В освобожденном Минске запретили пасти скот в парках, а выпускники вузов 1941-го сдавали госэкзамены
- Подписаться на
С 22 мая 1945 года вступало в силу решение исполкома Мингорсовета о запрете езды на лошадях по скверам и паркам, пасти там скот тоже стало нельзя. Как в послевоенном Минске жизнь возвращалась в мирное русло — в материале корреспондента агентства «Минск-Новости».
Работа по дереву
Некоторые минчане помнят Ленинский проспект (позднее — пр. Скорины и Независимости), когда высаженные в конце 1940-х — начале 1950-х липы цвели и благоухали. Никто не предполагал, что к ХХ веку столица окажется перегружена автотранспортом, возникнет агрессивная среда, служащая причиной гибели деревьев. Да и смеси, с помощью которых коммунальщики боролись с обледенением проезжей части и тротуаров, мягко говоря, не способствовали росту и выживанию зеленых насаждений.
Исполком Мингорсовета депутатов 22 мая 1945 года принял решение № 39/224 «Об охране зеленых насаждений города Минска». Документ запрещал всем учреждениям и предприятиям, частным лицам, домовладельцам самовольную вырубку и пересадку деревьев без разрешения Треста зеленого строительства (ныне «Минскзеленстрой»). В то же время предприятия и учреждения, местные жители должны были на своих территориях обеспечить растительности надлежащий уход: поливка до 10:00 и после 17:00, рыхление земли вокруг кустов. При строительных работах обязали отгораживать деревья глухими щитами. Решение налагало запрет на посыпку солью тротуаров, крепление к деревьям лозунгов, объявлений, плакатов. Ездить на лошадях по скверам и паркам, пасти там скот тоже стало нельзя. Следует заметить, что в ту пору более половины населения проживало в частных домах. Если удавалось завести домашнюю скотину, она становилась ключевым источником пропитания, особенно для больших семей. С виновных в нарушении этого решения взыскивали стоимость ущерба городу, штраф, могли и исправительные работы присудить.
В 1956-м Хрущев развернул кампанию по борьбе с частным животноводством. Сначала граждан обязали платить налоги: за корову — 500 рублей в год, за лошадь — 1 500. В то время это составляло более двух среднемесячных зарплат. Владельцы начали массово забивать домашний скот и продавать мясо на рынках. Для окончательной уверенности в победе над собственническими настроениями Советы Министров союзных республик запрещали «по санитарным соображениям» содержать живность на частных подворьях в городах. Партия сломала механизм самообеспечения широких слоев населения, не обладая возможностью эффективно заменить его. Особенно на окраинах, в частном секторе люди долго сочетали в быту черты сельской и городской жизни, работали на заводах и вели подсобное хозяйство.
Суровость законов смягчалась необязательностью их исполнения. После смещения Хрущева в 1964 году налог на скот отменили. Граждане еще долго холили и лелеяли своих буренок и саврасок в растущих этажами вверх городах. Например, в начале 1980-х на месте, где сейчас высится здание Национальной библиотеки, было поросшее травой поле. Жители расположенного неподалеку частного сектора с удовольствием отправляли туда пастись коров.
Еще один любопытный факт, связанный с решениями и постановлениями Исполкома Мингорсовета. В том же мае 1945 года организация ставила в известность руководителей учреждений и предприятий, получивших для восстановления полуразрушенные дома («коробки»): до 15 июля они обязаны были предоставить справки из банка об обеспечении финансирования строительства. В противном случае объекты передавали другим организациям. Вот такой штрих к общей картине восстановления города.
Под псевдонимом
В Минске возобновилась гастрольная деятельность. Ее организацией занималась Государственная филармония. Большие труппы драматических театров из других городов СССР пока не приезжали в связи со сложностью расселения гостей и из-за нехватки концертных площадок. Небольшие группы московских артистов навещали столицу. Но показывали не спектакли, а емкие концертные программы. Для выступлений им предоставляли сцену нынешнего Дома офицеров и даже зал заседаний в Доме правительства! Например, 8 июля там давали концерт актеры Московского театра сатиры. А двумя днями ранее — солисты Большого театра Союза ССР.
Посещали город в ту пору и ленинградские исполнители. Например, эстрадно-мелодический ансамбль под управлением Бориса Градского. Все участники выступали под экстравагантными псевдонимами в манере 1920-х годов. Надежда Бах исполнила жанровые песни. Фаина Кокоина продемонстрировала характерные и ритмические танцы.
Клеопатра Зимина спела таборные песни. Концерт посетили гости столицы, передовики колхоза «Чырвоная Пчолка» Хотимского района Могилевской области.
Невелика беда
Весной победного года столичные вузы, например Минский государственный педагогический институт имени М. Горького, доводили до сведения студентов-выпускников 1941 года, что согласно разъяснению Всесоюзного комитета по делам высшей школы при Совете Народных Комиссаров СССР они могут получить диплом об окончании института при условии сдачи всех госэкзаменов с 15 июня по 15 июля.
Понятно, что СНК СССР издавал постановления и разъяснения для всей страны. Но фактическая война для регионов началась в разное время. В средней и восточной полосах учебный год успели завершить полностью. Исключением стали те, кто ушел на фронт, не дождавшись получения диплома. Минск начали массированно бомбить 24 июня. Не успели эвакуировать многие важные государственные документы, что уж говорить об экзаменационных ведомостях. Они сгорели. И теперь те, кто фактически прошел экзаменацию до начала войны, но не успел получить «корочку», должны были пройти испытания повторно.
С одной стороны, понятно, что если человек собирается работать по специальности, то он обязан хорошо знать предмет. С другой — прошло не просто четыре года, а 1 418 дней войны. Одни все это время находились на фронтах, другие — в эвакуации, в партизанских отрядах. После всего пройденного непросто было за месяц-два обрести нужную форму и явиться на экзамены вооруженными знаниями. Очевидно, были те, кто поставил крест на фактически полученном до войны образовании, решив, что поздновато вновь садиться за парту — надо работать и выживать. На фоне пройденного это не стало вселенской трагедией — лишь прозой жизни. Тем более что газеты пестрели объявлениями: предприятия искали водителей, экспедиторов, кладовщиков, предлагали в короткие сроки обучить другим специальностям, которые позволяли иметь сносный доход.
Читайте также:
В освобожденном Минске собирали Studebaker, а отсутствие на рабочем месте считали дезертирством
В июле 1944-го отечественная пресса возвращалась в Минск в течение трех недель. О чем писали газеты
Яловые ботинки — особый шик, кирзовые — сносно. Как и во что обували минчан после войны
