За сутки устанавливали до 30 км опор. Участнику штурма Берлина связисту Андрею Квите исполняется 96 лет
- Подписаться на
У его мамы было самое что ни на есть украинское имя — Одарка, и родился Андрей Савельевич 24 июня 1926 г. в украинском селе Калюжино, что в Харьковской области. Сейчас ветеран с волнением следит за событиями, которые разворачиваются на его малой родине. Он слишком хорошо знает, что такое война, когда она накрывает своим черным крылом дом, в котором ты живешь. Подробнее читайте в материале корреспондента газеты «Вечерний Минск».
12 мая 1942 года его деревня оказалась на передовой линии военных действий. В родительскую хату угодил снаряд. На глазах 15-летнего Андрея погибли отец и мать. Сестре Кате, которой было 11, оторвало ногу, и перед смертью она просила воды, а оглушенный взрывом парень поначалу даже не мог вспомнить, где эту воду взять. Потом, когда оцепенение прошло, юноша и его 13-летняя сестра Мария перевязали 5-летнего братишку Леню. Осколком снаряда ему раздробило колено.
Андрей Савельевич хорошо помнит, как вместе с сестрой собирал останки родных, переносил их в одно место, накрывал одеялом.
— Выжившие соседи и родственники сколотили из старых досок гроб и похоронили отца, мать и сестру в общей могиле, — вспоминает ветеран самый страшный день своей жизни. — К сожалению, ужасные страницы истории иногда повторяются.
Детей забрала к себе бабушка. И Андрей, как мужчина, стал в семье за старшего.
А этот маленький…
В 1943-м Андрею исполнилось 17, и он ушел из родного села на войну. Сначала служил автоматчиком в стрелковой дивизии. А главную свою воинскую профессию обрел, когда в августе был направлен в 313-й полк правительственной связи НКВД.
У Андрея Савельевича отличная память: он прекрасно помнит все значимые для него цифры, имена, факты.
— В нашем полку было 12 отдельных рот по 128 человек, — вспоминает ветеран. — В роте — 4 линейных взвода по 25–27 человек. Мы строили телефонные линии в зоне действия фронта для обеспечения прямой закрытой правительственной связи Ставки Верховного главнокомандующего с командованием фронта и приданными ему армиями. Воздушные и кабельные линии создавались как в тылу наступающих войск, так и непосредственно в зоне размещения командных пунктов армий на расстоянии визуальной видимости поля боя. Командные пункты в ходе наступательных операций чуть ли не ежедневно меняли дислокацию… Да и идущие в наступление танки, случалось, сотнями метров накручивали телефонные провода на свои гусеницы. И все же при любых форс-мажорных обстоятельствах не выполнить поставленную боевую задачу было нельзя. Однажды произошла заминка с восстановлением связи, и я сам слышал, как с линейной станции кричали моему командиру: «Лейтенант, если через 20 минут не будет связи, тебя расстреляют!» В том, что это реальная угроза, можно было не сомневаться. Однако мы воевали не за страх. Это была пахота и пахота! В любую погоду, днем и ночью, под бомбежками. Трудно поверить, но за сутки наша рота иногда устанавливала до тридцати километров опор с подвеской проводов!
А росточка в нем было всего 148 сантиметров.
— Зато я был легкий и ловкий, — улыбается Андрей Савельевич. — Поэтому забираться на опоры, разбираться там с проводами, увязывать их на изоляторы доверяли только мне. Прямо скажу, у меня это здорово получалось. Товарищи-связисты даже наградили меня трофейными «когтями» и страховочным поясом — легкими и удобными. После окончания войны я забрал их на новое место службы.
Особенно ему запомнились зима и весна последнего военного года.
