Степень разрушений поражала. Каким был Минск после освобождения от фашистов
- Подписаться на
Город еще бомбят, многие уцелевшие здания заминированы, кругом разруха. Какой была жизнь столицы после освобождения от оккупантов — в материале корреспондента агентства «Минск-Новости».
В землянках и во времянках
Чтобы мысленно перенестись в Минск лета 1944-го, можно прочесть цитату из воспоминаний одной из горожанок: «Первым товаром, который появился в городе без карточек, был сладкий сироп (вишневый и грушевый) и «сельтерская» (газировка. — Прим. авт.). Ими просто упивались. А еще пуговицы… Обычные пуговицы, их продавали в маленьких киосках. Они были очень нужными, потому что, например, на платье моей сестры из мешковины, покрашенной орешником, вместо пуговиц были обтянутые тканью сушеные фасолины…»
О многом говорит и снимок, где на пересечении современных ул. Энгельса и пр. Независимости прямо на фоне здания ЦК КПБ (сейчас в нем располагается Администрация Президента. — Прим. авт.) и пострадавшего от бомбежек здания Купаловского театра раскинулся стихийный палаточный городок.
Если бы в столицу БССР в год ее освобождения вы прибыли поездом в 6:00, то увидели бы, что вокзал представлял собой единственную комнатушку ожидания. Остальная часть строения находилась в аварийном состоянии. До 7:00 вас с вокзала не выпустил бы милиционер. Комендантский час! Потом, оказавшись на привокзальной площади, можно было попасть на маленький продуктовый рынок, заметить извозчиков, готовых доставить в те районы, где проезды уже расчищены от руин. Степень разрушений поражала. Ведь и после освобождения гитлеровцы продолжали бомбить столицу БССР. В ночь на 21 июля 1944 года атаке подвергся железнодорожный узел. Сгорело три вагона боеприпасов, 10 — с дизельным топливом. Разрушено около 30 домов, в том числе здание областного НКВД. Убиты 15 человек, тяжело ранены — 30. В воздушном бою сбито три самолета противника. 23 июля гитлеровцы вновь сбросили на город фугасные бомбы. Погибли 4 человека, ранены — 12.
В городе, начинающем возрождаться, остро стоял жилищный вопрос. Например, к лету 1944-го населения насчитывалось около 50 тыс. Но из эвакуации возвращались семьи. Только в августе того года их приехало 1 289. Люди ютились в сараях, среди руин создавали коморки, проходы завешивали плащ-палатками. Под жилье приспосабливали погреба сгоревших деревянных домов, создавали землянки. С одной стороны, вместо провинциального Минска с кривыми узкими улочками приглашенные из Москвы и Ленинграда архитекторы собирались строить «город Солнца» с широкими проспектами, домами в стиле сталинский ампир. Ради этого сносили поврежденные здания, которые еще можно было восстановить. С другой — первый секретарь ЦК КПБ Пантелеймон Пономаренко на одном из митингов заявил: строить деревянные дома можно во всех районах, за исключением нескольких центральных улиц. Естественно, он подразумевал официальный путь: выделение участка земли с последующим оформлением. Но люди поняли его буквально. Началась волна самостроя. Возводили тесные времянки из всего, что могло послужить строительным материалом, без всяких разрешений. Потом требовали, чтобы их прописали в этих хижинах. Таким образом рассчитывали законно претендовать на расширение жилья. Власти, вздыхая, часто шли навстречу.
Санитарный кордон
Эпидемиологическая обстановка оставляла желать лучшего. В столице не работала канализация, а отходы из выгребных ям вывозили всего две ассенизаторские повозки. Даже к 1948 году в городе насчитывалось всего шесть бань, куда выстраивались огромные очереди. Ведь большинство людей жили без коммунальных удобств. Стены во многих квартирах были красными от раздавленных клопов.
Прививку против брюшного тифа, паратифов, дизентерии обязывали делать всё трудоспособное население. За отказ — штраф или месяц исправительных работ. Дезинфекции прямо на вокзале подвергали всех прибывших по железной дороге. Один из чиновников сетовал, что, едва вылечившись, вновь заражался чесоткой, принимая юную поросль в члены ВЛКСМ! Не мог не пожать им руки.
Почти сразу после освобождения города создали трест по разборке разрушенных зданий, расчистке завалов. Заводчан и служащих обязывали трудиться на них по 30 часов в месяц, студентов — по 15 часов. Всем выдавали «Индивидуальную книжку участника восстановления Минска». В ней отмечали отработанное время. Проводили и регулярные воскресники по расчистке города. Конечно, минчане хотели быстрее избавить улицы от завалов. Но окончательно это удалось сделать к 1952 году. Очень уж велики оказались объемы. Чтобы простимулировать граждан, выходивших на дополнительные воскресные работы, устраивали соцсоревнования между дворовыми бригадами. Перевыполнивших план награждали. Например, в Минск прибыли 20 вагонов гуманитарной помощи от Красного Креста. Особо отличившимся вручали пальто, рубашки, одеяла, детскую одежду.
Про питание
К концу августа 1944-го в Минске работало уже 46 магазинов, открыли киоски. Но продуктов не хватало. Страна продолжала воевать. Горожане питались с огородов. На выделенных участках сеяли даже злаковые. В столице на ул. Танковой, Чкалова, в пер. Комаровском открыли восемь мельниц, где люди могли перемолоть свое зерно в муку.
Особую надежду возлагали на рынки. Постепенно возобновили работу Виленский, Червенский, Суражский, Комаровский, Юбилейный базары. Крестьяне привозили сухофрукты, сушеные лесные ягоды, сушеные и соленые грибы, реже — живность. В связи с отсутствием холодильников поросят и кур доставляли живыми, чтобы мясо не портилось в пути. Через дорогу от Червенского рынка работал убойный пункт, где туши разделывали и потрошили.
Постепенно, в первое послевоенное пятилетие, массовым жильем вместо палаток и землянок становились деревянные коммунальные общежития барачного типа. В них — комнаты 12–15 м2 на семью, удобства на улице и холодная вода на общей кухне. Некоторые простояли до начала 2020-х, например в Грушевке. Специалисты среднего звена получали квартиры и комнаты в двухэтажных кирпичных домах с деревянными лестницами и перекрытиями.
Там в квартирах имелись ванная и туалет. Такие здания постройки конца 1940-х сохранились сегодня в знаменитой Осмоловке, других районах города. В квартиры на ул. Советской (ныне пр. Независимости) въезжали творческие и научные работники, партийная элита. С каждым месяцем черты нового города становились всё ярче и четче.
Главные люди освобожденного Минска — саперы. Они закрывали уцелевшие здания на минный карантин. Развешивали таблички, ориентировавшие граждан в местах, где еще опасно ходить.
Смотрите также:
