Терки, воронки, центрифуги. Изделия жестянщиков пользовались большим спросом в послевоенном Минске
- Подписаться на
Как в Минске второй половины 1940-х молодые ветераны, став вольными ремесленниками, пытались восполнить некоторые пробелы в работе Госплана СССР, читайте в материале корреспондента агентства «Минск-Новости».
Сами с усами
В послевоенном Минске и его окрестностях двигателем обывательской изобретательности стала нищета. Люди шли трудиться на открывающиеся заводы и фабрики, стройки, получая небольшую зарплату. Но встречались и те, кто решался работать на себя. Часто это были инвалиды войны, лишившиеся ноги или глаза, которых не хотели брать на производство. Многие из них обладали вполне светлыми головами и золотыми руками, были молоды, физически развиты и часто на костылях перемещались быстрее, чем иные на здоровых ногах. Искали способы прокормить себя и семью.
Например, очень востребованными стали товары, которые изготавливали жестянщики. У госпредприятий до производства ширпотреба, мягко говоря, не всегда доходили руки. В результате привычные сегодня вещи оказались тогда в дефиците. К примеру, жестянщики делали обычные кухонные терки или воронки для перелива жидкости, а граждане покупали утварь у них на рынках.
Только кажется, что все так просто. На деле требовалось где-то доставать жесть. В первые послевоенные годы по талонам в магазинах отпускали на развес американское ореховое масло. Поступало оно в больших пятилитровых жестяных банках. Вот их потом за небольшую плату и продавали жестянщикам.
К концу 1940-х в Минске, особенно вдали от центра города, население проживало в частном секторе, где начали обзаводиться домашней живностью, даже коровами. Большим спросом пользовались центрифуги для изготовления масла и сметаны. Их тоже мастерили жестянщики из тех же банок. Внутри емкость начиняли разнообразными сеточками-фильтрами. На Суражском, Червенском и прочих столичных рынках центрифуги стоили в среднем 50 рублей. Для сравнения: зарплата бухгалтера тогда составляла около 350 рублей.
Выдумка хитра
Поскольку на окраинах Минска, например в районе нынешней ул. Нововиленской или Долгиновского тракта, до начала 1950-х в частном жилом секторе не было электричества, люди с удовольствием покупали керосиновые лампы. Их тоже изготавливали из пустых консервных банок, прилаживая к ним пробки-головки, позволяющие наполнить емкость керосином. Самыми востребованными были керосинки из литровых банок от американской тушенки. К ней жестянщик мог прикрепить отражатель и ручку. Такой источник света подвешивали к потолку. Этот товар пользовался спросом вплоть до середины 1960-х, так как во многих деревнях электричество появилось значительно позже, чем в городах.
Электросчетчики в первые послевоенные десятилетия в частных домах не устанавливали. Плату за свет взымали в зависимости от количества лампочек, их мощности и числа розеток. При этом за последние платили гораздо больше. Появился спрос на устройства под названием «жулик». Умельцы отыскивали на помойках сгоревшие лампочки. Разбив такую, очистив ее от сургуча и стекла, к цоколю припаивали контакты, соединительные трубочки, а затем скрепляли выпиленными заранее деревянными губками. Получался цоколь-розетка, который можно было ввернуть вместо лампочки и вставить в него вилку электроплитки или другого прибора. Вот такая экономия на электричестве, уж извините. Кстати, электроплиты тоже были в основном самодельные: мастеровые доставали нихромовую проволоку, скручивали ее в спираль, подсоединяли к ней провод. Такую «змейку», раскаляющуюся докрасна, можно было выложить на два кирпича, в которых сделан желобок. Для кирпичей паяли ножки из жести.
Часто кустари отслеживали спрос и предложение и восполняли пробелы в работе Госплана. Исчезли, например, из продажи большие крючки для форточек — «ремесленники» тут же принимались производить их из толстой стальной проволоки.
Выездная «сессия»
Кроме минских рынков жестянщики ездили торговать на базары в Смолевичи, Молодечно, другие малые города, куда пешком приходили жители из окрестных деревень, интересующиеся центрифугами и прочими их товарами. К тому же часто отправлялись на базары в Минский район за сельхозпродукцией, так как там она стоила значительно дешевле, чем в столице. Водители полуторок, очевидно не без ведома своего предприимчивого начальства, в базарные дни с заговорщицким видом выхаживали по привокзальной площади столицы. И когда набиралось 20 желающих, вели их в близлежащий двор, где все лезли в кузов грузовика и направлялись в один из городков близ Минска. Стоило удовольствие 10 рублей в один конец. Значит, в две стороны — 20 рублей. В сумме на круг — 400 рублей заработка водителя.
С каким числом вышестоящих шофер делился, неизвестно. Но работники ОРУДа (ГАИ) знали о базарных днях и не упускали «свое». Ведь в полуторке с необорудованным лавками кузовом нельзя было перевозить столько людей.
На рынке прямо на земле жестянщик расстилал клеенку, раскладывал на ней свой товар и начинал торговать. Поскольку советская власть считала, что подобные продавцы могут составить конкуренцию и замедлить страну на пути к коммунизму, это считалось спекуляцией. Ведь рынки существовали для реализации только сельхозтоваров. Стоит напомнить, что на деле спекуляция — это скупка разных товаров и дальнейшая их перепродажа по высоким ценам для наживы. А жестянщик — ремесленник. Тем не менее с их деятельностью должна была бороться милиция. Но она смотрела на это сквозь пальцы. Часто не бесплатно. Житель Сморговского тракта Юрий Власов вспоминал в мемуарах, как мальчишкой в 1950-е ездил на рынки с отцом-жестянщиком: «К нам подходил знакомый отцу в лицо милицейский начальник в гражданской одежде. Он что-то спрашивал и отходил в сторону. Отец, все поняв, хромая на костылях, догонял его и здоровался за руку. В руке были зажаты 25 рублей (буханка хлеба стоила тогда 1,6 рубля), передаваемые милиционеру во время рукопожатия. И это, представляете, было во времена Сталина и Берии. Ничто и никогда не могло остановить человека от житейской изворотливости».
В конце базарного дня кустари-орденоносцы, многие на одной ноге, стояли у столов в пивных, принимали свои 150 г с кружкой пива и говорили о чем угодно — местных новостях, голубях… Лишь бы не о войне.
Еще материалы рубрики:
Первая послевоенная карусель проработала до 1990-х! Как оживал Минск после фашистской оккупации
Как восстанавливалась промышленность Минска после войны, и какую роль в этом сыграли трофеи
Актеры жили в гримерных, а рядом сновали пленные. Как работали театры Минска после его освобождения
Больше 700 посетителей за день. Как восстанавливалась знаменитая «ленинка» после войны