— Мы тогда обеспечивали связь Ставки с командным пунктом 5-й ударной армии, — рассказывает он. — При захвате нашими войсками маленького плацдарма на левом берегу Одера нам, связистам, с огромным трудом и под постоянным обстрелом удалось проложить кабель по краю понтонной переправы. Впрочем, какой там понтон! Просто рубили лес и бревна соединяли прямо на воде. Переправу постоянно бомбили и обстреливали из орудий, проложенный по ней кабель повреждался, но мы раз за разом восстанавливали линию. 18 марта немцы перешли в наступление, почти вплотную приблизились к командному пункту армии. Здесь находился и наш взвод. Заняли круговую оборону и бились в окружении более суток. При этом, как ни было трудно, связь удержали…
У воинов-связистов, обеспечивающих правительственную связь между Ставкой и фронтовыми частями, были особые удостоверения. В удостоверении красноармейца Андрея Квиты значилось:
«Предъявитель сего… является военнослужащим войсковой части п.\п. 02078 и имеет право беспрепятственного прохода, проезда на любых транспортных средствах на территории, контролируемой 1-м Белорусским фронтом».
Он дошел до Берлина. Там кабельные линии проводили буквально от одного отбитого у врага дома к другому.
— Группа связистов, в которой я находился, попала под артиллерийский обстрел. Погибли мои товарищи. А мне досталась только серьезная контузия, да вот еще шрам на щеке. Можно сказать, повезло…
Ему бы отлежаться в госпитале, но он сбежал в свой взвод и с постоянным шумом в голове, головокружением продолжал выполнять свои обязанности.
Андрей Квита расписался на колонне Рейхстага, был среди тех, кто организовывал правительственную связь на Потсдамской конференции в июле 1945 года, где вели переговоры руководители СССР, США и Великобритании.
Братушки
Свою воинскую службу он начал рядовым красноармейцем в 1943-м, а в отставку уходил в звании подполковника в 1976-м. Все минувшие с военных лет годы часто вспоминал боевых товарищей. Помнит их имена и даже годы рождения. Среди них он оказался самым молодым, и все товарищи по-братски опекали Андрея. Правда, не позволяли фронтовые 100 грамм, да и положенные в месяц две пачки махорки тоже забирали: «Андрюша, тебе еще рано».
Ветеран не обижается на эти давние запреты: «Зато до сих пор не имею вредных привычек и живу так долго», — улыбается он.
Андрей Савельевич охотно рассказывает об однополчанах:
— Командир взвода лейтенант Еремин Сергей Иванович, 1916 года рождения, был родом из Саратова. Войну он испытал сполна, получил ранение под Ржевом. Твердый по характеру, справедливый, заботился о каждом. Командир отделения белорус Шебеко Тит Кузьмич, 1904 года рождения, запомнился как человек искренний, добродушный и высокий. Он относился ко мне, как отец. С 1904 года рождения был и сибиряк Спиридонов Николай Евстафьевич. Крепыш, он уверенно чувствовал себя в любых обстоятельствах, был умелым организатором нашего солдатского быта. Но особенно я сдружился с грузином Жордания Ревасом Самсоновичем, 1923 года рождения, — легким по характеру и добрым. Как-то бойцы обратили внимание на то, что мое настроение падает каждый раз, когда другие ребята получают письма от родных. Пришлось рассказать им, что стало с моей семьей. И Ревас тут же заявил, что он — мой брат. Кстати, однажды после войны я поехал отдыхать в Грузию и там встретился с ним. Это был праздник, на который пришла вся его родня.
Со своей супругой Ириной Константиновной Андрей Савельевич познакомился в 1957 году в Несвиже, где проходил тогда службу. Они вырастили сына и дочь, вместе радуются внукам. «Семья — всему опора», — убеждены в семье.
Ветеран не понимает и не хочет понимать, почему внуки тех воинов, которые плечо к плечу гнали фашистскую заразу на Запад и стали побратимами, теперь так часто не ладят друг с другом.
Но Андрей Савельевич свято верит в то, что налаженная его поколением связь восстановится. Ее просто нельзя не восстановить.
Фото автора и предоставлены собеседником
Еще материалы рубрики:
Подвиг во имя жизни. Как сражался с фашистами партизанский связной Николай Селицкий
«За укрывательство евреев грозила казнь — началась смертельная игра в прятки». Логойский холокост
Вспоминаем о войне. На Логойщине были сожжены 20 деревень с жителями, 11 — не восстали из пепла
