Придумал монумент Победы в Минске и проектировал дома сельчанам. Две судьбы архитектора Заборского

Взлет — пике — снова взлет. Так можно охарактеризовать жизнь талантливого зодчего, который оставил в Минске заметную память о себе. Подробнее о Георгии Заборском — в материале корреспондента агентства «Минск-Новости».

Неслучайная встреча

Зодчий Г. Заборский вместе с коллегами создал центр послевоенного Минска. Он автор проектов зданий Минского суворовского училища, аэропорта Минск-1, декорированных почти в античном стиле жилых домов по обе стороны ул. Ленина, соавтор обелиска-памятника на площади Победы. В 1964 году в свои 55 лет якобы по личному желанию перешел в проектный институт Белгипросельстрой и начал строить деревни. На прощание он словно махнул рукой столице и создал здание музея истории Великой Отечественной войны на нынешней Октябрьской площади совершенно не похожим на прежние свои творения. Оно было скромным, фоновым, хоть и с благородными пропорциями, но голым, будто чертеж. Что случилось в тот период жизни с Георгием Владимировичем, так любившим барочные карнизы, сталинский ампир и неожиданно ушедшим возводить сельские подворья?

Архитектор — коренной минчанин. Родился в 1909 году. Поступил в 1929-м в строительную профтехшколу, практику проходил на возведении Дома правительства. Там он познакомился с создателем проекта здания, архитектором Иосифом Лангбардом. Парень наблюдал, как замысел на чертежах материализовывался на его глазах, и это ощущение чуда, когда придуманное, нанесенное на бумагу вдруг обретает формы и становится явью, он сохранил на всю жизнь. Лангбард заметил талантливого подмастерье, делился профессиональными секретами, а в 1933-м рекомендовал ему ехать в город на Неве. Там Заборский поступил в Ленинградский институт живописи, скульптуры и архитектуры. Отличная школа, которую прошли архитекторы Василий Баженов, братья Бенуа, художники Илья Репин, Иван Шишкин, Александр Иванов, братья Крамские. Правда, на вступительных экзаменах растерянный и восхищенный красотами Северной Пальмиры минчанин провалил арифметику. Ректор Исаак Бродский обратил внимание на его композиции в конкурсе по основной специализации и решил принять парня.

В Минск Георгий вернулся лишь в 1940-м. Градостроителям и вообще творческой интеллигенции уделялось в те годы много внимания. Его пригласил на беседу первый секретарь ЦК Компартии Белоруссии Пономаренко. Кроме работы над проектом памятника в честь объединения Западной Белоруссии и БССР функционер ни с того ни с сего предложил Заборскому отправиться в экспедицию для изучения памятников зодчества Гомельской и Полесской областей. Заборский не совсем понимал, зачем ему колесить по селам, рассматривать усадьбы. Он мечтал город строить. Но именно этот опыт пригодился ему спустя 25 лет.

Думали, сумасшедший

Когда 24 июня 1941 года начали бомбить Минск, первое, что сделал зодчий… схватил лист бумаги и стал рисовать. Он судорожно набросал здание Большого театра, окутанное клубами дыма. Потом сунул рисунок в стеклянную банку и закопал во дворе. Этот эмоциональный эскиз сохранился, и теперь он в Белорусском государственном архиве научно-технической документации. Но уходить из пылающей столицы всё же пришлось. Присоединился к одной из воинских частей и был отправлен на сборный пункт.

В боях Заборскому везло. Он даже поверил, что заговорен. 11 июля 1942-го Георгий писал коллеге и другу Заиру Азгуру, что ни пуля, ни штык его не берут. Однако спустя 20 дней получил ранение в горло. Осколок мины вонзился в шейный позвонок, от чего отнялась рука. К счастью, ненадолго. 15 дней он не мог шевелиться, разговаривать и даже пить воду. После полугода госпиталей его направили в Троицк Челябинской области для дальнейшего излечения и реабилитации. Всё это время на больничной койке Заборский рисовал на всех попадавшихся клочках бумаги, на упаковках бинтов, на газетах и оберточной бумаге. Создавал эскиз будущего монумента Победы в Минске… Конечно, сейчас это звучит на грани патетики, а тогда желание скорейшей победы у интеллигентного человека обретало вот такие творческие формы. Все пережившие войну были уверены: погибшим — памятник до небес! Медсестры даже считали его слегка сумасшедшим, одержимым своими набросками. Однажды госпиталь посетил первый секретарь Челябинского обкома ВКП(б) Николай Патоличев. Он увидел, что именно рисует Заборский, и распорядился огородить ему простынями угол, создать своеобразную мастерскую. Пройдет 10 лет, и Патоличев в качестве первого секретаря ЦК КПБ вместе с Заборским будет открывать на Круглой площади обелиск-памятник Победы.

