ГЛАЗА В ГЛАЗА. Александр Ефремов — о ремонте в театре-студии, новом фильме и самой значимой награде

В проекте агентства «Минск-Новости» — известные люди с неравнодушным и откровенным взглядом на происходящее и на себя. Сегодняшний собеседник — режиссер театра и кино, художественный руководитель Театра-студии киноактера народный артист Беларуси Александр Ефремов.

Ремонт как явление временное

— Александр Васильевич, сегодня в городе много говорят о Театре-студии киноактера. Обсуждают не новые спектакли, не парижские гастроли — минчан волнует предстоящий ремонт. Спрашиваю как у главного человека в театре: есть ли повод тревожиться?

— Все в порядке. Ничто не позволит нам внушить своему любимому зрителю ненужные переживания. Наталья Ивановна Кочанова, глава Администрации Президента, приняла очень серьезное участие в судьбе театра и помогла нам сориентироваться. На время ремонта (или какого-то преобразования) будем занимать здание бывшего Молодежного театра, где недавно завершилась реконструкция. Переедем, как только там устранят кое-какие неполадки, связанные с перепрофилированием этого помещения. Оно должно было принадлежать музыкантам, а теперь будет принадлежать драматическому театру. Спектакли мы транспонируем под новое сценическое пространство и сразу после переезда начнем их играть.

Очень трогательно, что люди за нас переживают, радеют. И я вместе с вами должен их успокоить: все в порядке.

— То есть юбилей театра, 40-летие…

— Мы верим, он состоится уже на новой сцене.

На страже нравственности

— Простите за слово «тянуть», но 27 лет, с 1991 года, жить заботами театра — это и означает тянуть на себе воз всех проблем и вопросов… Скажите, каких душевных сил это стоит?

— 27 лет — это значительная часть жизни. А жизнь вообще требует огромных сил, и не только душевных. Но это вовсе не пустая трата. Театр вернул мне за эти годы гораздо больше — погружением в профессию, пониманием ее, необыкновенной радостью от зрительского признания твоего труда и труда коллег, а также непрерывной жизнью внутри любимого дела.

Хотя с театром было действительно тяжело. 13. Это у нас была контрольная цифра — число зрителей — играем мы или не играем. Если 13 и больше, то я говорил: «Ура! Играем!» А если меньше, то артисты радовались: «Ура, сегодня не играем!» Жизнь тогда была такая, что особой нужды в театре не наблюдалось. Обретение суверенитета. Государство, оформляющее себя. Новые отношения, новые грандиозные события! По сути, мы пережили революцию. Потому как радикальные изменения социальной и экономической обстановки в стране — это и есть революция. И почти всегда тяжелейшее испытание для народа, для государства. Вспомните пресловутые 90-е. Но именно в те годы мы и начинали. Сейчас ситуация, конечно, изменилась. Мы достаточно популярны, к нам идут.

— Вот вы вспомнили про непростые 90-е… А разве назовешь нынешние времена легкими? Про духовное состояние современного общества многие спорят, а очень хороший российский артист назвал наше сегодня временем эмоциональной тупости…

— Известный ленинградский поэт Александр Кушнер по этому поводу сказал:

Времена не выбирают,

В них живут и умирают.

Большей пошлости на свете

Нет, чем клянчить и пенять.

Будто можно те на эти,

Как на рынке, поменять.

Что ни век, то век железный.

Искусству в любые времена было нелегко. Особую нужду в нем, а тем более в сложные времена, времена перемен, мало кто испытывает. Потому что оно вмиг не решает проблемы, стоящие перед обществом. А тем более обществом, которое только формирует свои экономические, юридические, политические основы, новые социальные и общественные взаимоотношения. Но именно искусство способно активно участвовать во многих государственных процессах. Например, когда Путин стал рассказывать высокому собранию про то, какие новые виды вооружения появились, это произвело очень серьезное впечатление. Но не меньшее впечатление на российское общество произвели фильмы «Движение вверх» и «Лед», в которых россияне были показаны людьми, достойными большого уважения. Потому что они мужественные, патриотичные, благородные, целеустремленные, способные достичь даже невозможного. А совсем не злобные и безобразные, какими предлагает видеть их западная пропаганда. И это, с моей точки зрения, имело для общества российского не меньшее значение, чем заявление Путина о новых ракетах и непобедимом оружии. В преддверии выборов это сплотило общество, дало серьезный результат. Поэтому политики, которые преуменьшают значение искусства для государственной жизни, глубоко заблуждаются. Считаю, что возможности у искусства чрезвычайно серьезные и, опять же, для общества необыкновенно важные.

