Подвиг во имя жизни. Как сражался с фашистами партизанский связной Николай Селицкий
- Подписаться на
Белорусские партизаны всегда ждали возвращения из рейса Николая Селицкого. Он привозил им важнейшие разведданные о том, что происходит в Минске. Подробности — в материале корреспондента агентства «Минск-Новости».
В столице есть улица, которая носит имя Н. Селицкого. Он первым из минчан в 1936 году удостоен звания Героя Советского Союза. О тезке Н. Селицкого (только отчества у них разные — Александрович и Николаевич) — белорусском подпольщике и партизане — накануне Дня Победы рассказал его внук офицер ВМФ СССР Сергей Ткачев из Санкт-Петербурга.
Фронтовая молодость
Николай Николаевич Селицкий родился в 1905 году в местечке Фаличи, что рядом со Старыми Дорогами. После смерти отца ему, как старшему мужчине в семье, пришлось идти работать. Тогда Коле было всего 13 лет. Правда, он всегда мечтал о карьере железнодорожника. И решил осуществить свою мечту: выучился на механика и устроился на железную дорогу. Вскоре парень стал машинистом паровоза. В мирное время это была довольно весомая и уважаемая, хотя и нелегкая профессия. В 1941-м у Николая имелся уже свой дом в Осиповичах. Росли четверо деток…
Война полностью изменила жизнь людей. Уже в первую ночь после вторжения немецкая авиация бомбила этот стратегический железнодорожный узел. Через неделю по улицам города загрохотали вражеские танки. Немцы установили новые порядки. На работу на железной дороге вернули квалифицированных рабочих, не успевших эвакуироваться.
Н. Селицкий пошел работать на своем паровозе. Соседи поглядывали искоса. Им было невдомек, что он стал подпольщиком, выполнял задания партизан. Командование нуждалось в реальных сведениях о перемещении фашистских войск по железной дороге. И мужчина вызвался вести для них разведку. По работе часто бывал в Минске и привозил из рейса важнейшие сведения о составах, следующих через столицу, развернутой немецкой обороне и т. д. В свою тайну Николай посвятил лишь жену Ефросинью и старшего сына, Анатолия. Мальчику тогда исполнилось 12 лет. У немцев дети не вызывали подозрения. Толя в каблуках ботинок оборудовал тайник, куда прятал записки с разведданными, собранными отцом, и относил их связным партизанских отрядов.
Так продолжалось до 1944 года. Оккупанты арестовали одного из подпольщиков, Васю Белолипецкого, который знал о работе Н. Селицкого на партизан. Руководство подполья испугалось, что гестапо пытками выбьет из него сведения. Решили не рисковать и вывести всю семью в партизанский отряд. Чтобы не вызывать подозрений, «срочно заболел» помощник машиниста. Селицкого вызвали на замену, и он ушел в рейс. Этой же ночью всю его семью тайно переправили к партизанам.
Немецкое руководство тогда не доверяло составы местным железнодорожникам, поэтому машинистом паровоза всегда был немец. Николай Николаевич работал у него помощником, третьим членом паровозной бригады был кочегар. В этом последнем рейсе они «нейтрализовали» немца, разогнали состав до максимальной скорости перед станцией, где хранились грузы для фашистских войск, и выпрыгнули из паровоза. К сожалению, кочегар разбился насмерть. Селицкий получил сильные ушибы, к тому же обварился кипятком и паровозным паром. Партизаны нашли его и доставили в отряд. Там Николая Николаевича долго лечили народными средствами — травами и мазями. Чтобы затягивающаяся после ожогов кожа не лопалась от движений, он долго лежал в подвешенном среди деревьев гамаке.
Урок мудрости
— С тех пор у деда осталась местами розовая нежная кожа на лице, — говорит внук Н. Селицкого С. Ткачев. — Она шла пятнами, стоило ему чуть разгорячиться. Кроме того, он оглох на левое ухо.
Когда я стал постарше, как-то попросил его рассказать о войне. Мне очень хотелось услышать правдивый рассказ о тех событиях, ведь пионером я много читал и смотрел о героизме и подвигах. Дед в то время уже болел. Он, как почти все ветераны, отнекивался. Я простодушно настаивал: «Ну расскажи хоть, что тебе больше всего запомнилось». Он долго молчал, а потом признался: «Помню, внучек, мне было очень страшно. Ведь если бы я попался, то всю семью бы фашисты замучили». Мы долго молчали, и уже я не знал, что сказать…
Моя мама, Галина Николаевна, отмечала, что, когда говорили о войне и ее участниках и хотели высказать уважение деду, он всегда стеснялся и даже робел: «Да что я, ничего особенного, это другие действительно герои…»
Еще мама рассказывала, что хорошо помнит, как мои бабушка и дед во время той оккупации прятали и переправляли к партизанам еврейские семьи с детьми, спасая их от уничтожения. Однажды, маме было тогда лет 10, в их доме поздно вечером из погреба вывели очередную еврейскую семью, чтобы накормить. После ужина мама тихонечко спросила у бабушки, почему ей дали меньше вареной картошки, чем девочке Соне. «Ведь я же твоя дочка?» — с укором сказала она. Бабушка, Ефросинья Мироновна, так же тихонечко ей ответила: «Дочушка, я могу положить тебе больше, чем Софочке, но тогда завтра придется тебе весь день сидеть в погребе вместо нее». Мама часто вспоминает этот урок мудрости и доброты.
С. Ткачев: «Награды деда лежат у меня в коробочке рядом с пожелтевшей справкой, выданной ему 4 июля 1944 года командиром партизанского соединения Осиповичского подпольного РК КП(б)Б капитаном Глотовым о том, что: «…тов. Селицкий Николай Николаевич … занимал должность: Связной Осиповичского партизанского соединения. На боевом счету имеет: Предоставлял сведения о гарнизоне противника г. Минск …».
К чести В. Белолипецкого, позже выяснилось: он выдержал все пытки гестапо и ценой собственной жизни не выдал никого из осиповичских подпольщиков.
Еще материалы рубрики:
«За укрывательство евреев грозила казнь — началась смертельная игра в прятки». Логойский холокост
Вспоминаем о войне. На Логойщине были сожжены 20 деревень с жителями, 11 — не восстали из пепла