Комнатушка для Коласа

Первый послевоенный проект Заборского — восстановление Полоцка. В Москве академик архитектуры Щусев отметил проект, а в Минске были возмущены предложением о восстановлении в Полоцке культовых сооружений. В адрес Заборского резко высказался министр МГБ Лаврентий Цанава, что было небезопасно. Однако исторические памятники в Полоцке восстановили, а предприятия вынесли на окраины города.

Основные направления деятельности Георгия в конце 1940-х — фактическое строительство Минска заново. Архитектор в соавторстве принимал участие в проектировании застройки нынешнего пр. Независимости, а также площадей Ленина, Октябрьской, Калинина. Здание ЦК ЛКСМБ на ул. К. Маркса, 40, тоже его детище. Руководил он и архитектурно-конструкторскими мастерскими проектных институтов Белгоспроект и Минскпроект. По долгу службы именно Заборский стал автором памятника Сталину. Его в 1952-м установили на Центральной площади (сегодня Октябрьская). После XXII съезда КПСС в октябре 1961 года, на котором приняли решение о выносе тела Сталина из Мавзолея, памятник демонтировали под покровом ночи. Позже ходили легенды, что он спрятан в одном из подвалов домов на нынешнем пр. Независимости. Даже поиски велись, понятное дело, безрезультатные.

Любопытная история с проектом жилого особняка для писателя Якуба Коласа, где сегодня литературно-мемориальный музей (ул. Академическая, 5). После войны поэт поселился в ветхом деревянном доме во дворе Академии наук, вице-президентом которой являлся. В 1947-м его посетил глава республики Пономаренко и подивился, что легенда живет в таких убогих условиях. Предложил выстроить каменный дом. Колас счел неприличным шиковать, когда половина города жила в подвалах. Лишь к 70-летию, в 1952 году, партия настояла на обновлении. Заборский спроектировал для его семьи добротный дом площадью 319 м². Просторная столовая, кабинеты, спальни — всё там выглядело фешенебельно. Но по просьбе поэта на втором этаже налево от лестницы Заборский внес в план малюсенькую уютную комнатушку, в которой помещались только стол и диван. В ней-то Колас и проводил больше всего времени, работал, а на остальной территории хозяйничали домочадцы. Спустя четыре года поэта не стало. А в 1972-м архитектор выступил соавтором скульптурной композиции и памятника белорусскому песняру на площади его имени. В раздумье опустился на камень Колас среди персонажей своих произведений. Существовала байка о том, что кто-то из приезжих, не знающий местных подробностей, взглянув на монумент, удивился: «Оригинальный у вас памятник Ленину».

Однако самым знаковым событием стало для зодчего открытие обелиска-памятника на площади Победы, который он тоже создавал с группой коллег. Что-то в окончательном проекте осталось от тех самых зарисовок в госпитале. По воспоминаниям очевидцев, 4 июля 1954 года люди плакали на мероприятии и даже опускались на колени. Война для них тогда не история, а лично пережитое горе. К слову, шпиль на площади Победы мог быть на треть выше, своего рода штык, вонзающийся в небо. Гранит не довезли, архитектор пошел на уступки. Сейчас специалисты считают, что это удача. Вместо доминанты над всем городом мы видим символ, скрепляющий только площадь.

Новая страница

Хрущев, посещая новую гостиницу «Ленинград» в Москве, устроил грандиозный скандал. Он сетовал, что вместо домов строят подобие церквей, нужно покончить со сталинским украшательством. 4 ноября 1955 года официально было принято постановление ЦК КПСС «Об устранении излишеств в проектировании и строительстве». В возводившихся зданиях убирали запланированный ранее декор, если это было возможно. В Москве, например, на фундаменте недостроенной высотки возвели гостиницу «Россия» без украшательств. Появились дома с голыми кирпичными стенами без облицовки и даже штукатурки, которые прозвали обдирными, то есть ободранными. В Минске Дворец культуры тракторного завода и Дворец культуры камвольного комбината начали строить в 1954-м, до принятия постановления. В них предусматривались все атрибуты сталинского ампира. Работы заморозили до 1960 года. Проекты переделали, упростив. На окончательное возведение потребовалось еще пять лет. Поэтому у таких крупных предприятий ДК похожи на клубы в поселках городского типа.

Эти события связали руки Заборскому. Он не мог мыслить в духе минимализма и конструктивизма. Вернее, мог, но не хотел. Это не его стихия. Однако как человек системы зодчий вынужден был подчиняться обстоятельствам. Пришло новое поколение архитекторов, желавшее видеть всё в стекле и бетоне. Когда в первые послевоенные годы почти с чистого листа архитекторы пытались возвести идеальный античный город, они понимали: композиция должна быть целостной. И сегодня, когда идешь по старой сталинской части Минска, это вполне ощущается. А дальше начинается разносортица. И именно создавшие ее люди на конкурсах проектов протяжно высказывались: «Опять Заборский, сколько можно!» Был отвергнут его замечательный проект мемориала «Брестская крепость» и многие другие.

В 1958-м Георгий Владимирович подавал первый проект музея истории Великой Отечественной войны c элементами барокко и классицизма. Потом, словно в отчаянии, на волне новых настроений он максимально упростил, урезал свой первоначальный замысел. Было ли это демаршем? Возможно, решил проверить, примут ли самый примитивный вариант вопреки логике. И его приняли и построили. С одной стороны, рядом с роскошным Дворцом профсоюзов с барельефами и лепниной ныне снесенное здание музея смотрелось обычной коробкой. Есть позиция архитекторов, считающих, что музей и должен являться коробкой, главное в нем — наполнение, сменная экспозиция. С другой стороны, если присмотреться к снимкам уже не существующего здания, то оно вполне коррелировало с комплексом ЦК КПБ. Ровные строгие линии, узкие окна без крестовин рам. Суровость. Война — это же скорбь. Но коллеги критиковали эту работу и архитектора.

Критиковали и кинотеатр «Пионер», расположенный в одном здании с театром кукол. В нем Заборский учел новые веяния: тематическое панно из цветного стекла, витражи. Считали, что в композиции с ТЮЗом, театром имени Я. Купалы и зданием ЦК КПБ он смотрится инородно. Другой вопрос, что, когда его возвели, напротив стоял дом Янчевского, который снесли в 1974-м, с ним здание «Пионера» вполне гармонировало.

Словно потеряв интерес к градостроительству, в 1964-м Заборский ушел с руководящей должности в Минскпроекте в проектный институт Белгипросельстрой рядовым архитектором, чтобы строить на селе. Этому предшествовал развод с первой супругой, из чего коллеги раздули скандал и вынесли факт на всеобщее обсуждение, мол, завел роман с молодой на старости лет. В те годы обвинения в аморальном поведении имели серьезные последствия. Мастера лишили проектной мастерской в Белгоспроекте и должности доцента на факультете архитектуры в политехническом институте. И это при том, что он был беспартийным. Новая работа, новая семья, перевернутая страница. Со второй женой, Екатериной Ивановной, мэтр прожил 39 лет.

Преображение села

Благо в республике знали о его дарованиях. Первым его пригласил проектировать центральную усадьбу в колхозе «Рассвет» Герой Советского Союза и Герой Социалистического Труда Кирилл Орловский. Тот самый бывший разведчик, о котором снят фильм с Михаилом Ульяновым в главной роли. Вскоре республику возглавил Петр Машеров и поставил задачу создать современный облик белорусского села. В 1966 году опала завершилась, Заборского назначили руководителем мастерской Белгипросельстроя, а с 1970-го — главным архитектором этого института. Большинство званий и наград он получил именно в тот период.

Например, в 1971-м Государственную премию СССР за планировку и застройку сельского поселка Вертелишки. Звучит не так пафосно, как здание Минского суворовского училища, но во многом благодаря его стараниям белорусская деревня окончательно избавилась от соломенных крыш, в села провели электричество и дороги. Правда, в попытке приравнять условия жизни в селе к городским там начали строить 2–3- и даже 5-этажные многоквартирные панельки. Поскольку в деревне отсутствует подобная городской система жилищно-коммунального обслуживания, в некоторых селах эти здания сегодня в плачевном состоянии. Да и сельчанам, привыкшим к своему подворью, с огородом и сарайчиками, они не пришлись по душе.

Последним проектом Георгия Владимировича в 1990-е стал памятник жертвам массовых репрессий в Куропатах. Вероятно, это стало для него личным делом — отдать дань памяти кому-то, чьи фамилии мы никогда не узнаем.

Еще материалы рубрики:

Не поверите: крокодил Гена и Чебурашка жили в Минске! А создал их наш земляк Леонид Шварцман

Первый в мире патент на геликоптер в 1912 г. получил гомельчанин Федор Евстафьев. История изобретения

Спецоперация НКВД. Зачем одного из лучших архитекторов Минска Александра Воинова в 1943-м доставили на Лубянку

Как житель Бреста стал британским изобретателем, меценатом, одним из королей табачного бизнеса Европы

Изобрел чудо-вакцину и подарил ее людям. История жизни Альберта Сейбина, спасшего миллионы жизней