля 1961-го моя приятельница-актриса позвала меня сходить за компанию с ней на радио, где мне до того бывать не доводилось. В коридоре Майя куда-то нырнула и исчезла, а я осталась одна. Слышу, в комнате играет музыка, подхожу, пытаюсь заглянуть. Оттуда выходит человек и говорит: сюда нельзя, здесь идет запись. Однако Борис Ипполитович Райский, а это оказался он, увидев мое испуганное лицо, сжалился и отвел в соседнюю комнату, велев сидеть тихо. Я села, за пультом был длинноволосый худой мужчина. Я не признала в нем Глебова.

Тут появилась Майя, по-дружески поздоровавшись с Виктором Дубровским, известным дирижером, красавцем и ловеласом. Мы попрощались и ушли, но ребята нас догнали и пригласили пообедать вместе, по их словам, отметить запись сюиты Глебова к балету «Мечта». Вчетвером отправились в ресторан гостиницы «Минск».

Несоюзная молодежь

— Отобедав, мы вышли на улицу, — продолжает Л. Глебова. — Стоял теплый летний день, и новый знакомый вызвался меня проводить до нашего дома на Маяковского. Далековато, зато он оказался интереснейшим собеседником. Его к тому моменту исключили из Союза композиторов. Я, 19-летняя девчонка, была благодарной слушательницей. Прощаясь, Глебов дал мне свой номер телефона и попросил позвонить, мол, не пожалею. Так и оказалось.

— А за что его исключили из Союза?

— Людмила, его тогдашняя жена, актриса ТЮЗа, где Женя работал дирижером оркестра, поссорившись с ним, накатала телегу в Союз. Но это лишь повод. Глебова, который не знал нотной грамоты, однако в 1950-м при содействии Иосифа Жиновича поступил в консерваторию, а потом стал членом Союза композиторов СССР по рекомендации Дмитрия Шостаковича, завистники недолюбливали. Он много и успешно работал и, по их мнению, отнимал кусок хлеба у не столь удачливых коллег, да еще и на заседания ходить не любил.

40 членов Союза композиторов единогласно проголосовали за исключение. Правда, когда потребовали сдать членский билет, он невозмутимо парировал, что получал его в Москве из рук Дмитрия Кабалевского и отдаст только ему. И ушел. А при нашем знакомстве шутил, дескать, ты со мной осторожнее, я — несоюзная молодежь.

— Потом те самые коллеги его и восстанавливали?

— Причем так же единодушно, деваться им было некуда. В нашем оперном театре намечалась премьера балета Глебова «Мечта», приуроченная к открытию нового сезона. И когда выяснилось, что автор — невзаправдашний композитор, любитель, ситуация стала выглядеть скандально. Вмешалось партийное руководство республики, и за месяц до премьеры его восстановили, убеждали написать покаянное письмо. Но Женя послал их подальше.

Когда мы начали встречаться, он совершенно не реагировал на то, что я тружусь на камвольном комбинате. Потом на киностудии мне предложили работу актрисы.

Узнав об этом, Глебов сказал выбирать: или кино, или он. Выбрала его.

Мастер и муза

— Вы могли стать артисткой, прекрасно рисовали. Почему пошли учиться на юриста?

— У меня был трехлетний стаж работы на предприятии, имела право поступать в вуз. Изначально собиралась на журфак БГУ, мне нравилась эта профессия, пером владела неплохо. Но знакомство с Евгением Александровичем изменило мои планы. Он был человеком начитанным, образованным и погруженным в свое творчество, но мало приспособленным к обыденной жизни. Пригласят его, например, подписать договор или прийти получить гонорар за работу, то придет и подпишет. Если нет, может и забыть. Я это очень быстро просекла и захотела стать юристом, чтобы помогать ему.

— А кто первый решил, что пора жениться?

— После окончания университета меня могли распределить куда угодно. И мама напомнила мне народную мудрость: «Двадцать три — замуж при!» Я Жене об этом сказала, он был разведен, предложил идти в загс.

Я, получив юридическое образование, работала адвокатом, преподавала в БГУ 30 с лишним лет. Позднее, познакомившись с Митрополитом Филаретом, по его просьбе готовила пакет документов, регулирующих отношения государства и православной церкви в республике. Их потом использовали даже в Москве. А с Владыкой с тех пор у нас установились очень теплые отношения, мы плотно сотрудничали около 10 лет, он по-настоящему приобщил меня к вере и отпевал Евгения Александровича в Свято-Духовом храме в 2000-м. Изумительный человек.

— Вы стали для Евгения Александровича музой, надежной помощницей, даже писали либретто к нескольким его знаковым вещам, в том числе к опере «Мастер и Маргарита». Пригодились ваши литературные способности?

— Мы оба впервые прочли первую публикацию романа Булгакова в 1965 году в журнале «Москва» и буквально заболели им. Женя решил писать оперу, но разрешение получил только много лет спустя, в начале 1990-х. Обратился к нескольким известным либреттистам, однако ни один вариант его не устроил. Пришлось браться за дело самим. Выбрали самые важные, на наш взгляд, сюжетные линии. Я писала текст, Евгений Александрович вдохновенно работал над партитурой.