Что сегодня происходит с Европой, которая, по сути дела, предала христианство? Что было невозможным, вдруг становится сначала допустимым, потом привычным, а после просто обязательным. Абсолютно спокойно разрушаются нравственные законы и устои, рушатся всяческие этические нормы, тысячелетиями определяющие взаимоотношения человека и общества. Слава богу, у нас подобных тенденций не замечается. И, кстати, в этом искусство способно сказать свое веское слово. Странно видеть на российской сцене «Три сестры» Чехова, когда у каждой на спине нарисовано: первая, вторая, третья, и все они — лесбиянки, а Тузенбах — гомосексуалист. Понятно, что это лишь попытки за счет Чехова себя «сделать» — только бы было ни на кого и ни на что не похоже!

— То есть искусство должно-таки стоять на страже эстетических и нравственных законов?

— А как иначе?! Зачем же оно? Поверьте, очень легко творчески исповедовать модернистские законы об отрицании всего, что было до тебя. Это чрезвычайно интересная тема, связанная с началом XX века, мне она интересна, но мы ведь сейчас не об этом… Легко разрушать, созидать трудно. 

— Знаете ли вы, как живется театрам-студиям киноактера в соседних постсоветских странах?

— Пытается каким-то образом возрождаться Театр киноактера в Москве, но… Там спектакли — два человека, один человек, и все это носит какой-то периодический характер. Театр киноактера сохранился только у нас, в Минске. И многие-многие актеры, приезжающие в Беларусь, это отмечают как факт замечательный! И хотя наш театр задумывался скорее как площадка для тренинга киноартистов, мы стали полноправным репертуарным театром, причем одним из самых посещаемых в Минске.

Счастливый момент работы

— Кино в вашем творчестве — отдельная тема. «Поводырь», «Дунечка», «Наш человек в Сан-Ремо», «Немец», «Экзамен для директора»… Для меня лично (и, знаю, не только для меня) в военно-приключенческом кино по-прежнему одни из лучших — ваши «Снайпер» и «Покушение». Как не спросить у Ефремова-кинорежиссера: чего ждать зрителю в ближайшее время?

— Сравнительно недавно закончил картину, которая называется «Танкист». Это тоже четырехсерийная кинолента, тоже война. Фильм о Колобанове, герое войны, который похоронен у нас, в Минске, хотя он и не коренной белорус. Он работал в городе после войны, преподавал и умер здесь. Это уникальная личность, уникальный солдат, уникальный танкист. В одном бою он подбил 22 немецких танка из своего танка КВ! Играл его Алексей Чадов, мы снимали картину здесь, в Беларуси. Надеюсь, в ближайшее время этот фильм покажут на Первом канале. Для второго канала России сделал комедийную новогоднюю мелодраму «Фламинго». Что буду снимать в этом году? Пока не определился, хотя надеюсь, что сил еще хватит.

— Есть такое понятие, особенно для творческого человека: человек моего круга, моей поляны. Если не секрет, много ли сегодня людей, с которыми вам комфортно общаться?

— Их, конечно, меньше, чем было раньше. Хотя, наверное, не так драматично, как у Окуджавы:

Настоящих людей так немного!

Все вы врете, что век их настал.

Посчитайте и честно и строго,

Сколько будет на каждый квартал.

Настоящих людей очень мало.

На планету — совсем ерунда,

А на Россию — одна моя мама.

Только что она может одна?