Думаю, опера получилась. Жаль, что после премьеры в белорусском Большом театре и нескольких показов через 4 года ее тихо сняли с репертуара, когда Глебов был с инсультом в реанимации…

Высоцкий в завязке и Кекконен на премьере

— Евгений Глебов много писал для кино?

— Да, в его активе 40 фильмов и несколько документальных.

— Причем первой и по-настоящему сильной стала лента «Я родом из детства» Виктора Турова, где играл Высоцкий.

— Володя у нас бывал еще в прежней квартире на Парковой магистрали, его привел Виктор Туров. Сидит спокойно Высоцкий и наигрывает на гитаре. Его зовут за стол, а он: нет, ребята, не уговаривайте, я в завязке.

— В канву замечательной картины «Дикая охота короля Стаха» изысканно вплелась удивительная музыка Глебова. С Валерием Рубинчиком они поработали наиболее плотно и плодотворно?

— Они вместе четыре фильма сделали и были в очень хороших отношениях. Валера, с которым я познакомилась еще на киностудии, к Евгению Александровичу относился почтительно. Женя тоже видел, что Рубинчик даровитый человек и с ним интересно работать.

Однажды он мне сказал: «Милька, представляешь, что Валера заявил? Для «Дикой охоты» ему нужна мелодия вечности». И муж уселся за рояль, сидел, сидел, а потом позвал меня. Одной рукой мелодию наиграл, чувствую, выходит неплохо. «А он: ты еще в исполнении оркестра послушаешь. Родилась она быстро».

— И так понравилась самому автору, что позже была в «Маленьком принце»?

— Да. Но если вы послушаете звучащее в ленте и театре, то поймете, что это две большие разницы. В кино это просто воздушная мелодия, изумительно красивая, однако адажио Маленького принца и Розы в балете, образно говоря, обогащенный уран.

— А почему белорусский балет поставили сначала в Хельсинки, а следом в Большом театре в Москве?

— Когда Женя закончил балет «Тиль Уленшпигель», на премьере в Минске присутствовала главный балетмейстер Финского национального театра Эльза Сюльвестерссон. Спектакль ей очень понравился, она пообещала обязательно поставить его у себя. Через пару лет она осуществила это намерение.

Мы съездили туда и посмотрели два спектакля через день. На премьере присутствовал президент Финляндии Урхо Калева Кекконен, от его имени Глебову вручили роскошный букет. Потом все вместе поехали в гости к Эльзе. За столом разговорились, и она спросила: «Евгений Александрович, а над чем вы сейчас работаете? «Над балетом «Маленький принц», — отвечает. «Ой, как здорово, дадите его нам?» Не отказал.

«Профнепригодный» профессор

— Глебов много времени проводил за письменным столом?

— Да, я и сын старались не шуметь. Дай ему волю, он работал бы 24 часа в сутки. Зовешь его обедать, а он «сейчас-сейчас» и не идет. И только когда хлопнешь дверью, отправлялся поесть.

— Он хотел, чтобы ваш сын Родион был музыкантом?

— Еще как. Насколько Евгений Александрович изначально был неподготовленным музыкантом, поступая в консерваторию, настолько ему хотелось, чтобы у сына все сложилось удачнее. Родион обладал очень хорошими данными. Но наступило время развала всего на свете, и он, хорошо начав, не осилил ухабы, которые требовалось преодолевать, это не по его характеру.

Сын ушел из жизни непростительно рано. Но оставил прекрасную ораторию на стихи Владимира Короткевича «Быў. Ёсць. Буду!». Очень любил Высоцкого и, вдохновившись им, писал стихи и песни.

— Евгений Александрович прекрасно играл, если не ошибаюсь, на нескольких струнных инструментах.

— Да. На балалайке, домре, гитарой владел почти виртуозно. А вот пианино первый раз увидел в гостях.

— А дома брал в руки гитару?

— Конечно. Он любил напевать что-нибудь. Но не свои песни.

— Кроме многих известных людей у вас в гостях бывали его студенты?

— Частенько. Прежде чем он начинал с ними заниматься, я их кормила на кухне. Ханок у него начинал, Володя Кондрусевич, Вася Раинчик, Ядя Поплавская, человек сорок Глебов сделал своими учениками.

— При этом отказался становиться ректором консерватории?

— Категорически, несмотря на уговоры Машерова. Сказал, мол, не будет у вас ни композитора, ни ректора. Петр Миронович посоветовал хотя бы готовить себе единомышленников, смену. Евгений Александрович согласился и вел класс композиции в Белгосконсерватории, стал профессором. А в 1960–1970-х преподавал в Минском музучилище.

— А ведь в юности его не приняли в Могилевское музыкальное училище якобы из-за профнепригодности.

— Зато 70 лет спустя, в прошлом году, эту теперь уже Могилевскую государственную гимназию-колледж назвали его именем. Они сами написали мне, попросили разрешения. Я с радостью согласилась. Глебов был великим музыкантом, сейчас это понятно всем.

Фото из архива Ларисы Глебовой