Время идет, люди уходят, но тем не менее в моем кругу, как правило, те, с кем я делаю фильмы, спектакли. Сближает счастливый момент работы, которая радует меня, радует всех, с кем я тружусь. Сближает именно реальное, конкретное, здоровое, нравящееся нам дело. И мы верим: когда оно выйдет за пределы нашей поляны, оно непременно доставит кому-то такие же добрые чувства, какие были у нас.

— У вас так много всяких призов и наград… Какую награду считаете самой значимой?

— Есть у меня такая. Мне было очень лестно, когда в Ялте на набережной открыли мою звезду. Люблю свою профессию и считаю себя в театральной и кинорежиссуре профессионалом. И для меня призы, где написано «За лучшую режиссуру», наиболее дороги.

— Отличается ли, Александр Васильевич, то, от чего вы расстраивались, скажем, лет 20 назад, от ситуации сегодня?

— Мне кажется, что сейчас меня расстраивают вещи более глубокие. Приводит в состояние некоторой грусти то, что осталось гораздо меньше, чем было. Я имею в виду время. Расстраивает, что нельзя сейчас сделать то, что мог сделать раньше, но не понимал, как это сделать. Расстраивает то, конечно, что потеряны очень дорогие люди и их уже не вернешь.

С любовью к России и Беларуси

— Владимир Ермошин, один из прежних руководителей Минска, признался: я русский человек, верный Беларуси. Наверное, так мог бы сказать когда-то и наш великий Мулявин, а сегодня может сказать не менее великий Гостюхин. А вы, Александр Васильевич, родившийся, учившийся в России, подпишетесь под этими словами?

— Конечно! Ненужные (необязательно критические) выпады в сторону России, которые нет-нет да и появляются в белорусском обществе, я воспринимаю очень лично. Фиксирую их. Точно так же воспринимаю и критические выпады со стороны России в сторону Беларуси. Это не значит, что я оттуда ушел, а сюда не пришел. Это значит, что часть меня осталась там, а часть меня существует здесь. Я действительно люблю Россию. И я действительно люблю Беларусь и служу ей как могу.

— Творческий человек всегда обладает неким даром предвидения… Скажите, какое будущее у отношений России и Беларуси?

— Мне думается, пока у власти Путин и Лукашенко, ничего дурного произойти не может. Я в этом уверен. Не могу и не хочу представить, что может быть как-то иначе.

— Миллионы кино- и телезрителей плюс более миллиона зрителей, побывавших в Театре-студии киноактера… Как живется с такой известностью-популярностью, Александр Васильевич?

— На улицах Минска ко мне часто подходят люди, которые снимались у меня в массовке, которые просто меня узнают. Улыбаются. Здороваются. Жмут руку. Просят автограф. Приятно, конечно, что помнят и узнают. Но, честное слово, какого-то особого значения это уже, как раньше, не имеет… Кончаловский, гениальный, блестящий режиссер, сказал очень мудрую вещь по поводу своих картин: «Все равно или не заметят, или забудут». И это справедливо. Смотрю порой на молодое поколение — те имена, на которые мы молиться были готовы, для них ничего не значат. Тарковский, Феллини, Антониони, Бергман, Куросава… Но, поверьте, это не уныние и не разочарование в молодых людях, стремящихся заниматься искусством. Это искреннее желание призвать их к сохранению высоких традиций подлинного искусства, того искусства, в котором главным было «что», а не только «как».

И еще хочу добавить. Искусство способно принести и его создателям, и его ценителям огромную радость. Искренне всем желаю ощутить это самому.

Еще материалы рубрики:

ГЛАЗА В ГЛАЗА. Владимир Карпяк: для меня нет «не моих» тем

ГЛАЗА В ГЛАЗА. Григорий Рапота — о работе, патриотизме и книгах

ГЛАЗА В ГЛАЗА. Директор фонда «Шанс»: любая мотивация помочь — правильная

ГЛАЗА В ГЛАЗА. Владимир Ермошин: «Город за последнее время очень изменился, похорошел»

ГЛАЗА В ГЛАЗА. Первый проректор МГИРО: «Личный пример педагога — это самое главное»